Стивен Кинг - Томминокеры

– Теперь-то он остановится, – уверенно заявил доктор Лестер, осмотрев эти жуткие язвочки… от которых Мэри плакала больше, чем если бы они были ее собственными.

Но Хилли не остановился. Нужда в утешении явно пересиливала любую боль в пальцах. В конце концов на месте волдырей образовались жесткие мозоли.

– Этот всю жизнь будет дергаться, – пророчествовал дедушка всякий раз, когда его спрашивали (и даже если не спрашивали; к шестидесяти трем Эв Хиллман сделался болтлив до неприличия). – Чемпион по нервничанью, ага! Ух и задаст он жару мамке с папкой, наш Хилли.

И тот задавал.

Вдоль подъездной дорожки Браунов, по настоянию Мэри, Брайан врыл пеньки, на которых она разместила двенадцать горшков с разными видами цветущих растений. Так вот, однажды, в возрасте трех лет, Хилли выбрался из колыбельки во время «тихого часа» («Почему я должен спать днем?» – спросил он, и утомленная мать ответила: «Потому что мне нужен отдых»), протиснулся через приоткрытое окошко и посшибал все горшки на землю. Увидев, что натворил ее сын, Мэри безутешно разрыдалась – так же, как когда-то над волдырями на его пальчиках. Хилли тоже разразился слезами (не вынимая обоих больших пальцев изо рта). Он ведь опрокинул горшки не со зла, просто из любопытства: а что из этого выйдет?

«Да, сынок, с тобой не соскучишься», – только и сказал тогда отец. Он еще много раз повторял эту фразу вплоть до воскресенья семнадцатого июля 1988 года.

Когда Хилли было пять, он забрался в санки, скатился вниз по наклонной подъездной дорожке, покрытой декабрьским льдом и выходящей, естественно, на проезжую часть. Мальчику даже в голову не пришло (как он объяснял потом помертвевшей от испуга матери), что кто-нибудь может появиться в это время на Дерри-роуд. Хилли просто заметил сверкающий лед и подумал: вот было бы здорово скатиться по подъездной дорожке! Интересно, быстро ли помчит его снегокат? Мэри через окошко увидела сына, увидела тяжелую автоцистерну – и закричала так громко, что следующие два дня могла разговаривать только шепотом. Вечером, вся дрожа в объятиях мужа, она расскажет, как у нее перед глазами отчетливо встала могильная плита с надписью: «Хиллман Ричард Браун, 1978–1983. Ты покинул нас слишком рано».

– Хиииллииииииии!

Реактивный самолет при взлете не мог бы наделать больше шума. Мальчик резко обернулся и грохнулся с санок перед самой обочиной. Дорожка была заасфальтирована, ледок оказался предательски тонким, а Хилли никогда не отличался везением, которое добрый боженька часто ниспосылает шустрым детям, – он не умел аккуратно падать. Мальчик сломал себе левую руку и так сильно ударился лбом, что потерял сознание.

Между тем снегокат стрелой вылетел на дорогу. Водитель автоцистерны «Уэббер фьюэл» среагировал мгновенно, не успев даже осознать, что санки пусты. От резкого поворота руля бензовоз красиво, с грацией слоних-балерин из диснеевского мультфильма «Фантазия», вписался в сугроб на обочине, прорезал его и угодил в канаву, опасно завалившись на бок. Не прошло и пяти минут, как водитель с грехом пополам выбрался через пассажирскую дверь и бросился к Мэри Браун, оставив опрокинутую цистерну лежать подобно поваленному древним охотником мастодонту и орошать заиндевелую траву драгоценным топливом изо всех трех люков. Мэри бежала вдоль трассы с потерявшим сознание малышом на руках и кричала. От горя у нее в голове помутилось. Мать была точно уверена, что Хилли попал под колеса, хотя только что у нее на глазах он вывалился из санок, еще не достигнув проезжей части.

– Умер? – воскликнул водитель с округлившимися от ужаса глазами. Лицо у него побелело, волосы чуть не стояли дыбом, а по брюкам возле промежности расползалось темное пятно. – Матерь Божья! Леди, он умер?

– Наверное, – прорыдала мать. – Конечно же, ну конечно, он умер.

– Кто? – полюбопытствовал мальчик, открыв глаза.

– Слава богу! О, Хилли! – Мэри стиснула сына в объятиях, и тот отозвался истошным воплем.

Оказалось, мать сжала надтреснутые обломки левого предплечья.

Следующие три дня Хилли провел в больнице в Дерри.

– Надеюсь, после этого он хотя бы немного притормозит, – рассудил Брайан за ужином, поедая жареную фасоль с хот-догами.

По случаю, тем вечером Эв Хиллман ужинал у них в доме. С тех пор как он потерял жену, это происходило все чаще – примерно пять раз на неделе.

– Спорим, что нет? – усмехнулся он с набитым ртом, громко пережевывая кукурузный хлеб.

Брайан поднял на тестя мученический взгляд, однако не проронил ни слова.

Как обычно, Эв был совершенно прав – именно это в нем так часто бесило зятя. Уже на второй вечер в больнице, когда все дети в педиатрическом отделении смотрели десятый сон, Хилли вздумалось отправиться на разведку. Как ему удалось пробраться мимо дежурной сестры незамеченным, остается загадкой; пробрался – и все. Пропажу обнаружили в три часа ночи. Предварительные поиски по всему отделению ничего не дали. Усиленные, по всему этажу, – тоже. Пришлось вызывать охрану. Больницу обыскали сверху донизу (администрация сначала сердилась, потом растревожилась не на шутку) – безрезультатно. Родителям мальчика позвонили, и они в ужасе немедля примчались в больницу. Мэри заливалась рыданиями, но из-за распухшей гортани могла говорить только сиплым шепотом.

– Похоже, он вышел на улицу, – сообщил глава административной службы.

– Да как пятилетний ребенок мог просто взять и уйти на улицу? – взорвался Брайан. – Что у вас тут за порядки?

– Ну… понимаете… здесь у нас не тюрьма, мистер Браун.

Тут вмешалась Мэри.

– Вы должны найти его! – просипела она. – На улице всего двадцать два градуса [81] – 5,5 °C по Цельсию. . Хилли был в одной пижаме. Он может… может…

– О, миссис Браун, я думаю, ваши страхи преждевременны, – широко улыбаясь, перебил ее глава административной службы.

Ничего такого он на самом деле не думал. Узнав, что мальчика не видели со времени одиннадцатичасового обхода, он первым делом выяснил температуру на улице и тут же позвонил доктору Эльфману – специалисту по обморожениям, которые не так уж и редки в Мэне в зимнее время, и получил неутешительный прогноз:

– Если парень на улице – он уже мертв.

Больницу еще раз тщательно обыскали, теперь с участием полицейских и пожарных из Дерри, и снова безрезультатно. Мэри Браун дали успокоительного и уложили ее в постель. Единственная хорошая новость заключалась в том, что и замерзшее тело мальчика в больничной пижаме не удалось обнаружить. Правда, главному администратору уже приходило на ум, что неподалеку протекает река Пенобскот. Зимой ее покрывал коварный лед. Беглец мог пойти на тот берег и провалиться. И почему только Брауны не отвезли свое отродье в Восточный медицинский центр?