Ричард Матесон - Нажмите кнопку [сборник, litres]

Пока эти двое смотрели друг на друга, все зрители словно окоченели. Дыхание замерло, тела застыли, жили только глаза, перескакивая с одного противника на другого. Все стояли так тихо, как будто зал был уставлен статуями.

Широкая грудь Селкирка медленно приподнялась на вдохе, и его низкий голос прозвучал в тишине, словно сокрушительный удар молотком по стеклу:

– Ну?

Его сапог соскользнул с бронзовой подставки и со стуком опустился на пол.

Еще мгновение длилась тишина, а потом все охнули, как один человек.

Пальцы Селкирка потянулись к пистолету и застыли, когда сам он изумленно уставился на два кольта в руках у Райкера.

– Зачем ты, грязный… – начал он, но его голос утонул в грохоте выстрела.

Он отлетел к барной стойке, словно от удара дубинкой в грудь, застыл там на миг с выражением безграничного удивления на лице. Прогремел еще один выстрел, и Селкирк бесформенной массой рухнул на пол.

Я ошеломленно посмотрел на неподвижное тело Селкирка и на кровь, хлеставшую из рваной раны на его груди. Затем перевел взгляд на Райкера, скрытого от глаз зрителей завесой едкого дыма.

Он судорожно сглотнул и сказал дрожащим, несмотря на все старания, голосом:

– Меня зовут Райкер. Запомните это имя: Райкер.

Он шагнул назад, неуловимым движением убрав один пистолет в кобуру, а другой направив на толпу зрителей.

Наконец Райкер вышел из салуна и повернул ко мне лицо, искаженное в странной смеси ярости и ликования.

– Вы это видели? – срывающимся голосом спросил он. – Видели?

Я молча смотрел на него, но тут он дернул головой и настороженно оглядел салун, а руки его, как подстреленные птицы, упали на рукояти пистолетов.

Вероятно, он не заметил никакой угрозы себе, и глаза его – возбужденные, с расширенными зрачками – снова остановились на мне.

– Теперь они не забудут меня, правда? – спросил он и дернул кадыком. – Они запомнят мое имя и будут со страхом произносить его.

Он прошел мимо меня, но вдруг пошатнулся и с внезапной слабостью прислонился к стене салуна. Грудь его тяжело вздымалась, голубые глаза лихорадочно бегали. Он жадно хватал воздух, как будто задыхался.

Он с трудом сглотнул и, словно желая разделить с кем-нибудь свой триумф убийцы, спросил:

– Вы видели? Он даже не успел вытащить пистолет… не успел вытащить. – Его хилая грудь содрогалась при каждом судорожном вдохе. – Вот как… – Ему не хватило дыхания, чтобы договорить. – Вот как это делается. – Еще одна пауза. – Я им показал. Я им всем показал, как это делается. Приехал из города и показал. Я убил лучшего из них. – Его кадык дернулся с сухим щелчком, и он пробормотал: – Я им всем показал.

Райкер прищурился и огляделся:

– Теперь мне нужно…

Он испуганно озирался, словно целая армия убийц тайно подкрадывалась к нему. Выражение его лица изменилось, он крепко сжал дрожащие губы.

– Прочь с дороги! – вдруг выкрикнул он и оттолкнул меня.

Я обернулся и посмотрел ему вслед. Он быстро шел к отелю, широко расставив полусогнутые руки, и резко поворачивал голову, оглядываясь по сторонам и через плечо.

Я пытался, но никак не мог понять молодого Райкера. Он родился в большом городе – это я точно знал. В одном из множества больших городов. Он приехал в Грантвиль с обдуманным намерением найти самого быстрого стрелка и убить его в поединке. Это казалось мне бессмысленным, бесполезным.

Что он будет делать дальше? Он сказал, что приехал в Грантвиль на время. Теперь, после убийства Селкирка, это время истекло.

Куда теперь отправится молодой Райкер? Может быть, та же история повторится в каком-то другом городе, а потом в следующем и в следующем? Молодой человек приезжает в незнакомый город, меняет обличье, находит самого опасного местного стрелка и встречается с ним… Может быть, так происходило в каждом городе? Как долго продолжается это безумие? И сколько пройдет времени, прежде чем он встретит противника, который успеет выхватить пистолет раньше?

Но больше всего не давал мне покоя один простой вопрос: зачем? Зачем он все это делает? Какое расчетливое безумие заставило городского мальчика искать смерти в чужих краях?

Пока я стоял задумавшись возле салуна, люди Барта Селкирка вынесли труп своего поверженного кумира и бережно положили поперек седла. Я оказался так близко, что видел, как развеваются на ветру светлые пряди, и слышал, как в уличной темноте капает на землю кровь.

Тут я заметил, что шестеро головорезов смотрят на отель «Синий олень». Они глухо переговаривались, и глаза их мстительно сверкали. Слов я не разобрал, но выражение лиц подсказало мне суть беседы.

Я снова отступил в тень, чтобы они не увидели меня и не перенесли разговор в другое место. Скрываясь в темноте, я наблюдал за ними. Каким-то образом я уже знал, что они задумали, еще до того, как один хлопнул ладонью по ручке пистолета и отчетливо проговорил:

– Пошли.

Они медленно двинулись в сторону отеля, и голоса их внезапно затихли.

Еще раз повторю: глупость – визитная карточка старика. Неожиданно для самого себя я вышел из тени, повернул за угол и шмыгнул в переулок между «Золотой Нелли» и шорной мастерской Пайка. Промчавшись мимо пятна света из окна салуна, снова нырнул в темноту. Я понятия не имел, зачем это делаю. Меня как будто влекла неведомая сила, задавившая все разумные доводы в моей голове, кроме одной мысли: надо предупредить его.

Я быстро запыхался. Полы сюртука, словно крылья разъяренной птицы, хлопали по ногам. Каждый шаг отдавался ударом железного кулака в сердце.

Не знаю, как мне удалось опередить их, разве лишь потому, что они шли крадучись, а я бежал не разбирая дороги по улице Святой Веры и зашел в отель через черный ход. Мои каблуки простучали по вытертому ковру.

Тем вечером дежурил Максвелл Таррэнт.

– Мистер Коллуэй, что случилось? – Он испуганно посмотрел на меня. – Почему вы…

– Какой номер у Райкера? – тяжело дыша, проговорил я.

– Какого еще Райкера?

– Быстрей, приятель! – прикрикнул на него я и бросил испуганный взгляд на крыльцо, где по ступеням уже грохотали шаги.

– Двадцать седьмой.

Я попросил его как-нибудь задержать людей, пришедших за Райкером, и помчался к лестнице.

Я был уже на втором этаже, когда услышал их голоса в холле. В тускло освещенном коридоре я отыскал номер двадцать семь и торопливо постучал в хлипкую дверь.

Внутри что-то зашуршало, ноги в чулках зашлепали по полу, а затем Райкер слабым, дрожащим голосом спросил, кто там.

– Это Коллуэй. Бакалейщик. Впустите меня скорей, вам грозит опасность.

– Убирайтесь отсюда, – велел он мне, но голос его прозвучал еще слабее.

– Да поможет тебе Бог, сынок, – тяжело дыша, сказал я. – Приготовься, сюда идут люди Селкирка.