Джеральд Бром - Похититель детей

Многие из толпы подхватили:

— Взывайте к Господу!

— Пусть он услышит вас!

Преподобный умолк и отступил, выжидающе глядя на ребят.

«Возвысить голос? — подумал Ник. — А что сказать-то надо?»

Чего же от него ждут? Ник поразмыслил, подыскивая подходящие слова, но сумел придумать только одно:

— Господи, помоги мне.

Преподобный медленно покачал головой и кивнул двоим у противовеса на другом конце жерди. Те развернули жердь, и клетка закачалась над прудом. Лерой сдавленно вскрикнул. Многие из толпы кинулись к берегу, спеша занять места в первых рядах. Глаза их горели, точно у зрителей перед боксерским матчем.

Ник опустил взгляд к темной воде.

— Дети! — воскликнул Преподобный. — Возвысьте же голоса свои, вознесите молитву Господу!

— О, Господи!!! — завизжал Лерой. — Иисусе, господи боже, ради Христа, помоги нам! Иисусе, Иисусе, Иисусе, помоги нам!

Ник подозревал, что тут требуется что-то другое, но подхватил:

— Иисусе, пожалуйста, помоги нам!

Вдруг рядом раздался странный смех. Все разом смолкли. Красная Кость хохотал — громко, резко, от всей души.

Зрячий глаз Преподобного сузился. Толпа подалась назад.

— Скажи своим ангелам: пусть идут на х..!!! — крикнул Красная Кость и снова засмеялся, на краткий миг сделавшись прежним, самим собой, диким мальчишкой с безумной ухмылкой на лице. — И вы все идите на х..!

Поперхнувшись безумным хохотом, Красная Кость закашлялся, обрызгав грудь кровью.

Преподобный помрачнел, поджал губы и махнул двоим у противовеса. Клетка начала опускаться.

Окинув взглядом лица людей, окруживших пруд, Ник увидел ненависть, страх, глаза, горящие от нетерпения в ожидании зрелища, — но это было не все. Многие были подавлены, их лица были исполнены боли, тоски — сострадания. Многие горячо молились, крепко прижав руки к груди. К ним, к этим-то людям и обратился Ник.

— Хватит! — умоляюще глядя на них, заговорил он. — Пожалуйста, остановите их!

Но никто из них не сдвинулся с места. Каждый спешил отвести глаза, кто — опуская взгляд под ноги, кто — поднимая к небу.

От теплой мутной воды воняло, как из засорившегося слива в ванне. Вода дошла до пояса, до груди, подступила к горлу… Красная Кость ушел под воду с головой и встрепенулся, ошалело сверкнув глазами. Увидев в его глазах растерянность и страх, Ник поспешно подхватил товарища, поднял его голову над водой, но было поздно — слишком поздно для всех троих. Ник глубоко вдохнул, набирая полную грудь воздуха.

— О, господи! — взвизгнул Лерой.

Клетка скрылась в воде.

«Спокойно», — подумал Ник, понимая, что из клетки не выбраться, но, если не двигаться и сохранять спокойствие, шанс выжить есть. Но в голову тут же пришла невеселая мысль: «Выжить… а зачем?» Не лучше ли утонуть и разом избавиться от других приготовленных им пыток? Что там говорил этот Преподобный: ломаем кости, клеймим раскаленным железом, сжигаем на костре?

Тело Красной Кости конвульсивно напряглось и безжизненно обмякло. Может, он, наконец, мертв? Ник от души надеялся, что это так — пусть весь этот кошмар кончится хотя бы для него.

