Стивен Кинг - Страшила

Ну ладно, в общем малыш разбудил меня, как по графику — в три часа ночи. Еще полностью не проснувшись, я отправился в ванну, и Рита попросила меня проверить, что там с Дени. Я сказал, что она и сама может это сделать и вернулся в кровать. Я уже почти заснул, когда она закричала.

Я поднялся и пошел туда. Малыш лежал на спине и уже был мертв. Кожа у него была белая, как пол в этой комнате. Кроме тех мест, что были... были запачканы кровью: ноги сзади, голова, зад... ягодицы. Его глаза остались открыты. И это было хуже всего, понимаете. Широко открытые и остекленевшие, как глаза маски, которую нацепил на себя какой-нибудь шутник. Так на фотографиях выглядят наши ребята во Вьетнаме. Но ребенок не должен так выглядеть. Он был мертв. Замотан в пеленки и одет в резиновые штанишки из-за того, что в последнее время стал опять под себя мочиться. Но все равно я всегда любил его.

Биллингз медленно покачал головой, и на его губах снова проступила эта его неестественная улыбка.

— Рита кричала и никак не могла успокоиться. Она попыталась взять его на руки и покачать, но я ей не позволил. Полиция не любит, когда вы что-то трогаете в подобных случаях. Я знаю, что...

— Вы уже тогда знали, что это был страшила? — спокойно спросил Харпер.

— О, нет. Еще нет. Но я кое-что заметил. Тогда я не придал этому особого значения, но в памяти у меня это осталось.

— О чем вы?

— Дверь шкафа была открыта. Не сильно. Совсем чуть-чуть. Но я помнил, что оставил ее закрытой. Понимаете? Там были мешки с грязным бельем. Детям нравится в них возиться. Денни мог залезть туда и задохнуться. Понимаете, о чем я?

— Да. А что было потом?

Биллингз пожал плечами.

— Мы похоронили его, — он с отвращением посмотрел на свои руки, которые бросали землю на три маленьких гробика.

— Было расследование?

— А как же, — глаза Биллингза полыхнули каким-то сардоническим блеском. — Явился какой-то деревенский придурок со стетоскопом и черным саквояжем, полным мятных конфет, с дипломом какого-то дешевого колледжа. Он сказал, что это смерть в младенчестве! Вы когда-нибудь слышали подобную чушь? Ребенку было уже три года!

— Смерть в младенчестве случается чаще всего на первом году, — осторожно сказал врач, — но подобный диагноз ставят и детям до пяти лет из-за...

— Чушь, — зло сплюнул Биллингз.

Харпер вновь закурил свою трубку.

— Мы перевели Ширл в бывшую комнату Денни через месяц после похорон. Рита во всю сопротивлялась, но последнее слово всегда за мной. Мне, конечно, было больно. Боже, мне нравилось, когда крошка с нами. Но нельзя быть сверхзаботливым. Так можно испортить ребенка. В детстве моя мать часто брала меня с собой на пляж, а затем кричала до хрипоты: «Не уходи так далеко!.. Не ходи туда!.. Там сильное подводное течение!.. Ты кушал всего час назад!.. Не кувыркайся!» Я должен был даже остерегаться акул в пруде. Ну и что получилось? Я теперь даже близко к воде не подхожу. Это правда, я не преувеличиваю.

Я начинаю дрожать, когда оказываюсь около воды. Когда Денни был еще жив, Рита как-то уговорила меня отвезти ее и детей в Сэвин Рок. Я чувствовал себя, как избитая собака. Я все прекрасно понимаю. Нельзя к детям относиться сверхзаботливо. Но себя тоже нельзя баловать. А жизнь так или иначе продолжалась. Ширл теперь спала в кроватке Денни. Старый матрас мы выбросили на свалку — я не хотел, чтобы моя девочка подцепила какую-нибудь инфекцию.

