Наталья Солнцева - Дуэль с Оракулом

— Этого не может быть. Ты не понимаешь…

— С тех пор как у нее появился этот прощелыга, она словно с цепи сорвалась. Я не сумела ее воспитать! Каждый день были скандалы, крики… Ты помнишь?

— Она сделала то, что посчитала правильным.

— Мы слишком избаловали ее. Вседозволенность к хорошему не приводит. Детей надо растить в строгости. Я никудышная мать…

Софья села на край постели и расплакалась. Слезы текли по ее лицу, прокладывая темные от туши дорожки.

— Слезами горю не поможешь, — вздохнула генеральша. — Если бы вернуть всё назад, я бы ни за что не прикоснулась к проклятому ящику! Гори он синим пламенем!

— Ты никогда не рассказывала, как это началось. Может, пришло время сознаться?

— Я не преступница…

— За что же мы наказаны?

— За невежество! За любопытство! За корысть, в конце концов!.. Но только не за злой умысел… Я и подумать не могла, чем для меня обернется работа в музее. В тот вечер я задержалась дольше обычного: приводила в порядок бумаги, описывала экспонаты из запасника. Было уже темно, когда в дверь постучался незнакомый мужчина…

Поминки — не самое подходящее место для выяснения отношений.

— Выйдем, — предложила Лариса и встала из-за стола. Ирина молча последовала за ней.

— Я удовлетворю твое любопытство, — на ходу бросила наследница. — Но у меня есть условие. Откровенность в обмен на откровенность.

Возле кафе зеленели ползучие туи и молодые лиственницы. На террасе курила полная официантка, стряхивая пепел в блюдце. Она покосилась на двух барышень в трауре и отошла подальше.

— Зачем ты приехала сюда? — спросила Ирина.

— А ты? Сазонов не случайно стал твоим подопечным. Верно? Он вздорный, придирчивый инвалид, от которого разбегались другие сотрудницы. Но ты проявила незаурядное терпение и любовь к ближнему.

— Я действительно жалела Виктора Петровича…

— Ой ли?

— Не делай из меня монстра! — взвилась Ирина, у которой сдавали нервы. — Скажи еще, что я меркантильная стерва, мечтавшая обобрать старика! Это не так.

— Разве ты не обыскивала его дом, когда…

— Нет! Нет!

— Ладно, допустим, ты полюбила его, как отца родного.

— Нет, — угрюмо повторила девушка.

— Твой отец рано умер…

— Я не искала ему замену! — вспыхнула Ирина, в ужасе от осведомленности наследницы. Она что, изучала ее родословную?

— Ты боишься за своего жениха. Его может постигнуть та же участь.

— Чушь! Не верь сплетням, подруга!

— Я тебе не подруга, — покачала головой Лариса. — Но могу ею стать, если ты мне посодействуешь.

— В чем? Я ничего не искала у Сазонова, и у него ничего не пропало.

— Кто это может подтвердить?

— Те, кто работал там до меня. Полиция всех опросила, можешь проверить. Деньги, которые Виктор Петрович оставил на похороны, я потратила исключительно по его распоряжению. Часть отложила на памятник… но теперь это твоя забота.

— Значит, ты вне подозрений?

— Чего ты добиваешься? — сердито прищурилась Ирина. — Хочешь опорочить меня перед людьми? Зачем? Тебе и так всё досталось. Бери, пользуйся! Живи в кайфе… если получится.

— Постараюсь. А как насчет генерала Лукина?

— Впервые слышу о таком…

— Когда-то, будучи солдатом-срочником, Виктор Петрович служил в стройбате. Он сохранил армейские фотографии, несколько черно-белых снимков, которые ты наверняка видела.

— Возможно. Ну и что? — пожала плечами девушка. — Какое мне дело до этого?

— Солдаты строили дачу генералу…

— Ну и что? — напряженно повторила Ирина. — К чему ты клонишь?

В поминальное кафе входили и выходили люди. Кто-то разговаривал на террасе, какая-то женщина плакала на плече у своего мужа. В зале одновременно устраивали несколько поминок за разными столами.

— Сазонов начинал жить в Уссурийске на широкую ногу, а закончил отшельником. Почему? Из-за дурного характера?

— Не знаю.

— Ты сама напросилась помощницей к нему? — допытывалась Лариса.

— По распределению…

— Это легко выяснить!

— Пошла ты…

Ирина обиженно отвернулась, вместо того чтобы уйти и прекратить неприятный разговор.

— Ясно, проехали, — улыбнулась Лариса. — Хочешь молчать, молчи. Тебе же хуже.

— Ты мне угрожаешь?

— Предупреждаю. Не играй с огнем. Кстати, кто выжег знаки на стене в кухне Сазонова?

— Знаки? — разыграла удивление Ирина. — Я думала, это пятна сажи. Виктор Петрович порой вел себя странно из-за болезни. Он мог учудить что-нибудь, а потом и не вспомнить.

— А перед смертью его странности обострились?

— Полиция и медики пришли именно к такому выводу.

— Разумеется, — кивнула Лариса. — Как же иначе?

Она замолчала, ожидая реакции девушки. Та уже проглотила наживку и не успокоится. Интересно, что она предпримет?

— Виктор Петрович не был мне совершенно чужим человеком, — заволновалась Ирина. — За то время, пока я о нем заботилась, мы привязались друг к другу. Я буду скучать по нему. Можно мне иногда приходить в гости? Теперь дом твой, но…

Она словно споткнулась о неведомую преграду и замолчала.

— Ты согласна дружить со мной?

— Это лучше, чем быть врагами.

— Бесспорно, — улыбнулась Лариса. — Нам с тобой нечего делить. Раз ты не рассчитывала на имущество покойного, ты на меня не в обиде.

— Не рассчитывала! Клянусь!

Клятва Ирины прозвучала фальшиво, как и все ее реплики. Упоминание о генерале Лукине засело в кудрявой головке девушки. Надо дать этому укорениться и вызреть. «Она в лепешку расшибется, лишь бы выведать, что мне известно», — подумала Лариса, изучая симпатичный профиль собеседницы. Чуть вздернутый носик, капризные губы, упрямый подбородок. Хороша собой, молода, умна… а подалась в социальную службу.

— Твой жених в курсе, чем ты занимаешься?

— Моя личная жизнь тебя не касается, — огрызнулась Ирина.

— Фу, как грубо…

— Я на улице росла, меня курочка снесла!

— Кого ты пытаешься обмануть? — парировала Лариса. — Не утруждайся напрасно. Побереги силы, они тебе скоро понадобятся.

— А ты, похоже, шпионишь за мной?

— С какой стати?

— Очень хотелось бы знать…

Ренат опомнился уже во дворе, в зарослях малины. Он плюхнулся на землю и перевел дыхание. Голова кружилась, в ушах звенело. Он силился понять, что с ним произошло в доме. На сей раз на него никто не нападал, но жуткая четверка в облике Игоря была настроена весьма агрессивно.

Ренат выбрал единственно верный способ — бегство. За пределами дома он почувствовал себя в безопасности.