Давление в легких нарастало. Сверху сквозь темную зеленоватую воду сочился неяркий, мутный свет. Воздух был так близок — но добраться до него было невозможно. Боль в груди усиливалась и вскоре сделалась нестерпимой, а ведь Ник слышал, что утонуть — это почти безболезненно. Если это правда, отчего же ему так больно? Отчего кажется, будто грудь вот-вот разорвется? Пульс грохотал в ушах. В глазах расцвели, ослепительно вспыхнули белые пятна, голова наполнилась ярким призрачным светом, остатки воздуха вырвались из легких, устремились наверх густым шлейфом пузырей. Ник попытался вдохнуть, но в рот хлынула вода, горло судорожно сжалось, он задохнулся, закашлялся, глотая вязкую солоноватую жижу. Пальцы стиснули бамбуковую решетку так, что скреплявшие ее веревки глубоко врезались в кожу. Вдруг голова с плеском поднялась над водой. Жадный вдох — и содержимое желудка хлынуло наружу из носа и изо рта. Ник скорчился от приступа мучительной, болезненной рвоты, силясь вдохнуть, но только задыхаясь и кашляя. Откуда-то издали донесся стон — захлебывающийся, жалобный, будто первый крик новорожденного, и Ник не сразу понял, что это кричит он сам. Наконец рвотные позывы унялись, и он задышал, жадно, полной грудью вдыхая невероятно сладкий, свежий воздух.

Протерев глаза, залитые грязной, маслянистой водой, и проморгавшись, Ник увидел Красную Кость. Тот лежал на дне клетки-корзины. Глаза его были открыты, на бледном лице застыла необычайная безмятежность. Дикий, сумасбродный мальчишка был мертв. Ник отвернулся и сплюнул, чтобы избавиться от горького вкуса желчи во рту. Сзади донесся кашель. Оглянувшись, Ник увидел Лероя. Тот поднимался на ноги, цепляясь за прутья клетки. Грудь его судорожно вздымалась и опадала в безуспешных попытках вдохнуть, и Ник обнаружил, что, несмотря на все пережитые мучения, еще способен жалеть, что Лерой не утонул.

— Господи, избавь их от демонов! — провозгласил Преподобный. — Говорите же, дети! Взывайте к имени Господа! Настал час отвергнуть вселившихся в вас демонов!

И так далее, и так далее… «Демоны, ангелы, господь бог, святые угодники — кому здесь какая, на хрен, разница?» — подумал Ник, пропуская его разглагольствования мимо ушей. Теперь он понимал, что, должно быть, с самого начала понял Красная Кость: всем им крышка, единственные демоны здесь — вот эти люди в длинных черных плащах, и, что ни скажи, что ни сделай, эти чокнутые садисты все равно запытают их до смерти.

В плечо вцепилась чья-то рука. Ник вздрогнул от неожиданности и оглянулся. Сзади, глядя на него широко раскрытыми, полными ужаса глазами, стоял Лерой.

— Н… Н… Н-ник, — заикаясь, забормотал он. — Ч… Чувак, мне надо… кое-что тебе сказать.

Ник стряхнул его руку с плеча и отвернулся.

— Эй, Ник… ну, пожалуйста, ну, чё ты, как этот, — умоляюще захныкал Лерой. — Прости. Прости. Я полный урод. Но мне нужно сказать… послушай меня, пожалуйста. Про моего папку. Что с ним случилось. Мне очень нужно рассказать, хоть кому-нибудь. Ник, пожалуйста, прошу тебя, ты должен выслушать!

«Хрен там», — подумал Ник. У него не было ни малейшего желания тратить последние минуты жизни, выслушивая Лероя, что бы он там ни собирался сказать. Не оборачиваясь, он покачал головой.

— Ник, — Лерой всхлипнул, — ну, не надо так. Окей, окей. Я все наврал. И в тот раз, и вчера. Вот. Теперь ты меня выслушаешь? Ну, пожалуйста!

Ник промолчал.

— Знаю: я всегда сам же все и портил. Совсем как дома. Как с папкой. Но… — Лерой ненадолго умолк. — Но вот это дело с Секеу… там все было по-другому. Жуть сплошная. Понимаешь? — Лерой понизил голос едва ли не до шепота. — Этот… эта тварь… он забрался прямо ко мне в голову. Так страшно было… думал, обделаюсь.