Фрэнсис Хардинг - Песня кукушки

Когда Триста забралась в коляску, Вайолет стукнула по стартеру с такой яростью, как будто в нем заключалась главная причина их бед.

Старые доки не приходили в упадок медленно и степенно. Они не навевали ностальгию, как чопорно отслаивающаяся побелка на викторианских купальных кабинках, которые иногда встречаешь в прибрежных городах, откуда отхлынула счастливая волна. Заброшенность придала старым докам острый привкус опасности, какой исходит от полуголодной собаки.

Вайолет выехала на улицу у реки в том месте, где тусклые серо-коричневые трехэтажные дома вытянулись вдоль воды. Последние пять минут двигатель как-то странно заикался, и когда Вайолет выключила его, он нетерпеливо умолк.

— Бензин заканчивается, — пробормотала она угрюмо. — И полиция может выследить меня, если я решу заправиться.

— Почему отец не остановил их? — поинтересовалась Пен. — Трисс, ты же сказала, что он теперь на нашей стороне! Он не позволит им арестовать Вайолет!

— Он больше не контролирует ситуацию. — Триста не могла дать более подробные объяснения. — Но, возможно, он попытается нам помочь.

— И он не сердится на меня? — спросила Пен.

— Нет, Пен, — ласково ответила Триста, — не сердится.

— Значит, здесь что-то не то, — уверенно объявила Пен. — Он всегда на меня сердится.

— Тебя нет уже два дня, — напомнила Вайолет. — Может, он уже забыл, какая ты вредная.

Даже теперь, утолив голод, Триста вздрагивала при мысли о своем последнем разговоре с Пен. Однако младшая сестра, казалось, обо всем забыла.

Обе девочки накинули на головы шарфы в надежде, что будут менее узнаваемы. Осматриваясь, Триста чувствовала растущую тревогу. И дело было не только в заброшенности этого места. В шуме ветра она улавливала слабое гудение. Небо казалось фарфоровым.

— Что-то не так? — спросила Вайолет, нахмурившись.

Триста сглотнула.

— Где-то неподалеку запредельники, — прошептала она в ответ.

— Это лодки? — спросила Пен, выбираясь из коляски и направляясь к воде.

Некоторые деревянные причалы не поддались неумолимому течению времени и воды и все еще возвышались над рекой. В некоторых местах к ним были пришвартованы суда. Самым большим из них был облезший баркас с забрызганными грязью иллюминаторами. Еще было несколько рыбацких лодок, на каждой — одинокая стройная мачта, и большое количество маленьких гребных шлюпок.

Трисс тоже выбралась из коляски и поспешила за Пен, рванувшей к ближайшей пристани.

— Осторожно, Пен! — окликнула она. — Доски могут быть гнилыми!

К удивлению Тристы, Пен бросила на нее застенчивый взгляд, замедлила шаг, дожидаясь, пока Триста ее догонит, и взяла сестру за руку. Когда в прежние времена Пен отмахивалась от нее или не обращала на сестру ни малейшего внимания, с этим было куда легче справиться, чем с доверием Пен. Так вышло, что безопасность другого человека, маленькой девочки, оказалась в руках Тристы, и это ее испугало. Она подумала, не страшно ли матерям иметь такую безграничную власть над своими детьми. Может быть, страшно. Наверняка они хотели бы, чтобы кто-то указал им на их ошибки. Внезапно Триста ощутила сочувствие к Кресчентам-родителям.

Пока Вайолет прятала мотоцикл в переулке, Триста и Пен осторожно шли по пристани, рассматривая лодки. Триста попыталась прочитать названия на боках, но облезающая краска не позволяла.

— Где все люди? — прошипела Пен.

— Не знаю, — шепотом ответила Триста.

Лодки выглядели заброшенными. Но внезапно одна из них оказалась вовсе не пустой. В неуловимую долю секунды что-то сдвинулось. Как клочок земли начинаем шевелиться и вдруг оказывается коричневой птицей или как лист изгибается и превращается в насекомое-златоглазку. Среди нагромождения выцветших от солнца шезлонгов, канатных бухт [16] Канат, лежащий в связке, кругом, цилиндром или восьмеркой. и ветхих ящиков с витиеватыми надписями прямо в центре палубы находились мужчина и женщина. Сейчас они поднялись и стали заметны. Триста сглотнула, сдерживая изумление. Пен коротко вскрикнула. Оба незнакомца были немолоды, но определить их возраст не представлялось возможным. Кожа бледная, сероватая и уставшая. Волосы цвета мокрого песка. И что-то в выражении глаз чужаков заставило Тристу подумать об устрицах.

Оба они были одеты в длинные серо-коричневые пальто до пола, которые что-то затронули в памяти Тристы. Секунду спустя она вспомнила пальто, в которое был одет Архитектор в тайной комнате позади кинозала, и сообразила, что все они пошиты из одинаковой неизвестной тусклой ткани. Остальные детали туалета, которые она заметила, тоже были странными. Женщина носила старомодное платье сливового цвета с турнюром, Триста видела такое на коробке с шоколадом, где была изображена великосветская леди. На мужчине были на первый взгляд обычные брюки, но их сверху донизу туго оплетали коричневые ленты.

— Мы в Элчестере, юные леди? — поинтересовался мужчина.

Стая пролетавших мимо чаек заглушила его голос, и Триста встряхнула головой, прочищая слух. Ей на миг почудилось, будто кто-то шепчет ей на ухо, что джентльмен задал самый обыкновенный вопрос и что вовсе он не улыбается, как больной волк.

— Да! — объявила Пен с дерзостью, по которой Триста поняла, что девочка напугана.

Взгляд женщины потек по лицу Тристы, словно холодное масло.

— Малышка… — выдохнула женщина. — Она твоя?

Снова воображаемый шепот в ушах или скорее в мозгу Тристы завел речь о том, как очаровательна и совершенно безопасна эта женщина.

— Это моя сестра, — как можно жизнерадостнее ответила Триста, делая шаг назад. — Рада познакомиться, но нам… пора возвращаться к маме.

Девочки развернулись и быстрым шагом пошли к Вайолет. Все это время затылок Тристы пощипывало, пока она прислушивалась к звукам, доносившимся с баркаса.

— …Какие славные большеберцовые кости, — прошептала женщина.

Триста и Пен молча вцепились в рукава Вайолет, когда пара с баркаса осторожной неестественной походкой тронулась по пристани в их направлении, затем прошла мимо них по дороге. Вайолет вопросительно взглянула на девочек.

— Это запредельники, — прошептала Триста, убедившись, что те ее не слышат.

Выражение лица Вайолет практически не изменилось, если не считать опущенных уголков губ. Она не стала оглядываться через плечо на незнакомцев.

— Как ты определила? — тихо пробормотала она.

Триста уставилась на нее.

— А ты не видишь?

— Они же все равно что ожившие чучела в ночь Гая Фокса! [17] Ночь Гая Фокса, известная также как Ночь костров, — традиционное для Великобритании ежегодное празднование в ночь на 5 ноября. — прошипела Пен. — Ты разве не заметила?