Pferd im Mantel - Очищение молитвой [Неоконченное]

Вначале на воде появились радужные разводы от разлитого топлива, затем, обогнув один из островков, он увидел крыло. Оно торчало из топи, поломанное и помятое, такое чужое и неестественное тут. Болото тут было мелким, чуть в стороне прямо из воды торчали сосновые стволы, много стволов. Вот за них-то и зацепился их самолёт, навалил их, падая, настоящую просеку: вон они валяются, словно какой-то великан с косой прошёлся. Пока островок скрывал от глаз Аслана перспективу, но когда он влез на него, картина открылась ему во всей кошмарной действительности. Метрах в пятидесяти от него из болота торчал хвост самолёта, в котором и находился Алкоев перед крушением. Теперь это был обломок, да сразу и не разобрать, что за элемент это, по крайней мере, Аслан не сразу понял. Раскрыв перед его глазами свой изломанный, темнеющий зев, хвост покоился в трясине. Но вот рядом с хвостом кто-то вовсе не покоился, кто-то барахтался в тине, и Аслан в первые мгновения возликовал — ещё есть выживший!

— Э, брат! — крикнул Аслан, и, позабыв про осторожность, про то, что под ногами — топь, бросился туда. Но пробежав несколько шагов, провалился, рухнул в пахнущую керосином воду. Задыхаясь, рванулся обратно, повалившись назад, барахтаясь и отплёвываясь. А тот, кого он посчитал братом по несчастью отреагировал странно: двигаясь, как изломанная кукла, наподобие того, как движутся представители сумеречного мира в азиатских филмах ужасов, он пополз к Аслану. Не мигая, Алкоев смотрел на приближающегося к нему боевого товарища. Точнее, на его труп, это Аслан понял уже через несколько мгновений наблюдения. Будь внимателен, и не спутаешь: живые с оторванными руками запросто не ходят, а у этого мертвеца не было правой. По локоть. Мертвец приближался безмолвно, крутя головой по сторонам. Аслан инстинктивно подался назад, снова упал. Его взгляд был прикован к ожившему трупу, а в том, что то, что он видит перед собой мертвеца, он больше не сомневался. Разум подсказывал — бежать, но воля была парализована. Вот, ещё минута, и пришелец из-за гробовой черты доберётся до него. Что будет? Понятно что: сожрёт. Вчера ещё вместе курили и обсуждали последние новости, а теперь… и не узнать, кого же Аллах восставил из мёртвых ему на погибель. Сожрёт, а что ж ещё?! Если сидеть вот так в болоте задницей и крутить выпученными глазами, сожрёт. Вон, морда вся в кровище; а неясно — чья это кровь. Аслан перевёл взгляд на свою правую руку, в которой был зажат его посох — протазан. Какая-то нерациональная злоба накатила вмиг, поработила весь его скукоженный разум. Что-же, вот так и ждать, когда этот… эта… тварь доберётся до него, вцепится, вопьётся в его тело?! Да какого хрена!!! Не для того спас его Аллах, не за тем он явился сюда, на место своей трагедии!

И Аслан, подобравшись, вскочил, выставив перед собой протазан. В мгновенном порыве предоставив свою судьбу и весь исход происходящего на волю Аллаха, он ринулся навстречу приближающемуся ломаными движениями зомби. Он смотрел те фильмы и разум подсказал — руби голову! Описав дугу, сталь ножа чиркнула по голове трупа, отбросив его в топь. Но словно ничего и не произошло, тварь, опираясь на свою единственную руку, словно мерзкая кукла, поднялась, вперившись в опешившего Алкоева мутными, незрячими глазами. И дёргаными шагами направилась к нему. Ещё пара шагов, и вот Аслан уже обоняет вонь, исходящую от чахнущего измочаленного в катастрофе тела… Примерившись, он снова нанёс удар, и в этот раз удар был удачным: безмолвное тело зомби подломилось и рухнуло в воду. Аслан, стараясь не приближаться, ткнул в него остриём ножа. Ноль реакции. И ещё, и ещё… Всё! Подцепив труп палкой, Алкоев перевернул его. Американские кинорежиссёры не обманывали — да, зомби с перерубленными шейными позвонками уже больше не зомби. Обычный труп.

