Ричард Матесон - Нажмите кнопку [сборник, litres]

– А что еще нам остается? – спросил он с нажимом. – Не можем же мы поженить собственных детей.

– Нет, – отозвалась она. – Просто…

– Просто – что?

– Ничего, дорогой. Извини.

Она закрыла дверь. Ее шаги затихли в коридоре. Дверь в детскую открылась. Он услышал голоса дочери и сына. Невеселая улыбка растянула его рот. «Вы-то уверены, что сегодня день развлечений», – подумал он про себя.

Он натянул ботинки. Хотя бы дети не знают, что происходит. Они думают, что едут проводить его на летное поле. Что вернутся и расскажут об этом своим одноклассникам. Они не знают, что не вернутся никогда.

Он закончил застегивать ботинки и поднялся. Пошарил по стене над бюро и зажег свет. Как странно, что такой ничем не примечательный с виду человек задумал подобное.

Хладнокровно. Расчетливо. Ему на ум снова пришли ее слова. Что ж, другого выхода нет. Через несколько лет – может, и раньше – вся планета разлетится на куски в ослепительной вспышке. Это единственный способ спастись. Сбежать, начать все заново с горсткой людей на новой планете.

Он уставился на свое отражение.

– Другого пути нет, – сказал он себе.

Окинул взглядом комнату. Прощай, эта жизнь. Когда он выключил свет, было ощущение, будто он выключил тумблер у себя в голове. Он осторожно прикрыл за собой дверь и провел пальцами по истертой ручке.

Его сын и дочь спускались по лестнице. Они заговорщически перешептывались. Он встряхнул головой, сбросив легкое оцепенение.

Жена дожидалась его. Они взялись за руки и вместе спустились вниз.

– Я не боюсь, дорогой, – сказала она. – Все будет хорошо.

– Верно, – отозвался он. – Именно так и будет.

Они все сели завтракать. Жена налила им сока. Потом она вышла, чтобы принести еды.

– Помоги маме, куколка, – сказала она дочери.

Та встала.

– Уже скоро, пап? – спросил его сын. – Совсем скоро?

– Не суетись, – предостерег он. – Помни, что я тебе говорил. Если скажешь об этом кому-нибудь хоть слово, мне придется оставить тебя дома.

Тарелка грохнулась на пол. Он быстро поднял глаза на жену. Она пристально смотрела на него, губы у нее дрожали.

Она отвела глаза и наклонилась. Принялась неловко собирать осколки, подняла несколько. Потом снова кинула их на пол, распрямилась и отодвинула их к стене ногой.

– Как будто бы это имеет значение, – произнесла она нервно. – Как будто бы это имеет значение, чисто в доме или нет.

Дети смотрели на нее с изумлением.

– Что случилось? – спросила дочь.

– Ничего, дорогая, ничего, – ответила она. – Я просто волнуюсь. Возвращайся за стол. Пей сок. Нам некогда сегодня рассиживаться. Соседи вот-вот придут.

– Па, а почему соседи едут вместе с нами? – спросил сын.

– Потому что, – ответил он уклончиво, – им так захотелось. И хватит об этом.

Все молчали. Его жена принесла еду и поставила на стол. Лишь ее шаги нарушали тишину. Дети все время переглядывались, посматривали на отца. Он не отводил глаз от своей тарелки. Еда казалась безвкусной и вязкой, и он ощущал, как сердце колотится о решетку грудной клетки. Последний день. Это последний день.

– Тебе бы лучше поесть, – сказал он жене.

Она села за стол. Как только она взялась за приборы, зазвонил дверной звонок. Нож и вилка выпали из ее онемевших пальцев и загрохотали по полу. Он тотчас протянул руку и положил на ее ладонь свою.

– Все в порядке, милая, – сказал он. – Все хорошо.

Он повернулся к детям.

– Ступайте, откройте дверь, – велел он.

– Вдвоем? – переспросила дочь.

– Вдвоем.

– Но…

– Делайте, как я сказал.

Они соскользнули со своих стульев и вышли из комнаты, оглядываясь на родителей.

Когда раздвижные двери сомкнулись за ними, он снова повернулся к жене. Лицо ее было бледным и напряженным, губы плотно сжаты.

– Дорогая, умоляю, – произнес он. – Прошу тебя. Ты же понимаешь, я не взял бы вас, если бы не был уверен в полной безопасности. Сама знаешь, сколько раз мне уже приходилось летать на этом корабле. И мне точно известно, куда мы направляемся. Поверь, мы ничем не рискуем.

Она прижала его ладонь к своей щеке. Прикрыла глаза, и крупные слезы покатились из-под закрытых век по щекам.

– Я не б-боюсь, – выговорила она. – Просто… уехать навсегда, чтобы не вернуться… Мы прожили здесь всю свою жизнь. Это же не просто… не просто переезд. Мы не сможем вернуться назад. Никогда.

– Послушай, родная, – он говорил торопливо и с напором, – ты знаешь не хуже меня. Пройдет всего несколько лет, может, меньше, и разразится новая война, ужасная война. Не останется ничего живого. Нам необходимо уехать. Ради наших детей, ради нас самих…

Он помолчал, подбирая слова.

– Ради будущего самой жизни, – завершил он едва слышно.

Он пожалел, что сказал это. Ранним утром, за обыденной трапезой, подобные слова звучали как-то не так. Как-то фальшиво.

– Только не бойся, – сказал он. – С нами все будет хорошо.

Она сжала его руку.

– Я знаю, – произнесла она тихо. – Знаю.

Раздался звук приближающихся шагов. Он вытянул из пачки салфетку и дал ей. Она поспешно поднесла ее к лицу.

Дверь скользнула в сторону. Вошли соседи со своими детьми, сыном и дочерью. Дети были взволнованы. Они с трудом сдерживали эмоции.

– Доброе утро, – сказал сосед.

Жена соседа подошла к его жене, и они обе отошли к окну и стали о чем-то тихо говорить. Дети стояли тут же, взбудораженные, беспокойно поглядывающие друг на друга.

– Вы позавтракали? – спросил он соседа.

– Да, – ответил сосед. – Тебе не кажется, что нам лучше уже пойти?

– Наверное, да, – согласился он.

Они оставили тарелки на столе. Жена поднялась наверх и принесла всем одежду.

Они с женой постояли секунду на крыльце, пока все остальные усаживались в сухопутку.

– Запереть дом? – спросил он.

Она беспомощно улыбнулась и провела рукой по волосам. Пожала плечами.

– Разве это имеет значение? – спросила она и отвернулась.

Он запер дверь и пошел вслед за ней по дорожке. Она обернулась, когда он нагнал ее.

– У нас хороший дом, – проговорила она.

– Не думай об этом, – сказал он.

Они повернулись к дому спиной и сели в сухопутку.

– Ты запер дом? – спросил сосед.

– Да.

Сосед криво улыбнулся.

– И мы тоже, – сказал он. – Я не хотел, но есть примета: не запер дверь – обязательно к ней вернешься.

Они ехали по безмолвным улицам. Нижний край неба начал краснеть. Жена соседа и четверо детей сидели сзади. Его жена и сосед сидели впереди вместе с ним.

– Хороший будет денек, – заметил сосед.

– Похоже на то, – отозвался он.

– А вы сказали детям? – негромко спросил сосед.

– Конечно нет.

– Я тоже, тоже ничего не говорил, – принялся оправдываться сосед. – Просто спросил.

– Ясно.