Герберт Уэллс - Экзорцист. Лучшие мистические рассказы

Выслушав рассказ мистера Винси, доктор Пейджет тотчас энергично ухватился за ключ, который помог бы найти мистера Бессела. Вряд ли имеет смысл подробно описывать меры, предпринятые им совместно с мистером Винси; достаточно сказать, что ключ оказался действенным и поиски дали результат именно благодаря ему.

Мистера Бессела нашли на дне одинокого ствола шахты, которая обвалилась и была заброшена в начале работ по проведению новой электрической железнодорожной линии близ станции Бейкер-стрит. У него были сломаны рука, нога и два ребра. Строительную площадку ограждал временный забор около двадцати футов высотой, и чтобы угодить в эту шахту, мистеру Бесселу, немолодому человеку плотного сложения, пришлось преодолеть эту преграду, что выглядело маловероятным. Одежда мистера Бессела была насквозь пропитана рапсовым маслом, помятая жестянка лежала рядом с ним, но пламя, к счастью, при падении потухло. Признаки безумия совершенно исчезли, однако мистер Бессел чудовищно ослаб – и при виде своих спасителей истерически разрыдался.

Из-за плачевного состояния его жилища мистера Бессела поместили в дом доктора Хаттона на Аппер-Бейкер-стрит. Лечили больного обезболивающими и успокоительными средствами; все, что могло напомнить ему о недавно пережитом кризисе, тщательно устранялось. Но на второй день пациент сам выразил желание поведать свою историю.

С тех пор мистер Бессел неоднократно повторял этот рассказ (среди его слушателей был и я), варьируя отдельные детали, как обычно, когда повествуют о действительно пережитом; впрочем, никаких противоречий – даже в мелочах – он не допускал. Суть происшедшего, по его словам, состояла в следующем.

Для лучшего уяснения случившегося с мистером Бесселом необходимо вернуться к эксперименту, проделанному им в сотрудничестве с мистером Винси. Как помнит читатель, первые попытки мистера Бессела выйти из плотской оболочки успеха не принесли. Однако всякий раз он стремился сосредоточить на этом всю силу воли – «желал этого всеми фибрами души», как он выразился. Наконец, когда надежды уже почти иссякли, цель была достигнута. Мистер Бессел утверждает, что он, оставаясь живым, и вправду усилием воли покинул тело и перешел в иное, запредельное, пространство или состояние.

Высвобождение, по его словам, было мгновенным. «Я продолжал сидеть на месте, крепко зажмурив глаза и вцепившись в ручки кресла, всячески стараясь сосредоточиться мыслями на Винси, как вдруг ощутил себя вне своего тела: я увидел его со стороны, но сам внутри его не находился; руки ослабли, голова поникла на грудь».

Ничто не могло поколебать мистера Бессела в уверенности, что он освободился от плоти. Новый опыт он описывает совершенно невозмутимым, деловым тоном. Он ощутил себя неосязаемым: этого он ожидал, хотя и не предвидел, что необычайно раздастся вширь (так, во всяком случае, ему представлялось). «Я сделался громадным облаком – если допустимо такое сравнение, – прикрепленным к своему телу. Поначалу мне казалось, будто я обрел большую часть себя, тогда как сознательное мозговое «я» составляло лишь малую его частицу. Я увидел – очень ярко и отчетливо – Олбани, Пиккадилли, Риджент-стрит, а также интерьеры домов в крошечном масштабе, словно наблюдал за миниатюрным городом с воздушного шара. Плывущие мимо клубы дыма постоянно застилали эту картину, но первое время меня это занимало не слишком. Самое поразительное, чему я не устаю поражаться до сих пор, заключается в том, что я предельно ясно различал не только улицы, но и внутренность домов; видел человечков – мужчин и женщин, следил, как они обедают и беседуют у себя дома, играют в бильярд, выпивают в ресторанах, отелях и забитых до отказа увеселительных заведениях. Все это походило на то, что творится внутри улья, изготовленного из прозрачного стекла».

Именно этими словами мистер Бессел поведал свою историю, которую я в точности занес на бумагу. Начисто забыв о мистере Винси, он продолжал созерцать открывшуюся перед ним панораму. Он признал, что, движимый любопытством, спустился пониже и эфемерной теперь рукой попытался коснуться прохожего на Виго-стрит. Ничего не вышло, хотя его палец вроде бы проткнул человека насквозь. Что-то помешало ему притронуться к прохожему, но что конкретно – описать мистер Бессел затруднился. Препятствие он уподобил листу стекла.

«Ощущение мое, – продолжал он, – походило, вероятно, на ощущение котенка, который впервые пробует ударить лапкой по своему отражению в зеркале». Всякий раз, когда я слушал рассказ мистера Бессела, он неизменно прибегал к этому сравнению. Впрочем, оно было не совсем точным, поскольку, как читатель вскоре убедится, существовали и способы преодолеть непроницаемую в целом препону, позволяющие прорваться сквозь барьер обратно и вновь вернуться в наш материальный мир. Передать все эти беспрецедентные явления языком повседневного опыта, разумеется, в высшей степени затруднительно.

Превыше всего мистера Бессела огорошило накрывшее его полнейшее безмолвие, каковому он не переставал дивиться: в новом мире он очутился в стране, где царила нерушимая тишина.

На первых порах мистер Бессел не испытывал ничего, кроме изумления. Главным образом его интересовало, где он обретается. Вне тела – во всяком случае, вне телесной оболочки, но не только. Мистер Бессел полагает (и я, кстати, разделяю его мнение), что он всецело находился где-то и вне пространства – в нашем понимании. Предельно напряженным усилием воли он переместился из своего тела в мир потусторонний и невообразимый, однако близко соседствующий с нашим и так странно расположенный по отношению к нему, что в этом ином мире ничто не мешает нам рассматривать, как снаружи, так и изнутри, все сущее на нашей планете. Раздумье над этим фактом надолго, как показалось Бесселу, вытеснило из его сознания все прочие мысли, а затем он вспомнил об условленной встрече с мистером Винси, для которой переживаемый им беспримерный опыт служил, собственно говоря, только прелюдией.

Мистер Бессел сосредоточился на вопросе, как ему передвигаться в новообретенной оболочке. Какое-то время он не мог порвать узы, связующие его с плотским остовом. Какое-то время его непривычное облачное тело моталось, съеживалось, раздувалось, извивалось и корчилось, стремясь на волю, и вдруг, совершенно внезапно, соединительная нить порвалась. На миг все вокруг мистера Бессела затмилось взвихренными клубами мглистых испарений, потом через короткий просвет он увидел, как его недвижное тело бессильно сникло, а голова безжизненно откинулась набок; далее мистера Бессела, будто громадное облако, повлекло вперед заодно с множеством призрачных туч, меж тем как внизу, похожий на игрушку, лежал светящийся лабиринт лондонских улиц.