Ричард Матесон - Нажмите кнопку [сборник, litres]

Мысль о том, как все население Земли объединится в последней животной оргии, заставила его содрогнуться. Он закрыл глаза, уперся лбом в стенку и попытался забыть.

Но стенка была слишком теплая.

Норман оторвал голову от стола.

– Поехали по домам, – сказал он.

Ричард посмотрел на него.

– По домам? – переспросил он.

– К родителям. К моим маме и папе. К твоей маме.

Ричард покачал головой.

– Я не хочу, – сказал он.

– Но я не могу ехать один.

– Почему?

– Потому что… не могу. Ты же знаешь, что на улицах полным-полно психов, которые просто убивают всех, кто им встретится.

Ричард пожал плечами.

– Почему ты не хочешь? – спросил Норман.

– Не хочу ее видеть.

– Свою мать ?!

– Да.

– Ты чокнутый, – сказал Норман. – Кого же еще тогда ты…

– Нет.

Он подумал о матери, которая ждет его дома. Ждет его в этот последний день. И ему стало нехорошо при мысли, что он медлит, что может уже никогда не увидеть ее снова.

Однако он продолжал размышлять. Как же я могу отправиться домой, вдруг она попытается заставить меня молиться? Заставит читать Библию, провести эти последние часы в религиозном угаре?

Он повторил для себя еще раз: «Нет».

Норман выглядел потерянным. Грудь его содрогалась от подавленных рыданий.

– Я хочу увидеть маму, – сказал он.

– Поезжай, – сказал Ричард небрежно.

Но все его внутренности завязывались в узлы. Никогда больше не увидеть ее. Не увидеть сестру, ее мужа, их дочку.

Никогда больше не увидеть никого из них.

Он вздохнул. Не было смысла отрицать. Так или иначе, Норман был прав. К кому еще в целом мире ему идти? В целом огромном мире, который вот-вот сгорит, был ли еще хоть один человек, который любил бы его больше всего на свете?

– Ну… ладно, – сказал он. – Поехали. Всяко лучше, чем торчать здесь.

Весь многоквартирный дом пропах блевотиной. Они обнаружили на лестнице мертвецки пьяного консьержа. Увидели внизу забитую насмерть собаку.

Остановились, выйдя из подъезда на улицу.

Безотчетно подняли глаза.

К алому небу, похожему на расплавленную лаву. На огненные сгустки, которые пролетали сквозь атмосферу каплями раскаленного дождя. На гигантский пламенный шар, который становился все ближе и ближе, который окрасил своим светом вселенную.

Они отвели заслезившиеся глаза. Смотреть было больно. Пошли по улице. Было очень жарко.

– Декабрь, – заметил Ричард. – А жара как в тропиках.

Пока они молча шли, он думал о тропиках, о полюсах, обо всех странах мира, какие никогда не увидит. Обо всем том, чего никогда уже не сделает.

Например, никогда не будет обнимать Мэри и говорить ей, пока мир умирает, как сильно любит ее и что ничего не боится.

– Никогда, – произнес он, чувствуя себе окостенелым от отчаяния.

– Что? – спросил Норман.

– Ничего. Ничего.

Пока они шли, Ричард ощутил у себя в кармане пиджака что-то твердое. Оно било его по боку. Он сунул руку и вытащил предмет.

– Что это? – спросил Норман.

– Пистолет Чарли, – сказал Ричард. – Я забрал его вчера ночью, чтобы больше никто не пострадал.

Он хрипло засмеялся.

– Чтобы больше никто не пострадал, – произнес он горько. – Господи, я мог бы выступать на сцене.

Он уже хотел выбросить оружие, но передумал. Опустил пистолет обратно в карман.

– Может пригодиться, – сказал он.

Норман его не слушал.

– Какое счастье, что никто не угнал мою машину! О нет…

Кто-то разбил камнем лобовое стекло.

– Какая разница? – произнес Ричард.

– Я не… наверное, никакой.

Они сели вперед, сбросив с сидений осколки стекла. В машине было душно. Ричард снял с себя пиджак и выбросил его в окно. Пистолет он переложил в боковой карман брюк.

Пока Норман ехал через деловой квартал, на улицах им попадались люди.

Некоторые дико метались по сторонам, словно выискивали что-то. Некоторые дрались друг с другом. На всех боковых улицах валялись тела людей, выбросившихся из окон или отброшенных туда проезжавшими на полной скорости машинами. Здания горели, окна вылетали от взрывов бытового газа, выходившего из открытых кранов.

Кто-то грабил магазины.

– Что с ними творится? – несчастным голосом спросил Норман. – Неужели они хотят провести свой последний день так?

– Может, они так провели всю свою жизнь, – заметил Ричард.

Он привалился к дверце автомобиля и рассматривал тех, кто попадался на глаза. Некоторые из них махали ему. Некоторые осыпали проклятиями и плевались. Несколько человек бросили что-то тяжелое вслед проезжающему автомобилю.

– Люди умирают так, как жили, – сказал он. – Кто-то хорошо, кто-то плохо.

– Берегись!

Норман выкрикнул это, когда какая-то машина, накренившись, вылетела на улицу не с той стороны. Из окон вывешивались мужчины и женщины, они орали, пели и размахивали бутылками.

Норман бешено выкручивал руль, и в итоге они разминулись с этой машиной в нескольких сантиметрах друг от друга.

– Они все спятили! – сказал он.

Ричард обернулся и посмотрел через заднее стекло. Он увидел, как машину занесло, увидел, как она лишилась управления и врезалась в магазин, завалившись набок, а колеса ее продолжали бешено вращаться.

Он повернулся обратно, не сказав ни слова. Норман угрюмо смотрел вперед, руки на руле, напряженные и побелевшие.

Очередной перекресток.

Наперерез им пронеслась машина. Норман, охнув, нажал на тормоза. Они ударились, выбросив из себя весь воздух, о переднюю панель.

Затем, прежде чем Норман успел снова завести машину, на перекресток выскочила банда подростков с ножами и дубинками. Они гнались за той машиной. Но теперь изменили направление и кинулись к машине, в которой сидели Норман с Ричардом.

Норман переключился сразу на вторую передачу и рванул с места.

Один мальчишка прыгнул на багажник. Другой попытался запрыгнуть сбоку, промахнулся и покатился по мостовой. Еще один тоже прыгнул сбоку и уцепился за ручку дверцы. Он занес на Ричарда руку с ножом.

– Всех перебью, скоты! – проорал он. – Сволочи!

Он ударил ножом и распорол спинку сиденья, потому что Ричард отклонился в сторону.

– Убирайся отсюда! – закричал Норман, пытаясь тем временем объехать парня, упавшего на мостовую.

А тот, что с ножом, пытался открыть дверцу машины, когда они бешено понеслись по Бродвею. Он снова полоснул лезвием, однако промазал из-за того, что автомобиль дернулся.

– Я вас урою! – визжал он в приступе слепой ненависти.

Ричард пытался открыть дверцу, чтобы сбросить мальчишку, но у него не получилось. Перекошенное лицо парня просунулось в окно. Он замахнулся ножом.

У Ричарда в руке уже был пистолет. Он выстрелил парню в лицо.

Тот отвалился от машины с предсмертным сипом и упал, словно мешок камней. Он разок перевернулся, его левая нога дернулась, а потом он затих.