Михаил Гаёхо - Поднимаясь колёсами на гору Фудзи. Сборник рассказов

Ставший Петром Николай провожал взглядом человека в черном пальто, когда тот шел по улице. А ставший Николаем Петр в это время вообще не глядел в окно. Он катался в своем кресле по комнате и ждал гостей. Гости приходили с разговорами и пирогами. Ставший Николаем Петр ел пироги и помалкивал, чтобы гости не догадались, что на самом деле он не Николай, а Петр.

Однажды Николай, ставши Петром, нашел у себя в кармане маленький гвоздик.

А к ставшему Николаем Петру пришел в качестве гостя один доктор (хирург-терапевт). Он говорил, есть надежда, что нога Николая скоро начнет сгибаться в суставах. Через два года. Или через четыре. При этом он хитро подмигивал, как бы намекая на то, что Николай и без того может, ставши Петром, присесть, сгибая ногу во всех суставах и пройтись вприсядку по комнате.

«А я и есть тот самый Петр», – хотел сказать ставший Николаем Петр, но промолчал.

В это время Николай (ставший Петром) подошел к сиреневой стене своей комнаты и нацарапал на ней гвоздем: «Не хочу».

Хирург-терапевт несколько раз приходил в гости к ставшему Николаем Петру. Однажды он несколько раз назвал его Григорием. «Наверное, этот Николай был Григорием до того, как стал Николаем», – подумал ставший Николаем Петр.

А Николай, ставши Петром, снова обнаружил гвоздь у себя в кармане. Он подошел к сиреневой стене своей комнаты, где было выцарапано «Не хочу» и продолжил надпись: «Не хочу быть Петром, а хочу быть высоким человеком в черном пальто…» В это время в дверь постучали, а может – в окно. Николай, ставший Петром, положил гвоздь в карман и отошел от стенки. Какое-то время он прислушивался к звукам. Звуки не повторялись. Николай, ставший Петром, снова достал гвоздь: «Не хочу быть Петром, а хочу быть высоким человеком в черном пальто, – выцарапывал он, – или мальчиком на красном велосипеде, или бегущей по улице лохматой собакой, или котом…». Тут Николай, ставший Петром, задумался и перестал быть Петром, сделавшись просто Николаем.

Однажды к ставшему Николаем Петру в гости пришел не хирург-терапевт, а совсем незнакомая девица. Она села на краешек его кресла и одной рукой обняла за шею.

– Признаюсь, что я не тот, за которого вы меня, возможно, принимаете, – признался ставший Николаем Петр.

– Я тоже не та, – засмеялась девица.

– А кто же? – спросил Петр.

– Неважно, – сказала девица, – и та, которая я сейчас, мне нравится больше – и попа, и сиськи.

– Мне тоже, – сказал Петр.

– Хочешь потрогать мои сиськи? – спросила девица.

– Хочу, – сказал Петр.

– Они как бы и не мои, потому как бы и не жалко, – сказала девица.

Однажды Николай, сделавшись Петром, увидел перед собой лист бумаги и ручку. «Не хочу быть Петром, – начал писать Николай, – а хочу быть человеком в черном пальто, который идет по улице, или мальчиком на красном велосипеде, или бегущей лохматой собакой (хотя бы так), или рыжим котом, который лежит на подоконнике…» Он перестал писать и отложил перо (ручку). В это время ворона слетела того дерева, которое ставший Петром Николай считал дубом, и села к нему на подоконник. «Или слетевшей с дуба вороной», – написал ставший Петром Николай и поставил точку. Он сложил бумагу пополам и просунул в закрытое шторкой окошко в стене. Бумага исчезла.

А ставший Николаем Петр в это время тоже не хотел быть Петром, хотя не заявлял об этом ни письменно, ни устно. Он трогал те самые сиськи и другое, что ему позволяли, и совсем не хотел возвращаться в свою комнату с зарешеченными окнами.

Желания иногда исполняются. И ставший Петром Николай перестал быть Петром, а стал вороной – той самой, которая слетела с дерева, которое он считал дубом.

А ставший Николаем Петр (не хотевший, если мы помним, становиться обратно Петром и возвращаться в свою комнату с зарешеченными окнами) тоже стал той самой вороной, слетевшей с дуба. Так бывает.

И они полетели вместе в сторону моря.

Аркадий и Петр сидели вокруг стола.

Аркадий ел сахарную вату.

Было утро.

Осторожно отщипывал по кусочку и отправлял в рот.

А Петр пил кофе.

У Аркадия тонкие ватные нити прилипали к усам, а другие обламывались и падали. Тихо опускались на гладкую поверхность стола.

А Петр тянул кофе через соломинку. Опуская вниз, в сладкую гущу, а потом переводя выше – к чистой кофейной горечи.

Из упавших на стол нитей Аркадий пробовал выложить слово «ВЕЧНОСТЬ», двигая по гладкой поверхности ногтем.

А сидящий вкруг с ним Петр перевел соломинку в угол рта и о чем-то думал.

– Будет ли правильно считать, что мы сидим вокруг стола? – сформулировал свой вопрос Петр. – То есть именно вокруг, хотя нас всего двое?

– Вокруг так вокруг, – сказал Аркадий.

Слово «ВЕЧНОСТЬ» оказывалось слишком длинным. Аркадий попробовал выложить слово «ВРЕМЯ», и тоже неудачно.

– Не говоря уж о том, что наш стол не круглый, а квадратный, – сказал Петр.

– Квадратный так квадратный, – сказал Аркадий.

Вместо слова «ВРЕМЯ» у него получилось «УТРО» – как-то само собой образовалось и, в общем, соответствовало моменту. Другое, что соответствовало бы – это чашечка кофе, но вместо «КОФЕ» у Аркадия упорно выстраивалось «ВАТА» – три раза подряд.

«Хорошо хоть, что сладкая», – думал Аркадий, обсасывая палочку.

– А бутерброд лучше, – заметил Петр.

– «БУТЕРБРОД» – это слишком длинно, – сказал Аркадий, выкладывая одно за другим слова «ХЛЕБ», «СЫР» и «МЯСО».

– Наверное, чтобы сидеть вокруг чего-нибудь, нужно по крайней мере три человека, – Петр вернулся к теме. – Потому что через три точки можно почти всегда провести конкретную единственную окружность. Центр которой для сидящих вокруг должен быть где-нибудь посредине того, вокруг чего они сидят.

– Посредине так посредине, – согласился Аркадий и выложил слово «КРУГ» на гладкой поверхности стола.

– И надо еще позаботиться о том, чтобы этот центр окружности – он же, условно говоря, центр того, вокруг чего они сидят – лежал внутри треугольника, в вершинах которого они находятся, сидя, – уточнил Петр, – иначе не исключены варианты, когда трое будут сидеть не вокруг того, вокруг чего они сидят, а с какой-нибудь одной стороны этого места, прижавшись друг к другу.

– А попроще нельзя высказаться?

– Если хорошо подумаешь, то увидишь, что именно так и будет проще всего и яснее. Или у тебя есть другие предложения?

– Предложений нет, – сказал Аркадий.

– То-то и оно, – сказал Петр.

– Предложений нет, – повторил Аркадий, – но если мы, будучи вдвоем, не можем сидеть вокруг чего бы то ни было, значит где-то поблизости должен появиться кто-нибудь третий.

И он оглянулся в поисках.

Продолжая водить ногтем по гладкой поверхности стола, он оглянулся в поисках кого-нибудь, но никого не увидел.