Эмили Джонстон - Веретено

– Ты сможешь за ним вернуться, – сказал я. – Они вряд ли его возьмут.

Камень ему подарил отец.

– Ничего страшного, – сказал он. – Вы-то ведь бросили свои веретена.

Наконец, собрав столько воды, на сколько у нас было посуды, мы укрылись в пещере и стали ждать рассвета. Остальные уснули, но мы с Саудом глядели в оба, хотя глядеть было особо не на что, помимо входа в наше укрытие, и дергались от каждого шороха. Когда стало светать, мы услышали, как заквакали жившие в вади жабы, и поняли, что отряд принца скоро свернет лагерь и возобновит охоту. Устроившаяся рядом со мной Захра шевельнулась во сне, но не проснулась, и я приобнял ее за плечо. Стало прохладнее, и мне не хотелось, чтобы она проснулась от того, что замерзла. Сон был единственным реальным спасением от того страшного ожидания, которое нам предстояло.

Она вздохнула, но не проснулась, и я оперся подбородком о ее макушку.

– Поспи, если получится, Йашаа, – сказал Сауд так тихо, что я едва расслышал его за жабьим хором. – Я посторожу.

Я думал, что мне не удастся задремать, но оказалось, что глаза у меня слипались. Близость Захры успокаивала, и в конце концов в промежутке между двумя тревожными мыслями я уснул.

Когда я проснулся, уже полностью рассвело, хотя я понятия не имел, сколько времени прошло. Арва и Тарик проснулись, а, пошевелившись, я понял, что и Захра не спит, но не двигается, чтобы не потревожить мой сон. Сауд клевал носом, передав дозор Тарику, и, едва увидев, что я проснулся, расслабился и задремал.

У меня затекла шея, но как следует размять ее было невозможно. Я знал, что скоро начнет сводить ноги, но это не имело особого значения. Если нас найдут, бежать нам все равно будет некуда. Я, как мог, размял плечи, чувствуя болевые узлы в каждой точке, куда врезались каменные выступы. Арва склонилась к Захре и шепнула ей что-то, но так тихо, что я ничего не расслышал. Что бы она ни сказала, Захра кивнула и повернулась лицом к младшей подруге. Я снял руку с ее плеча, не обращая внимания на хрустнувший после многочасового пребывания в одном положении локоть.

Арва сняла платок и тряхнула волосами. У нее уже давным-давно не было возможности вымыть голову, но ее волосы хотя бы были защищены от дорожной пыли, так что они, наверное, были чище моих. Я уже и забыл, какие длинные у нее волосы: она всегда спешила их убрать. Арва медленно расплела косы, показывая Захре, как они плетутся, хоть и в обратном направлении, а потом медленно заплела несколько прядей, чтобы принцесса могла рассмотреть процесс.

Я вспомнил, что сказала Захра в день, когда я стриг ей волосы: что, если они слишком отрастут, она начнет их заплетать. Плетение – почти рукоделие. Сплетенные куски ткани несколькими швами можно превратить в коврик, а сплетенные вместе нитки – в декоративную тесьму. Захра не умела заплетать собственные волосы, и благодаря последней стрижке некоторое время она и не сможет этого делать, но пока она могла заплетать волосы Арвы.

Ее первая попытка была неловкой: коса вышла слишком широкая и с просветами, а одна из прядей оказалась намного короче двух других, так что в конце получился слишком длинный хвост. Я тихонько захихикал, когда она начала заново, на этот раз постаравшись выбрать все три пряди одинаковой длины. Вторая коса получилась туже, и я легонько похлопал ее по плечу в знак похвалы.

– Не мешай, Йашаа, – выдохнула она так тихо, что мне пришлось склониться к ней вплотную, чтобы расслышать.

– У вас хорошо получается, – шепнул я ей на ухо.

Ее платок был по-прежнему на месте, так что ее лица мне было не видно, а жаль. Я уже пристрастился наблюдать за тем, как она работает.

Она заплела еще шесть маленьких косичек, после чего остановилась. Каждая следующая коса была аккуратней предыдущей. Покончив с шестой, она расплела их все. Волосы Арвы, привычные к косам, держали форму даже без завязок, так что, кроме первой косички, остальные не расплелись.

Арва быстро заплела волосы в одну толстую косу и снова замотала голову платком. Все упражнение заняло не так много времени, но я почувствовал, как Захра расслабилась, и понял, что работа принесла ей мимолетное облегчение, хоть это было и бессмысленное занятие, просто чтобы занять руки. Арва тоже казалась спокойней, как и Тарик, возившийся с катушкой ниток.

Сауд спал, а мы все ждали и ждали. Каким бы неприятным ни было это ожидание, я понимал, что любое действие сейчас будет хуже. Оно будет означать, что нас нашли, а я был готов терпеть какую угодно монотонность, лишь бы избежать этого.

Когда Сауд проснулся, мы решили, что время близится к полудню и уже можно что-нибудь съесть и отпить чуть-чуть от припасенной воды. Хотя до еды мне казалось, что я не голоден, покончив со своей порцией, я обнаружил, что умираю с голоду. Чтобы заглушить это чувство, я сделал глоток воды. Еды у нас было припасено на два дня, а воды – на пять, так что нет смысла ограничивать себя сейчас.

Захра держалась за голову.

– Хотите еще воды? – как можно тише шепнул я. Сауд с беспокойством глянул на нас.

– Нет, – ответила она. – На этот раз по-другому. От шитья боль проявилась сначала в спине, потом в шее, потом в зубах, а потом уже в затылке. А сейчас меня как будто пронзает игла в оба глаза. Боль более острая. Как будто что-то пытается застать меня врасплох и вскрыть.

Произнося эти слова, она просто пыталась описать свои ощущения, но, как только она сказала их вслух, мы оба осознали их истинный смысл. Впервые я увидел в ее глазах истинный страх, да и сам, должно быть, выглядел не менее напуганным.

– Сауд, – прошептал я, – мне кажется, королева демонов едет с сыном Царетворца.

У нас у всех были при себе железные ножи и булавки. Демон не сможет у нас их отобрать, но люди принца смогут. Если нас найдут сейчас, даже Захра окажется беззащитной. Я продолжал судорожно соображать, как вдруг услышал какой-то звук и замер. Остальные тоже замерли. Не уверен, что кто-то из нас хотя бы дышал.

Кваканье жаб стихло уже много часов назад, а помимо него звуков вокруг было мало, но сейчас раздался звук. То был скрежет копыт о камни вади, и он стремительно приближался.

Захра схватила меня за руку, но тут же отпустила ее. Я знал почему. Если нас обнаружат, ей нельзя показывать привязанность к кому-либо из нас. Они используют это против нее или против нас. Так что мы просто сидели рядом, дрожа и надеясь.

Но тут на входе в пещеру появилась тень и затмила все наши надежды.

Ключ к хорошему плану – терпение. Любой дурак может с горем пополам соорудить план, взяв кусочки знаний, могущества и предусмотрительности и раскладывая их перед собой, пока они не встанут в нужном порядке, но истинное совершенство требует большего. Я бессчетное количество раз наблюдала, как замыслы терпели крах незадолго до исполнения, поскольку их авторы теряли терпение. Люди оказывались не там, где надо, подводила погода, инструменты или оружие, а без этого все катилось в тартарары.