Так прошел год. И однажды ночью, когда я укладывал Ширл в ее кроватку, она вдруг начала выть, кричать и плакать: «Страшила, папочка, это страшила, это страшила!» — Мне это чертовски не понравилось. Все повторялось как с Денни. И я вспомнил о той двери шкафа, которая была чуть приоткрыта, когда мы нашли его. Мне захотелось забрать ее на ночь.

— И вы забрали?

— Нет. — Биллингз взглянул на свои руки, и у него исказились черты лица. — Я не мог прийти к Рите и признать, что я был не прав. Я должен быть сильным. Она всегда была такой размазней,.. Знаете, она так легко шла со мной в постель, когда мы еще не были женаты.

Харпер заметил:

— С другой стороны, как легко вы шли с ней в постель?

Биллингз застыл, его до этого все время двигающиеся руки замерли, и он медленно повернулся к доктору:

— Ты что, большой остряк?

— Да нет, вроде, — сказал Харпер.

— Ну тогда не мешай мне рассказывать по-своему, — осадил его Биллингз. — Я пришел сюда, чтобы сбросить этот груз с души. Рассказать, как все было, а не распространяться о своей сексуальной жизни, даже если вам и хочется услышать об этом. В этом плане у нас с Ритой все было в полном порядке, без всяких грязных штучек. Я знаю, что некоторые любят рассказывать об этом, но я не отношусь к подобному типу людей.

— О'кей, — сказал Харпер.

— О'кей, — с непонятной надменностью повторил Биллингз. Казалось, он потерял нить разговора, и его взгляд беспокойно блуждал по двери шкафа, которая была плотно закрыта.

— Хотите еще раз взглянуть, что за ней? — спросил Харпер.

— Нет, — мгновенно отказался Биллингз. Он издал короткий нервный смешок. — Зачем мне смотреть на ваши галоши?

— Страшила убил ее, — продолжал Биллингз. Он потер лоб, как бы стараясь вспомнить, что в какой последовательности было. — Через месяц. Но до этого еще кое-что произошло. Однажды ночью я услышал там шум. А затем она закричала. Не мешкая, я выбежал из комнаты в коридор, там горел свет, и ... она сидела и плакала и... что-то там двигалось... Пряталось в темноте возле шкафа... Что-то ускользнуло тогда.

— Дверь шкафа была открыта?

— Да, кажется. Едва приоткрыта. — Биллингз облизал губы. — Ширл кричала о страшиле. И о чем-то еще, разобрать было сложно, но кажется это были «лапы». Только она произносила «вапы», понимаете. У маленьких детей всегда проблемы с этим звуком. Рита тоже прибежала наверх и стала спрашивать, что произошло. Я сказал, что ее испугали ветки, скребущие по крыше.

— Вы заглядывали в шкаф?

— Д-да, — руки Биллингза были прижаты к животу, кулаки стиснуты так крепко, что на костяшках появились белые пятнышки.

— Там было что-нибудь внутри? Вы видели...

— Ничего я там не видел! — неожиданно закричал Биллингз. Последующая фраза вылетела, как черная пробка со дна его души. — Она была мертвой, когда я нашел ее, понимаете. И она стала черной. Совсем черной. Она задохнулась и стала черной, как негр из дешевого представления. И она смотрела на меня. У нее были глаза, как у чучела животного: блестящие и полные ужаса.., как у ожившей мраморной статуи. И они говорили: «Он добрался до меня, папочка, ты позволил этому случиться, ты убил меня, ты помог ему убить меня...» — его речь сбилась. По щеке беззвучно скатилась одинокая неестественно большая слеза. — Это были спазмы, понимаете? У детей это иногда бывает. Неправильный сигнал из мозга. В Хартфордском приемнике сделали вскрытие и сказали, что она задохнулась... язык закрыл гортань... спазм... И мне пришлось одному возвращаться домой, потому что Рите стало плохо и ей дали успокоительное. Я остался дома один, а я знаю, что у детей не бывает спазмов просто из-за того, что у них что-то не так в мозгу. Ребенок может испугаться, и у него начинаются спазмы. И мне пришлось возвращаться в дом, где все это произошло. Он прошептал: