Уильям Ходжсон - Карнакки – охотник за привидениями (сборник) [litres]

Сандерс был из тех, что держали меня, и, оказавшись на свободе, я немедленно рванул к стюарду, наглым образом изображавшему полную невинность и самым отвратительным образом ковырявшему в носу.

– Вздуйте эту тварь, сэр! – донесся до меня голос первого помощника, и я понял, что нас с ним действительно соединяет общая цель.

– Держите их! – завопил офицер. – Держите!

Тут его люди повисли на мне стайкой крыс, и чопорная атмосфера салона несколько оживилась.

Однако пока длилась вся эта сумятица, таможенник с отверткой невозмутимо делал свое дело и откручивал шурупы; наконец, когда мы с первым помощником собрались передохнуть, он крикнул, чтобы кто-нибудь подошел и помог ему.

Столешницу сняли, и таможенников, увидевших бурый слой сигар, обежал восторженный ропот. Сразу после этого таможенник с отверткой запустил свою лапу в этот неглубокий источник, и крикнул, что сигар здесь не более восьми или девяти сотен.

– Я же говорил, что задекларировал двенадцать ящиков по сотне в каждом! – воскликнул я. – Или вы решили, что они успели размножиться? Остальные находятся в дымоходе, но даже этих-то вы не найдете, если будете до посинения цепляться за мой сюртук!

И действительно, таможенники ничего больше не нашли, хотя и перевернули вверх дном салон и каюты, и даже добрались до лазарета.

Наконец, вниз спустился второй помощник, чтобы узнать, следует ли ему теперь единолично управлять кораблем, или будут какие-то другие распоряжения. Тут уже старшему таможеннику пришлось приказать своим людям отпустить нас. Должно быть, он ощущал себя полным дураком, когда я объяснил ему, что не испытываю особой уверенности в том, что грубое нападение и необоснованный арест не представляют собой повода для обращения в суд! Ибо он, по сути дела, именно арестовывал нас с первым помощником в салоне нашего же корабля.

Наконец я настоял на том, чтобы мы обменялись рукопожатием, которое он осуществил с видом полностью ошарашенным. Однако я дополнил свое обвинение тем, что склоняюсь к милосердию, и что в более зрелые годы он еще поблагодарит старого капитана, который по доброте душевной не стал портить карьеру молодому и нахальному таможеннику для того лишь, чтобы выразить собственное, пусть и праведное, возмущение.

– Как вас зовут, мистер? – поинтересовался я.

– Грей, – ответил он в прежней недоуменной манере. Понимаете ли, он уже был абсолютно уверен в том, что взял меня на горячем, и потому мое дружелюбие ошеломило его.

– Так вот, мистер Грей, – сказал я, – ступайте отсюда прочь и займитесь своим делом. Вам осталось осмотреть остальную часть корабля, a раз вы утверждаете, что на борту находится двести тысяч сигар, вам не составит особого труда обнаружить их! Если хорошенько подумать, две сотни тысяч сигар должны занимать уйму места; скажем, это будет целая каюта от пола до потолка, не так ли? Неужели, мистер, вы сами не понимаете всю нелепость поступившей к вам информации? Ни одному находящемуся в трезвом уме и здравой памяти судовладельцу даже в голову не придет идея провести целую набитую сигарами каюту мимо таможни. Это просто немыслимо. Вас попытался обмануть какой-то шутник! Но если вы все еще думаете, что мне хватит ума провернуть подобную сделку в обход вашей конторы, что ж – корабль в вашем распоряжении, займитесь им, а потом, когда ничего не найдете, – а я в этом нисколько не сомневаюсь – возвращайтесь сюда и открыто признайте, что вас одурачили!

Однако моя небольшая речь не остановила его. Таможенника осенила свежая идея, и он поднялся на палубу, чтобы проверить ее, а я последовал за ним, чтобы увидеть, в чем эта идея состоит.

Как вы знаете, я отправил второго помощника снимать верхние реи, чтобы приготовиться к движению по Корабельному каналу. Ну и что же сделал этот мистер таможенный офицер, как не извлек заглушки из всех спущенных полых стальных рей, чтобы убедиться в том, что я не набил их сигарами.

Там, естественно, ничего не нашлось, однако это его не остановило. Он послал своих людей наверх, и они извлекли поперечины и заглушки из всех находившихся наверху рей. A когда и там ничего не нашлось, принялись исследовать полые стальные стеньги и собственно мачты, после чего внимание их вновь обратилось к корпусу, и они осмотрели запасные стеньги и бом-брам-стеньги, привязанные под фальшбортом. Однако ничего кроме обыкновенного, ничем не примечательного дерева не обнаружили.

Они все еще занимались своим делом вчера вечером, когда мы причалили к берегу в Эллсмир-Порте, находящемся в канале. Я понимал, что таможня располагает вполне надежной информацией – иначе досмотрщикам не было смысла попусту расходовать свое время.

На ночь они выставили на борту свой караул в количестве двух человек; сегодня они прислали еще больше людей, чтобы обследовать три трюма, явно пытаясь доказать себе, что сигар нет на борту.

3 ноября, вечер

Таможенники, наконец, уверились в том, что я не практикующий маг и не такой враль, как та личность, что отправила им из Гаваны эту самую ложную сигаровидную каблограмму.

Они прекратили поиски этой ночью, потратив на них три полных волнения дня, в течение которых мне удалось даже подружиться со старшим досмотрщиком; и когда он выдал мне разрешение и отозвал своих людей, чтобы приставить их к более полезному делу, я составил ему компанию и вместе сошел на берег, так как намеревался провести вечер в Ливерпуле.

– А теперь, – сказал я, когда мы ступили на берега Ливерпуля, – насколько я понимаю, вы уже не на службе, не так ли?

– Да, – ответил он. – Сегодня мой рабочий день закончен, и я свободен до завтра. Но почему это вас интересует?

– Скажем так, – продолжил я, – если вы свободны от служебных обязанностей, то мы можем закопать топор войны. Давайте скромно отобедаем вместе, и я расскажу вам одну побасенку… просто так, с глазу на глаз.

Он согласился, и я рассказал ему за вином следующую историю:

– Один мой друг, простой и ничем не примечательный мореход, в строгой тайне вез на борту двести тысяч сигар. Оказавшись возле берегов Англии, он узнал, что таможня получила о нем «надежную информацию», и информация эта, к его ужасу, была действительно точной. Друг мой немного подумал, а потом приступил к делу. Он вскрыл некоторое количество ящиков с сигарами, и свое личное курево спрятал в салоне. Ящики он выбрасывал в задние иллюминаторы, потому что не сомневался в том, что за кораблем его внимательно следят… впрочем он ничего не оставлял на волю случая, и потому перебросился парой слов со своим стюардом и сказал ему вот что: «Когда к нам на борт явятся таможенники, можешь втихую, по-дружески, намекнуть им на то, что какое-то количество сигар спрятано в салоне. Кроме того, если мне придется в лицо сказать, что ты грязный вор, можешь забыть про вежливость и не стесняться в выражениях. Понятно?». «Да, сэр, – ответил стюард. – Конечно, у вас найдется кое-что для меня, если я сделаю все так как надо?» «Пять фунтов, мой друг», – сказал ему капитан. «Я заработаю их, сэр!» – с жаром ответил стюард.