Алексей Гридин - Рубеж [сборник]

– Дед, а вы когда его поймаете… Вы что с ним сделаете?

– Судить будем, – отмахнулся дед. – Некогда нам, Юрка, давай живее, куда он делся? И этот, который с ним был. Слушай, внук, ну ты же здесь, наверняка, в детстве все излазил?

Юрка представил себе картинку. Наверное, в какой-то старой книжке вычитал, сам-то он такого никогда не видел. На картинке стоял отец Андрей, спиной прислонившись к стене, сложенной из неровных округлых камней, а перед ним выстроились в шеренгу несколько безликих людей с ружьями наизготовку. Стоявший чуть поодаль человек взмахнул рукой…

Юрка мотнул головой, отгоняя видение. В конце концов, какое ему дело? Отец Андрей хотел убить его деда, заставил Юрку не один раз предать его – что ж теперь, Юрка должен священника пожалеть?

Но почему тогда так не хочется отвечать деду?

Хотя… как это не хочется? Наоборот, хочется рассказать все – все…

Дед стиснул Юркины плечи, наклонился к самому его лицу.

– Внук, быстрее… Они же уйдут. Ну, говори!

– Вон туда они пошли, – заторопился Юрка. Стоило заговорить – и сразу полегчало. – Там за камнем лаз, он узкий, но взрослый мужик все равно пролезет. А если туда не лезть, а зайти с другой стороны горы, то там есть дорога покороче. Здесь они еще петлять будут, а там все прямо, можно их, если повезет, на перекрестке подкараулить.

– Вот даже как… – старик задумчиво пожевал губами, затем, приняв решение, велел внуку:

– Веди!

Стрельбы больше не было. Когда отец Андрей и сопровождавший его стражник, постоянно спотыкаясь в темноте, выбрели, наконец, на перекресток двух тоннелей, их уже ждали. В неровном свете факелов тускло блестели ружейные стволы, направленные на опавших в ловушку беглецов, скрыться им было некуда.

Священник первым бросил оружие, велел сделать то же своему спутнику. Оба, понимая, что сопротивляться бесполезно, подняли руки – так Юрка, наконец, увидел своими глазами, как люди «сдаются».

Увидев Юрку, отец Андрей сказал:

– И ты здесь, Иудино племя? Что, милый мой, снова не смог не предать?

– Помолчи, – зло бросил ему Афанасий Петрович.

– А что? – удивился священник. – Бабка его такой была, мать тоже, да и дети, если Господь позволит, чтобы они у него были – и дети такими же будут.

– Молчи, говорю!

– Все, молчу.

Юрка ничего не сказал, хотя на душе было муторно. Спорить не хотелось, да и не умел он спорить.

Он – Иудино племя. Его судьба – подчиняться, слушаться, выполнять.

Предавать.

Побрели в деревню, ведя с собой пленников. По дороге все молчали, утомленные погоней.

Когда пришли в деревню, там уже никто не спал. Дом отца Андрея горел, но его не тушили – смотрели только, чтобы огонь не перекинулся на ближайшие избы. Сотни людей толпились на площади, явно не зная, что им делать, а на краю площади стояло сооружение, о котором Юрка тоже раньше только в книжках читал. Оно называлось «виселица», и на этой виселице болтались двое стражников, которым, видимо, не повезло попасть живыми в руки врагов.

Увидев повешенных, Афанасий Петрович помрачнел и что-то пробормотал.

– Как-то неправильно это, – разобрал дедовы слова Юрка.

На виселице еще оставались свободные петли, видимо, их приготовили загодя. Увидев мертвых сослуживцев, пленный стражник вздрогнул и мелко перекрестился. Перекрестился и отец Андрей.

– Упокой души рабов Твоих, – негромко проговорил он.

Кто-то замахнулся на него прикладом, но Афанасий Петрович удержал руку.

– Стой, – велел он, и человек подчинился. – Этих двоих в подвал, под замок. Витек, – дед подозвал к себе знакомого Юрке по вчерашнему дню парня, – головой отвечаешь, чтобы с ними ничего не случилось.

– Сделаю, Афанасий Петрович.

Витек тотчас же отобрал несколько вооруженных людей, повел пленных куда-то прочь с площади.

– Отдохнуть хочешь? – спросил дед Юрку.

– Хочу. Только…

– Что?

– Дед, скажи, а почему получилось так, что ты велел мне двери вам открывать через два дня, а ваша революция, – непривычное слово Юрка выговорил без запинки, – сегодня началась?

Дед помрачнел.

– Ты точно хочешь знать? Ну, слушай. В общем… Знал я, Юрка, что за мной следят. Знал, что ты тайну сохранить не сумеешь. Что проболтаешься обязательно. Я же, все-таки, твой дед, я знал, на ком женился мой сын, знал про тот эксперимент. Потому и не хотел я, чтобы твой отец на твоей матери женился, ну да ладно теперь, дело давнее. В общем, мы решили, что отец Андрей тебе поверит, решит, что мы выступим только через два дня, расслабится – тут-то мы его и накроем.

Юркины ноги подкосились, он медленно осел на землю.

– Что с тобой? – испуганно спросил дед. – С тобой же ничего не должно было случиться, мы же не знали, что твой чернорясый тебя с собой потащит. Да ведь в конце концов ничего с тобой не произошло!

– Почему? – негромко прошептал Юрка. Так, что дед его даже не услышал, нагнулся еще ниже.

– Почему? – повторил Юрка.

– Почему? – переспросил его дед. – Да потому что надо было что-то с этой поповской властью делать, потому что нельзя народ силой гнать в церковь, оболванивать людей. На костры тащить нельзя только потому, что думают они по-другому. Это же все для лучшей жизни, внук. На благо общества!

Лучше бы дед этого не говорил.

– И ты! – со слезами в голосе выкрикнул Юрка, ударил кулаком по земле – со всей силы, разбивая руку в кровь о подвернувшийся камень.

– И ты говоришь про это… как его… про благо общества! Но ведь и отец Андрей о нем говорил, и всегда – все на благо общества, только я, почему-то, когда вашему обществу хорошо, всякий раз оказываюсь предателем! Почему все вы используете меня! Что я сделал вам плохого?

– Перестань! – тонко вскрикнул дед. – Перестань! Ты что же… Ты что, думаешь, я знаю, как сделать так, чтобы всем хорошо! Я… Мы… Мы все знаем, как жить не надо, но как жить нужно – еще не придумали. Не выдумали мы, как сделать, чтобы никто не страдал, кем-то жертвовать приходится.

– Мной?!

– И тобой. Но не думай, что ты такой единственный. А как же те, что бросались сегодня утром под пули? Тебе-то что, тебя совесть помучает и перестанет, а их убить могли. А кое – кого даже убили. Вспомни, как чернорясые после Ночи Очищения людей на кострах жгли – ну, тех, что им не нравились! А ведь среди них мои друзья были, я их знал столько лет, сколько ты на свете не живешь. Ты не знаешь, не помнишь, а я хорошо помню, как раньше спрашивали: оправдывает ли цель средства? Так вот, легко отвечать: нет, не оправдывает. Легко так говорить, сидя в уютной квартирке посреди сытого и довольного мира, у которого нет никаких проблем. А попробуй-ка, ответь, когда тебе каждую секунду решения нужно принимать, когда со всех сторон смерть – и впереди, и за спиной.