Клайв Баркер - Тьма

– Дядя Сэл, это не… ты понимаешь?

– Пока не уверен. Но болезнь Альцгеймера вполне вероятна, как сказал доктор. Суть в том, что она сюда почти не ходит. Ходит у себя, рядом с комнатой. Так что бери. У нее их много. И эта никогда не была ее любимой.

Да, подумала Белла, так расслабившись, благодарная, и задумалась.

«Слишком просто. Слишком просто. Что, если Сэл все-таки сообщник?»

«Проведи меня через Зеленую дверь» , – сказал Стежок.

А сейчас он молчал, зазубренный, ожидающий у дерева. Не говоря ни слова.

Это то, чего она хотела… Безумие – то, чего оба они хотели. Если только это желание не пришло от Стежка посредством ее сознания. Посредством сознания Сэла. Стежок ими пользуется, всеми. Он никогда ни слова не говорил. Просто стоял там, в реальном, совершенно нереальном мире, вышитом крестиком. Просто семьдесят с половиной стежков, но пытающийся стать чем-то большим, завершить себя.

Откуда ей знать? В чем она вообще может быть уверена?

– Наверное, не стоит, – сказала она.

– Дело твое, лапочка, – сказал Сэл.

Они стояли в ванной. Белла, глядя на вышивку в рамке, в ожидании ответа. Стежок очень расстроится, если она без него уйдет. Будет в ярости. Белла рассмеялась игре слов. Поперек Стежка. Но он все равно останется здесь, синий в клетку, «руки-на-бачок», как и раньше. А она будет снова и снова приходить сюда из-за него.

Ее потребность столь же велика, как у него, если уж на то пошло. И это ее шанс освободиться. Идти дальше. Прекратить это здесь и сейчас. Отныне и навсегда.

– Сэл, ты не принесешь ее завтра? Скажешь тете Инге, что она обещала. Поглядишь, пройдет ли это с ней.

– Белл, еще одно.

– Что?

– Твои мама и папа…

– Дядя Сэл, оставь это, прошу!

– Это должно быть сказано, дорогая. Раз уж мы заговорили, позволь мне…

– Нет!

– Белл, ты уже со многим справилась. Надо пройти остаток пути. Не надо винить их. Они не защитили тебя…

– Дядя Сэл, послушай…

– В этом нет их вины. Совершенно. В том, что случилось на Си-Спрей. Взрыв. Конечно, ты чувствуешь себя виноватой…

«Нет! Нет! Нет! Нет! Нет!»

Белла прижала ладони к ушам.

– Дядя Сэл!

– Это был несчастный случай! Если бы мы нашли их тела, может, ты бы чувствовала себя иначе. Они бы не оставили тебя наедине с этим! Не бросили тебя!

Стежок не сказал ни слова.

– Ты обещал, дядя Сэл! Ты обещал!

Вот он, Стежок, там, наверху, слушает.

– О'кей. О'кей. Достаточно. Но это надо было сказать. Извини!

«Ублюдок, ты ублюдок, дядя Сэл».

Или это Стежок вложил свои слова в его рот. Положил тоненькую, зазубренную, вышитую крестиком руку на спину Сэла, заставляя того открывать рот.

Но Белла увидела в его глазах смирение, печаль на этом постаревшем лице. Это не Стежок. Это Сэл, бросивший свое «дядюшкино» поведение, переламывающий себя секунда за секундой, чтобы выполнить это безнадежное дело всего с парой тузов в рукаве. Зная все карты на столе.

– Прости, дядя Сэл, – сказала она в тишину, ужасающую тишину в этом проклятом месте.

Стежка нигде не было. Снова на стене. Снова в рамке. Семьдесят с половиной убогих завитков черного. Едва различимых.

– Просто… лапочка, ты ничего не могла поделать. Они тебя не бросили.

«Снова, – добавила слово Белла. – Давай начистоту, дядя Сэл. Ты хотел сказать, что они не подвели меня снова».

– Мы все сделаем по-твоему, – сказал дядя Сэл, пытаясь спасти ситуацию. – Мы придем завтра Я скажу твоей тете, что мы обещали. Принесем эту вышивку.

