Pferd im Mantel - Очищение молитвой [Неоконченное]

Состояние, в котором находился Алкоев, лишая поганого статуса своих товарищей, вернее, то, что осталось от них после этой жуткой катастрофы — словами нельзя передать. И мало кому объяснишь: хоть и велик могучий русский язык, а всё же и у него есть пределы. Лишь тот, кто сам прошёл подобное, тот поймёт, да и без слов. А тот, кто нет — не поймёт никак, хоть рисуй. Можно одно лишь сказать точно — реальность как-бы изменилась для него, не чувствуя ни потери сил, ни боли в травмированном плече, ни усталости, ни самого хода времени, Алкоев делал своё дело, как машина. Наверное, именно так работали мортусы в давние времена — технично, выверенно и без каких-либо чувств и моральных тормозов. Такая работа: иначе нельзя. Имея дело со смертью, точнее, с плодами её прихода, непозволительно чувствовать, а наоборот, требуется быть каменно-прагматичным. Так, и только так можно остаться со здравым рассудком. А люди говорят про тех, кого разум отчего-то покинул: ум потерял. Люди знают о чем говорят.

Очистив ближайшие окрестности, Аслан направился к обломкам фюзеляжа, пропахавшего при падении ров, залитый теперь болотом. В него он, понятно, не полез; пробирался стороной, внимательно простукивая посохом путь — мало того, что трясина, так ещё полно и облимков. Не хавтало ноги распороть. Пару раз проваливался, но Аллах хранил его — выбирался, и брёл дальше. И чем дальше, тем становилось болотистее, глубже. Подбираясь к измятому и изорванному телу «Боинга», нависавшего над ним искорёженным крылом с держащейся на нём лишь одним честным словом да волей Всевышнего турбиной, аслан брёл уже по пояс в жиже. И что там в глубине, под водой, может скрываться? А если — мертвецы?! Про реальные взаимоотношения нововоскресших и воду Аслан, понятно, ничего не представлял, но вполне предполагал, что, коли уж после смерти они как-то живут — ну, или как вернее сказать: существуют? — то почему бы им не ползать и под водой? В болотной жиже? Ты вот бредёшь тут, у тебя и долг, и свои дела, а он, зомби, значит, из пучины — оп, и вцепится своей мёртвой, наполненной болотной жижей и тиной, пастью, тебе прямо в…. Бррр! Ещё чаще стал втыкать свою палку впереди себя Алкоев.

Хорошо это или плохо, вокруг останков корпуса мертвецов не было. То есть, Алкоев их не нашёл. Зато они были внутри.

И когда Аслан, зажав своё оружие в зубах, схватился за выдавленную из корпуса переднюю дверь обеими руками, подтянулся и заглянул внутрь, он увидел их там. Они ели. Беззвучно, замерев вокруг распластанных в обломках салона тел, они жрали их. Трупы жрали мясо трупов. Аслана вырвало, и отпустив руки, не в силах наблюдать этот кошмар, он шлёпнулся в болото, подняв тучу брызг. Погрузился с головой, глотнув болотной воды с ярким вкусом керосина, и вынырнул, хавтая ртом воздух, ошалело вращая глазами. Сквозь муть увидел, что из вывороченной двери уже вываливается за ним зомби. Где же его посох, где нож?! Слава Аллаху — вот он, не утонул, воткнулся остриём, словно весит пуд. Выдернув своё оружие, Аслан попятился назад, стряхивая рукой с лица болотную грязь, воняющую авиационным керосином. Зомби же, таращась на Аслана, словно мешок, свалился вниз, в болото, и так же просто скрылся под водой. Аслан пятился и ждал — где тот вынырнет, но нет, мертвец не появлялся. Лишь радужные круги разошлись над тем местом, где он булькнул. Из проёма высунулось второе рыло. Зомби! За ним ещё. Однако повторить подвиг самонадеянного товарища эти отчего-то не стремились. Аслан замер, время от времени оглядываясь по сторонам, словно пилот-истребитель во время войны с немцами. Откуда ещё нагрянут? По-хорошему, надо уходить. Нечего тут ловить, а бережёного — и Бог бережёт, как русские говорят. Корпус наполовину погружён в болото, лежит почти на боку. Всё брюхо самолёта распорото, словно какой-то жуткий великан вскрыл его стальными когтями и выпотрошил. Следует полагать, что и добро всё при аварии разлетелось и высыпалось, и искать его нужно вокруг, по траектории падения. С такими делами до грузового отсека почти наверняка не добраться, а вот нарваться на зубы зомбаря — можно, и можно вполне. И что тогда?

