Стивен Кинг - Томминокеры

(тебя убедят)

ты сам все увидишь. Потом и будем решать.

Гарденер долго смотрел на нее. На этот раз Бобби не опустила перед ним открытого, честного взгляда. И все же что-то было не так, что-то явно не клеилось. Например, та слащавость в голосе при рассказе о смерти Питера. Слезы могли быть и настоящими, а вот тон…

– Ладно. Пойдем и посмотрим на твой зарытый корабль.

– Сначала – обед, – невозмутимо произнесла Андерсон.

– Ты снова проголодалась?

– Естественно. А ты?

– Господи, нет, конечно!

– Тогда я поем за двоих, – заявила Бобби.

И слово свое сдержала.

– Боже милостивый. – Джим опустился на свежий пень. Даже не опустился, а рухнул. Словно его ударили в живот. Нет, все было куда непривычнее и страшнее. Словно к его рту поднесли промышленный пылесос и разом выкачали весь воздух из легких. – Боже милостивый, – повторил он беспомощным, ослабевшим голосом. На другое он, кажется, был неспособен.

– Это что-то, правда?

Они были на середине склона, вблизи от места, где Бобби попался дохлый сурок. На некогда лесистом холме теперь зияла просека, посередине которой был установлен странно знакомый предмет, казавшийся мелким на фоне внушительной ямы и торчавшей оттуда штуковины.

Траншея достигла уже двух сотен футов в длину и двадцати – в ширину. В центре разрез расширялся до сорока футов, напоминая силуэт женских бедер. Над разрезом высилась горделиво изогнутая серая кромка гигантской стальной тарелки.

– Боже милостивый, – снова выдохнул Гард. – Нет, ты только взгляни!

– Я видела. – На губах Бобби играла слабая рассеянная улыбка. – Больше недели уже смотрю. Это самое прекрасное зрелище в моей жизни. И оно избавит нас от уймы проблем, Гард. «И вот явился к ней принц на коне…»

Джим резко пришел в себя и уставился на подругу, чьи мысли явно перенеслись во тьму, откуда прилетела или упала эта невероятная штуковина. Гарденер похолодел. Вид у Бобби был не просто задумчивый. Ее глаза напоминали пустые окна.

– Ты о чем?

– Мммм? – Андерсон встрепенулась, точно после глубокого сна.

– При чем тут принц на коне?

– А, это я о тебе, Гард. И обо мне. Но, наверное… наверное, в основном о тебе. Спускайся, и сам посмотришь.

Бобби проворно и ловко (видимо, сказывалась долгая практика) двинулась вниз и прошла уже футов двадцать, когда поняла, что идет одна. Она обернулась. Джим поднялся с пенька, но пока не тронулся с места.

– Оно не укусит, – подначила Андерсон.

– Да? А что оно со мной сделает?

– Да ничего. Тут, внутри, все умерли, Гард! Твои томминокеры были вполне реальными, но не вечными, а корабль пролежал под землей как минимум пятьдесят миллионов лет. Об него сломался ледник! Со всех сторон охватил, но не сдвинул, а это были многие тонны льда! И он сломался. Загляни в траншею – увидишь. Там будто след от застывшей волны. Доктор Борнс из университета свихнулся бы от такого зрелища… Но все они давно умерли, Гард.

– Ты была внутри? – спросил он, не двинувшись с места.

– Нет еще. Дверца люка (я чувствую, она должна где-то быть) пока под землей, однако это ничего не меняет. Я точно знаю: они мертвы, Гард. Мертвы.

– Хорошо, тут все умерли; в корабль ты еще не заглядывала; но при этом изобретаешь, словно обкуренный Эдисон, и читаешь чужие мысли. Повторяю вопрос: что сделает эта штука со мной ?

Тут Бобби выдала самую крупную ложь – спокойно, абсолютно не сожалея об этом:

– Против твоей воли – ничего.

И зашагала вниз, уже больше не оборачиваясь.

Гард помедлил, терзаясь жестокой мигренью и нерешительностью, но все же двинулся следом.

Предмет на краю котлована оказался старым грузовичком Бобби – правда, когда-то это был полноразмерный «форд-универсал». Семнадцать лет назад Андерсон приехала на нем из Нью-Йорка в Мэн, и уже тогда автомобиль был не сильно новым. По дорогам он бегал вплоть до 1984-го, пока даже Элт Баркер, хозяин единственного на весь Хейвен гаража и заправки, не отказался прилепить на его лобовое стекло талончик о техосмотре. Тогда за один уик-энд сумасшедшей работы (они оба надрались в стельку и только чудом, по мнению Гарденера, ухитрились не сжечь друг друга старой паяльной лампой дядюшки Гаррика) Джим и Бобби срезали часть крыши, превратив универсал в полуразвалину-полугрузовик.

– Ты только вгз…взгляни, Гард-эн-Гард! – торжественно провозгласила Бобби, уставившись на руину-автомобиль. – Мы прст… построили чертов бор-мбардировщик! – после чего наклонилась, и ее начало тошнить.

Джим подхватил ее и отнес к дому, стараясь не споткнуться о Питера, крутившегося под ногами. Уже в пути Бобби отключилась. Гард осторожно уложил ее на верхней площадке крыльца и только потом отрубился сам.

Со временем грузовик окончательно сдох, и Андерсон установила его на толстых брусьях в конце сада. Такую развалюху никто не купит даже на слом, заявила она. Гарденер подозревал, что Бобби попросту сентиментальничает. И вот теперь грузовик буквально был воскрешен из мертвых – хотя и очень смутно напоминал себя прежнего, за исключением синей краски на бортах. Дверца водителя и львиная доля передней части куда-то исчезли, место последней заняло дикое нагромождение копательных и землеуборочных приспособлений. Воспаленному воображению Джима он показался игрушкой душевнобольного ребенка. Решетку радиатора заменило торчащее острие гигантской отвертки. А двигатель будто вырвали с мясом из старого гусеничного трактора. «Бобби, где ты его вообще раздобыла? И как ухитрилась доставить сюда? Боже мой!»

Все это было примечательно само по себе, но не настолько, чтобы задержать внимание Гарда более чем на пару секунд. Он прошел по взрытой земле и встал рядом с Бобби. Та, сунув руки в карманы, не отрываясь смотрела вниз.

– Что ты об этом думаешь, Гард?

Он не знал, что думать, и к тому же все равно утратил дар речи.

Траншея уходила вниз на невероятную глубину – на тридцать, а то и сорок футов. Если бы в этот момент лучи солнца упали под другим углом, Джим мог бы вообще не увидеть дна. Между краем и поверхностью корабля темнел зазор примерно в три фута. Сам корпус был абсолютно гладким – ни цифр, ни символов или картинок, ни иероглифов. Предмет скрывался под землей.

Гарденер покачал головой, открыл было рот и, подумав, снова захлопнул его.

Та часть, о которую некогда споткнулась Андерсон и которую попыталась расшатать рукой, приняв за жестянку, брошенную лесорубом, теперь находилась прямо перед носом Джима. Он мог бы протянуть руку через канаву и прикоснуться – точно так же, как поступила Бобби две недели назад… С той разницей, что Бобби для этого пришлось опуститься на колени, а Гард сейчас стоял в полный рост. Он краем глаза отметил, как переменился знакомый склон: кругом сырая почва и грязное месиво, деревья срублены и убраны в сторону, оставшиеся пни выдраны из земли, точно гнилые зубы; но это было лишь мимолетное наблюдение. Джим пригляделся бы внимательнее, расскажи ему Бобби, что половину холма ей пришлось попросту срезать… чтобы не мешала работе.