«Лучше. Намного лучше».

– Не могу гарантировать, что твоя тетя… сама понимаешь… не скажет чего-нибудь. Не…

– Слушай, дядя Сэл, давай сейчас закончим на этом! Ты сказал, что тетя Инга забывает, разное. Так что просто сделаем это! Скажи ей, что мы это запланировали. Специально к ее дню рождения. Сюрприз! Я отвезу вас на моей машине, обратно привезу. Ты говорил, что тетя Инга всегда хотела увидеть… снова увидеть дом мамы. Что я там сделала. Пусть даже это будет ей подарок ко дню рождения!

– Я не знаю, лапочка Так неожиданно… твоя тетя…

– Через час вас назад привезу, два, самое большее. Скажи, что это для меня важно. Важно, чтобы она поглядела, где я ее повешу! У нас получится, Сэл!

Ею двигал страх, стремление сделать это, пока смелости хватает, пока Стежок не вернулся.

– Пойду посмотрю, о'кей? – сказал Сэл, разворачиваясь к лестнице.

– Мы сможем это сделать, дядя Сэл. И это будет не напрасно.

Он обернулся, улыбнулся своей старой знакомой улыбкой.

– Все, чтобы с этим покончить.

Стежок слишком затих. Слишком надолго.

– Все. Знаешь, я сейчас вместе с тобой спущусь. Скажи ей, что у меня торт, на день рождения, что-нибудь такое. И по дороге купим.

Гордость, тщеславие и страх (иного рода) сыграли им на руку. Тетушка Инга не желала признаться: она забыла о том, что они едут в гости или что не помнит про обещание отдать вышивку. Белла ощутила укол стыда и вины за свое двуличие – она воспользовалась беспомощным положением другого человека. Но ей очень нужно было сделать все сейчас. Заставить человека, создавшего Стежка, перенести его через порог, через Зеленую дверь. Почти идеально. И очень важно. Покончить, сказал Сэл. Это покончит с ним.

Они оставили чайник со свежезаваренным «Дарджилингом» остывать на кухне. Белла задабривала тетю Ингу (помогла ей сесть на переднее пассажирское место в «Лексусе», застегнула ремень), а Сэл тем временем снял Стежка и принес, завернув в старое полотенце. Убрал назад.

Белла ни за что сама бы этого не сделала. У нее кружилась голова от сильной и совершенно необъяснимой радости. Внезапная уверенность: «Все правильно, во всех смыслах». Инга в роли хозяйки сама принесет к ней Стежка. Совершенный план.

Белла не помнила, что она говорила по дороге, помнила лишь, что радостно болтала насчет особенного подарка ко дню рождения, того, как все это важно. Тетя Инга цвела, окруженная вниманием. Ее день. Поездка в ее честь. Белла вела себя, ну, как тетушка.

Стежок не сказал ни слова.

Он был там, сзади, рядом с Сэлом, спрятанный в полотенце. Он этого тоже, несомненно, хотел – быть так близко, но, с другой стороны, он не был больше в той ванной наверху. На привычном месте.

Они остановились, чтобы купить праздничный торт, как она и договорилась с Сэлом. Обычный магазинный шоколадный пирог с большой белой надписью – «С Днем рождения», и через пару минут уже были на тенистой Элтэм-стрит, с деревьями по обе стороны, у большого белого дома с зеленой дверью.

– Выглядит прекрасно, дорогая, – сказала тетя Инга. – Твоя мать любила белый с зеленой каймой. Чудесно, что ты за ним так следишь. Она бы очень гордилась, Белл.

Белла вынесла это, заставила себя сказать «спасибо», ожидая, что эти слова повторит Стежок. Она бы очень гордилась. Но ничего не произошло. Снова тишина. Возможно, он думал, что все еще может победить. Возможно, оставил на закуску самые лучшие фокусы. Возможно… это внезапно пришло ей в голову, для него уже слишком – оказаться при свете настоящего дня на настоящей улице. В любом случае она подготовилась. Она готова ко встрече с ним.