Но и оставить всё как есть — тоже нельзя. Сжечь бы всё тут к ебеней матери! И глаза Аслана самопроизвольно переключились на искорёженное крыло, нависающее над болотом. Он вспомнил, что топливные баки у самолётов как раз в крыльях. Забраться бы на него, а уж как добраться до топлива будет видно. Хоть что-то да осталось ведь там! Да как забраться — крыло к небу задрано, градусов под шестьдесят торчит. Можно по корпусу — а там эти, зомбари. По турбине — тоже не заберёшься, высоко она и того гляди оторвётся, держится не пойми на чём. Можно через кабину — вон, капоту подобраться или подплыть. Стёкла все — отсюда видно — выбиты при падении. Капот весь тоже перекорёженный, еле над водой торчит. Ну, наверное так. Другие варианты больно рисковые. Аслан оглянулся кругом и заметил некоторые вещи, которые раньше почему-то в глаза не бросились. Во-первых, вон обломок ствола плавает. Видно, вывернул его с корнями при падении «Боинг». А дальше вон угол ящика из под воды торчит — из тех, что грузили перед полётом. А что в нём? И Аслан, нащупывая дорогу палкой, побрёл к стволу.

Ствол был в обхвате сантиметров в сорок и метра три длиной — как раз, чтобы Аслан, навалившись на него грудью, мог держаться. Но вот плыть так — никак не получиться, и он, стараясь поглядывать на дверь в корпусе, откуда таращились на него хищные рыла зомби, не оставлявших, видимо, идеи употребить его, Алкоева, в пищу, попытался оседлать ствол, пропустив промеж ног. Это оказалось непросто, учитывая ещё и то, что Аслан не выпускал из руки свой протазан, но в итоге удалось. Зафиксировавшись на стволе поближе к комлю, он, стараясь удерживать шаткое равновесие, чтобы не перевернуться, попытался грести своим протазаном. Мало-помалу получилось, и хоть и медленно, зато верно он приближался к полузатопленному капоту «Боинга». Уже у самого самолёта погрузил конец палки в воду — ого! Глубоко. Поравнявшись с капотом, он зажал палку зубами и крепко ухватился руками за искорёженную рамку лобового стекла. Стекло разбилось при падении, и он подтянувшись, заглянул внутрь.

А лучше бы он этого не делал. На пилотских креслах, вздыбленных вывернутым полом кабины, дёргались пристёгнутые ремнями изувеченные тела. Отстегнутся они не могли — разум не тот, но освободиться пытались. Берндт Раус, немец, который в последний момент попытался спасти самолёт, но не смог. И Ильхан Кароев, его командир. Оба они стали зомби. При аварии штурвал проломил Раусу грудную клетку, да так и замер в ней, залитый кровью. Но это отнюдь не помешало немцу плавно перейти в поганое зомбосостояние. Кароев же, вероятно, мог остаться жив после аварии, однако, ему не повезло — руки, которыми он пытается сучить, ободраны, а вернее, обглоданы. Обглодана и шея, отъедено ухо. Кошмар! Кто же так постарался? Кто угодно — дверь переборки открыта. А значит…. Жди гостей, если решишься влезть.