Скрипнув зубами и сжав кулаки до хруста, Аслан заорал.

— Ссуки! Ёбаные суки!!!

Кого он винил в том, что произошло с ним?! Со всеми ими? Никого, и конечно, не Создателя. Но весь его дух, разум, всё существо Алкоева требовали немедленной, полной разрядки, пусть иррациональной, а иначе… А иначе — не устоять. Ведь осмотревшись по сторонам, Аслан заметил: вон там, и там, и там вот — также копошаться среди обломков, в болотной тине, такие же тела. Живые трупы его вчерашних однополчан, его друзей. И кто освободит их тут, кто отправит к Создателю их души, не по своей воли затворённые в таких предательских оболочках?! Лишь только он, Аслан Алкоев, и вот что имел ввиду его ночной собеседник. Вот что он имел ввиду… Разум запротестовал в панике: нет-нет-нет!!!! Почему я??? А кто ещё, если ты — единственный, кто выжил? Оставить всё так, как есть, уйти?! А что потом скажешь Творцу на пороге своей смерти? Так нельзя. Не этому учат старики, не этому учит правая вера. Исполни то, что должен, к чему привела судьба — и освободись. Ведь судьба твоя — в руках Аллаха, всё в его воле. Как пойти против, если даже страшно?! На то ты мужчина. И если текущее положение дел тебя не устраивает — вах, сними штаны, сбрей бороду. Стань…. Засранцем!!!

Подхватив тело за шиворот, Аслан выволок его на островок.

— Полежи пока, брат. Я всё сделаю, подожди. — и, подхватив своё оружие, он направился к следующему зомби, местонахождение которого угадывалось по шевелению в болоте. Прощупывая себе дорогу палкой, Аслан подобрался к нему. Этот был не таким шустрым, как первый, и понятно почему: тело было изломано в аварии, скорее было похоже не на тело, а на какой-то куль, кровоточащий и бесформенный. Вывернутые ноги, рваная полостная рана, изорванная одежда поменяла цвет на бурый и бордовый. Но тело копошилось, пытаясь ползти, и это у него никак не получалось — мешали переломанные и вывернутые конечности. Аслан нагнулся над трупом — зомби, клацнув зубами, попытался дёрнуться на Аслана, но снова рухнул в болотную жижу.

— Прости, брат. — выдохнул Алкоев, и одним движением перерезал ему горло. Тело обмякло и булькнуло в болото. И снова, подхватив этот истерзанный труп своего сослуживца, стараясь не вглядываться в обезображенные смертью черты лица, чтобы не узнавать, он оттащил его на островок и положил рядом с первым. И снова пошёл в болото, к обломкам, делать свою страшную работу.

Только на то, чтобы пресечь гнусное посмертие своих товарищей, обретавшихся в нём поблизости от искорёженного хвоста упавшего «Боинга», у Алкоева ушло полтора часа — приблизительно, конечно. Он не считал его и не замерял. И возвращался на островок со скорбным грузом ещё шесть раз. Восемь изувеченных тел остались лежать рядком у кромки болотной, с радужными разводами, воды… Он старался не смотреть в лица, но как?! Он знал их всех. Он знал их жён, детей, матерей. Он радовался с ними, когда радовались они, и грустил, когда их посещала беда. Это его друзья, люди, с которыми рука об руку он шёл каждый день; те, кто прикрывал его спину в бою. С ними он уходил на войну — не раз. С ними он возвращался с неё, вместе оплакивая тех, кто не вернулся. Солдаты, бойцы, воины. Его друзья. Что он ещё может сделать для них? Как не узнать, как не смотреть в их лица?!