Эмили Джонстон - Веретено

– Ты постриг ей волосы, – сказал Сауд после столь долгого молчания, что я уж было решил, будто он уснул.

– Она сама попросила, – ответил я. – Сказала, как только они отрастут, она начнет их заплетать. А ей нельзя, так что она попросила меня ее постричь.

– Мы думали раздобыть для нее хну, – сказал Сауд. – Но Арва сказала, что, если покрасить ей волосы, это только привлечет еще больше внимания, даже если сама Арва тоже покрасится. С платком будет надежнее.

Он снова умолк, а я в задумчивости смотрел на звезды.

– Ты правда считаешь, что мы сможем разрушить проклятие? – спросил он. За годы нашей дружбы я научился понимать его без слов. Я знал, почему он сейчас задает этот вопрос: он считает, что у нас есть шанс. Раньше его молчание выражало сомнение. Теперь же у него была надежда, как и у всех нас.

– Не знаю, – ответил я. – Я хочу в это верить. Ради моей матери и ради нее самой.

– Отец всегда говорил мне, что однажды вы с матерью вернетесь к своим истокам, и это напомнит мне, что я никогда не смогу стать одним из вас, – в темноте мне было не видно выражения лица Сауда, а значит, и ему моего было не видно. Но мне хотелось, чтобы он видел.

– Но ты и есть один из нас, – сказал я. – Мне кажется, всегда был. Во всяком случае, с тех пор как мы стали вместе учиться драться.

– Йашаа, – я не знал, что Сауд собирается сказать, но прервал его, не дав ему закончить.

– Нет, ты послушай меня, – настаивал я. – Ты был моим братом столько, сколько я тебя знаю. Ты всегда был рядом со мной, пока я учился, даже если этот урок тебя не касался. Твой отец учил меня, а моя мать – тебя, пусть ее наставления и были жесткими и холодными. И ты по собственному желанию принес присягу принцессе, служить которой я был рожден. Если уж ничто другое, так это уж точно вплетает нас в одну нить.

Сауд усмехнулся – а может, вздохнул. Звук был совсем тихий, а в темноте, не видя его лица, я не мог точно понять его значение. Но я надеялся, что мне удалось его успокоить.

– Спокойной ночи, Йашаа, – сказал он. – Разбуди меня, чтобы я тебя сменил, а не то заставлю тебя нести мой рюкзак всю дорогу.

После этого он и вправду уснул, оставив меня наедине со звездами.

Сауд разбудил меня через час после рассвета. Судя по всему, он уже сходил в пещеру проведать остальных, потому что, разбудив меня, он сообщил, что мы пойдем сразу на поляну, а с бурдюка, который он мне протянул, еще капала вода. Он также принес лепешку и маслины. Лепешка была черствая, но мне было все равно. Не считая подарков гнома, я уже много дней питался похлебкой из вики, так что даже черствый хлеб был настоящим лакомством.

– Ну пошли, – сказал я, выплевывая последнюю косточку от маслины и затыкая пробкой бурдюк. – Это не очень далеко.

Сауд был куда более молчаливым спутником, чем Маленькая Роза. Он спокойно шел за мной, не отвлекаясь на любопытные деревья или незнакомые цветы.

С другой стороны, Сауд на своем веку достаточно путешествовал, чтобы уметь восхищаться видом и на ходу.

Мы дошли до поляны как раз к тому моменту, как солнце позолотило верхушки окружавших ее деревьев, так что Сауд увидел ее во всей красе: залитую светом, сияющую зеленью и усыпанную цветами, которые слегка колыхались на ветру, будто приветствуя нас.

– Я понял, чем тебя так покорило это место, Йашаа, – сказал он. – И что увидела в нем Маленькая Роза. Это добрая магия.

Мы расселись на солнышке, как дети, будто у нас не было никаких забот и нам не нужно было скрываться от преследований принца, чья репутация была в лучшем случае сомнительной. Сауд разложил перед собой отцовскую карту, по которой мы прокладывали путь через горы, пока не сошли с прохоженной тропы, чтобы спрятаться от посторонних глаз. Сауд внес в карту собственные пометки – видимо, те деревни, которые они проходили, когда ушли от нас.

– В этой деревне хлеба не было вовсе, – сказал он, указывая на точку, расположенную ближе всего к тому месту, где они спустились с гор. – Они перебиваются мелкой дичью, но чтобы испечь хлеб, им пришлось бы залезть в запасы зерна, заготовленные на посадку.

– Им придется зарезать овец? – спросил я. Это считалось крайней мерой. Шерсть в Харуфе была нужнее мяса, но в отсутствие выбора приходилось идти на отчаянные меры.

– До зимы они протянут. – Сауд достаточно разбирался в овцеводстве, чтобы понимать, что погоды это не сделает. Овец стригли всего несколько недель назад. К зиме у них не вырастет достаточно шерсти, чтобы состричь ее снова. Сауд показал на другую точку. – В этой деревне хлеб был, но больше почти ничего не было, – сказал он и перешел к следующей точке. – Здесь нам наконец удалось кое-что купить, но приходилось соблюдать осторожность, потому что оттуда недалеко до главных торговых дорог, а слухи нынче распространяются быстрее, чем товары.

Я кивнул. Если бы они купили там хну и товары, явно предназначенные для жизни в пустыне, это послужило бы для принца наводкой, достаточной хотя бы для того, чтобы послать за нами погоню, а то и пуститься по следу самому.

– Если будем держаться северной стороны, скорее всего не встретим никого, кроме самых стойких пастухов, – сказал Сауд, прочерчивая пальцем маршрут, по которому хотел пойти.

Я проследил за его движением. Отец Сауда мало времени провел в Харуфе, так что его карта была не особо точной. Впрочем, маловероятно, что в северной части страны остались хоть какие-то деревни, а местность там была лишь чуть более холмистая, чем на юге. Мы не сможем идти прямо на восток, но сможем держаться приблизительно этого направления, если только не наткнемся на реку, которой нет на карте.

Пустыня была обозначена на карте всего одной линией, отделявшей места, где найти пастбища было легко, от тех, где сложно. Эту местность Королева-Сказочница называла кустарниковой пустыней. Там можно жить, если найти воду, так что это будет нашей главной заботой.

– Путь выйдет долгий, – сказал я. – Но если ты считаешь, что это безопасней, чем оставаться здесь, то пойдем.

– Йашаа, я наслушался такого, что кровь стынет в жилах, – ответил Сауд.

– Принц настолько ужасен? – спросил я. Я доверял мнению Маленькой Розы, но полагал, что ходившие о принце сплетни могли устареть.

– Дело не только в принце, – пояснил Сауд. – Поговаривают, что демон, которая прокляла Маленькую Розу, едет с ним, или, во всяком случае, дает ему указания.

– С чего бы ей это делать? – спросил я.

– Она хочет уничтожить Харуф, – напомнил он. – А выдать Маленькую Розу за сына Царетворца – самый верный способ это сделать. Камих и так высасывает из Харуфа все соки. После свадьбы, когда Маленькая Роза по закону будет обязана разделить с ним бразды правления, в руках принца Марама окажется вся власть. Он сможет сжечь Харуф дотла, если захочет, а, со слов селян, он вполне на это способен.