Дэвид Баркли - Эсхил

— Вы меня напугали.

— Прошу прощения. Я этого не хотел, — он схватился за перила. — Я лишь хотел убедиться, что вы не упадете. Не все осознают, как здесь опасно, когда такая качка.

— А вам до этого какое дело?

— Понимаю, в это трудно поверить, госпожа Камински, но мне хотелось бы, чтобы все вы прибыли в пункт нашего назначения живыми и здоровыми. Вы очень важны.

— Что значит, «важны»? Почему мы для вас важны?

Какое-то время Харальд молчал, затем произнес:

— Ваш отец — очень особенный человек. Он пытался покинуть страну, когда та сильно в нем нуждалась. И это разозлило моих руководителей.

— Он не особенный. Он не работал уже три года. Когда он знакомится с новыми людьми, он даже не представляется своим настоящим именем, будто стыдится его. Вы считаете это «особенным»?

Харальд взглянул на её руки. Костяшки пальцев побелели, так крепко она схватилась с перила.

— Я делаю это не по своей воле, госпожа Камински. Я полагаю, мои начальники знают, кем был ваш отец в прошлом и надеюсь, вскоре вы получите все желаемые ответы.

— Какие ответы?

— До прибытия, боюсь, эта информация засекречена. И мне искренне жаль. Пока вы с отцом сотрудничаете с нами, вам ничего не угрожает. Как и вашей матушке.

— И чем вы хотите, чтобы он занимался?

— Там, куда мы направляемся, есть и другие люди со специфическими знаниями. Мы полагаем, Доминик сможет объединить их умения. Если у него получится, вся ваша семья будет вознаграждена. Даю слово.

Люсия нерешительно посмотрела на него.

— Жизнь на борту судна трудна. Моряки едва ли чувствуют себя лучше. Они спят в тесных душных каютах, а когда не спят, то выполняют опасные работы, требующие нечеловеческой ловкости. Вы же, несмотря на то, что сидите взаперти, освобождены от всего этого, — Харальд сунул руку в карман мундира и вынул бумажник. Он извлек оттуда небольшую фотографию и протянул ей.

На снимке была изображена молодая девушка. Первой мыслью Люсии было выбросить её в море, но, вместо этого, она сказала:

— Симпатичная.

Харальд кивнул.

— Пожалуй, даже слишком симпатичная. Вокруг неё полно мужчин, готовых занять моё место. Мы несколько месяцев проведем вдали друг от друга. Как видите, у меня, как и у вас, тоже нет выбора. Я завишу от вашего отца, как и он от меня. Когда он закончит, я смогу вернуться домой, к своей невесте. До тех пор, я разделен с нею, как вы со своей матерью и подругами.

— Разве военные не проводят всю жизнь в движении?

— Чаще всего, да. Но в мирное время гораздо проще оставаться на месте. Я мог бы ездить на машине, хоть это и довольно трудно.

— Вы умеете водить? — спросила она. Люсия ездила на машине всего несколько раз и у её родителей не было собственного автомобиля.

— Нет. Когда вы так же важны, как и я, приходится привлекать к этому других людей, — ответил он, затем убрал руки с перил и скрестил их на груди. — Пора возвращаться к работе, госпожа Камински. Если вам что-нибудь потребуется, дайте знать.

Люсия задумалась, затем сказала:

— Зовите меня Люсия. Не надо никаких «госпожа Камински». Так обращаются к моей маме.

— Хорошо, — ответил он, улыбнулся и развернулся к ней спиной.

— Постойте! — выкрикнула она, схватив его за рукав. На мгновение она замерла в нерешительности. Лейтенант не был её другом — она не была настолько глупа, чтобы так думать — но если он, действительно, хотел показать своё радушие, такую возможность упускать было нельзя.

— Если желаете помочь, у меня есть одна просьба.

— Да?

— Ну, — начала Люсия, её лицо покрылось багрянцем. — Я знаю, что выгляжу гораздо моложе, но я в том возрасте, когда… Боже, это омерзительно… В определенные периоды времени мне могут понадобиться кое-какие вещи. Очень деликатного свойства.

Харальд покраснел, и ей немного полегчало.

— Да? — повторил он.

— Уверена, что на корабле, полном мужчин, нет гигиенических средств для женщин. Но одно мне нужно очень срочно. Этим вечером, — добавила она с нажимом. — Я молю вас о снисхождении. Этот разговор с вами дался мне очень непросто, — она посмотрела вверх, на луну, надеясь, что он поймет её намеки.

— Понимаю. Прошу прощения, что не принял этого во внимание. Вы правы, сказав, что на борту нет ничего для женщин. Я могу достать для вас несколько чистых тряпок и порезать их лоскутами. Вас это устроит?

— Может, найдется, что-то ещё? Что-нибудь помимо бумаги в кладовой?

— Хорошо. Встретимся здесь, когда ваша прогулка будет подходить к концу.

Она кивнула, радуясь той мысли, что, возможно, эта ночь не превратится в катастрофу. Люсия решила, что из всех мужчин на борту, этот человек сможет сохранить её тайну.

Харальд надел шляпу и ушел. Люсия надеялась, что он сдержит слово и принесет обещанные тряпки. Если она сможет сохранить достоинство на протяжении всего плавания, это будет чудом. Она взглянула вниз, на черную воду, бившую о борта судна. От неё повеяло опасностью и холодом и, внезапно, ей расхотелось приходить сюда снова.

Доминик наблюдал за этой сценой с носа судна, стараясь не пялиться. Он не слышал, о чем они говорили, но тон этого разговора ему не понравился. Дитрих опасен, и, если он задался целью втереться в доверие к одной из его дочерей, то он опасен двойне.

— Я хочу вниз, папа! — крикнула София. Он придерживал её за плечи, когда она ходила по канату. Они с женой водили её на выступление цирка «Сарассани», сразу после Олимпиады, два года назад и, с тех пор, София была одержима. Она хотела стать самым маленьким канатоходцем и выступать в розовом платьице и тренировалась при каждой возможности. Она жила этим больше года, но здесь, где не было Мэгги, она об этом забыла. Доминик попытался напомнить ей об этом, но затея провалилась.

— Опусти меня!

Он послушался и, оказавшись на палубе, она поцеловала его. Ребенком или взрослая, она останется его дочерью.

— Выпьете?

Доминик поднял голову и увидел приближавшегося капитана с блестящей серебряной фляжкой в руке. Несмотря на то, что он не представлял угрозы, Доминик инстинктивно задвинул ребенка себе за спину.

— Давайте, ну же.

Неохотно, Доминик выпил. Он отвинтил пробку и сделал глоток, надеясь, что во фляжке яд. Он вернул её капитану и тот отпил из фляжки, как ни в чём ни бывало.

— Я заметил, как вы осматривали мой топор.

— Что, простите?

— Топор, — капитан указал на нос. — Вы осматривали его.

Доминик повернулся и заметил между перилами дубовую рукоятку с надетым на неё красным лезвием. Действительно, прежде чем обратить внимание на Люсию, он смотрел в ту сторону.

— Вы образованный человек и, наверняка, читали в книгах о чудовищах.

— К сожалению, ничего об этом не знаю.

— Ой, да, ладно. Вы же слышали о троянском чудище Посейдона, Мидгардском Змее и Левиафане?