Джеффри Дивер - На солнце или в тени

Месяц назад в один из промозглых дней с Кармен случилось нечто необычное. Она взяла небольшую лодку, некогда принадлежавшую ее матери. С детских лет она умела управлять этим суденышком, и ничего плохого с ней никогда не происходило. Но на этот раз в спокойном море поднялась высокая волна и перехлестнула через борт. Ее не ударило, и она не покалечилась, не потеряла сознания, лодка не перевернулась, но в то долгое мгновение, приподнятая волной и словно подвешенная во времени, Кармен испугалась, что ее унесет в море. Однако волна рассыпалась в водную пыль, море успокоилось, и она благополучно добралась до берега.

С того дня Кармен не сомневалась, что процесс умножения комнат ускорился: каждая новая возникала теперь не ежегодно, а ежемесячно. Сколько бы она ни пыталась их пересчитать, всякий раз цифра получалась иная. Снаружи дом оставался таким, каким его построили тридцать лет назад, но внутри с каждым новым обследованием становился все больше. В итоге Кармен убедилась, что не способна ориентироваться в собственном доме. В ее сознании он превратился в непомерно огромное сооружение. Теперь комнаты и коридоры не только преумножались – они раздвигались, сжимались, меняли положение. Планировка стала гибкой. В одном и том же коридоре в различные дни она находила ответвления то в четыре спальни, то в две. Но бывали случаи, когда он кончался тупиком с запертой дверью в кладовку.

Комнаты были спальнями и гостиными. Стены покрашены в белай цвет, потолки – в голубой. Обстановка спален была одинаковой: кровать, бюро и прикроватная тумбочка. Во всех гостиных стояло по столу с зелеными стеклянными лампами и по мягкому креслу. На каждом столе лежало по голубой тетради и ручке. Кровати были тщательно заправлены, в тетрадях никаких записей.

В доме ночевали всего двое: Фабиус в неизвестно где располагавшемся жилище и до недавнего времени Кармен. Ее спальня и студия находились на маленьком втором этаже и представляли собой изолированное пространство вроде смотровой башни. Наверх вела винтовая лестница, и оттуда открывался обзор на триста шестьдесят градусов. Три окна выходили на море, четвертое – на лес.

Кармен не знала, почему Фабиус лучше других ориентировался в доме. Он не только умел приходить из своей зоны и возвращаться обратно, но быстрее, чем кто бы то ни было, находил дорогу в других местах. Однажды она спросила, как у него это получается, и он сначала притворился, что не понимает, чего от него хотят. Когда же она повторила вопрос на своем ломаном французском, он увильнул от ответа – сказал, что дом, «как всегда утверждала ваша мать, очень счастливый дом». И Кармен поняла, что больше ничего от него не добьется.

Хотя Кармен всю жизнь провела бок о бок с Фабиусом, она знала о нем на удивление мало. Его детство, школьные годы и жизнь в Сенегале – все это было скрыто завесой тайны. Ни на одном из известных ему языков он никогда о себе не рассказывал. Кармен не сомневалась, что мать знала о нем больше, гораздо больше, но лишь однажды коротко поделилась с дочерью, откуда Фабиус родом.

Сказала, что отец Фабиуса был испанским миссионером. Он женился на француженке – вдове инженера, которую отговорил совершать самоубийство. Она вышла на площадь деревеньки в джунглях, где в тени дремали шелудивые собаки и в пыли ковырялись куры, и приставила к сердцу пистолет. Дуло холодило грудь. Поясница стала мокрой от пота. Отец повара отшвырнул брошюры, которые раздавал прохожим. Они назывались: «Спасение – твой компас» и «Ставь парус, чтобы плыть по морю света». Сжав ладони, он рухнул на колени. Озадаченная, не мигая и не говоря ни слова, она опустила пистолет. И смотрела, как он поднимается, берет оружие и ставит на предохранитель. Он увел ее в тень к замшелой скамье под железным деревом, на которую вдова, разрыдавшись, рухнула. Он сел с ней рядом, и четыре часа они не произносили ни слова. Потом она рассказала, что ее дочь, единственный ребенок, утонула в реке во время сезона дождей. Неделей позже она вышла замуж за миссионера и через девять месяцев родила младенца, который теперь готовит пищу в доме у моря. Она нарекла мальчика Соломоном и, баюкая сына, сказала его отцу, что тот проживет сто лет или больше.

Кармен знала, что единственными близкими родственницами Фабиуса были семидесятилетние сестры-близнецы. Одна была бывшим преподавателем точных наук на пенсии и жила в Марселе, другая владела ночным клубом в Дакаре. Фотография сестер, снятых в двадцать лет, находилась на полке в кухне. Обе, в белых платьях, стояли, защищаясь от жаркого солнца под одним зонтом. Каллета говорила, что Фабиус не был женат, и Кармен не знала, чтобы у него были друзья. Оставаясь четверть века наемным работником, он в то же время был полным хозяином в доме. Редко его покидал, за исключением двух недель в году, когда ездил к одной из сестер. Выходил в море на океанском каяке и греб, пока не оказывался за много миль от берега, и, независимо от времени года и погоды, дважды в день подолгу купался. Продукты и запасы ему доставляла два раза в неделю частная судоходная компания. На кухне он всегда держал шахматную доску и, когда готовил, разыгрывал знаменитые партии. Алехина, Капабланки, Морфи.

Отношения Кармен с Фабиусом были обманчиво простыми. На самом деле всяких сложностей хватало. Они разговаривали по-французски – общем для них языке. Обсуждали меню того, что готовил повар, и, поскольку оба любили ходить под парусом, – морские течения и ветра. Ничего более личного. Кармен всегда интересовало, как сложились отношения матери с Фабиусом. Они держались непринужденно с того самого момента, когда морское такси привезло повара к выходящей на воду двери и он поздоровался с Каллетой на эускера. Одно время Кармен подозревала, что здесь замешан секс. Но после смерти отца поняла силу преданности Каллеты покойному мужу. Мать ни одного вечера не провела с другим мужчиной, не говоря уж о романтических отношениях с поваром. Выстраивая для себя границы возможного – Фабиус готовил любые блюда, но ни разу не сел за семейный обеденный стол, – мать относилась к нему скорее не как к слуге, а как к живущему в их доме художнику. Они играли в шахматы и вместе работали в огороде. Кармен наиболее странным во всем этом казалось само присутствие Фабиуса. До него в доме жила экономка, которая очень неплохо готовила. Хотя Каллета любила вкусно поесть, она могла днями сидеть на чае, сыре и яблоках. Но в поездке с мужем в Страну Басков во время их затянувшегося медового месяца культурно и гастрономически пристрастилась к местной кухне с ее яркими особенностями, когда на сложенных из кирпича очагах в железных горшках постоянно тушилось мясо и томились супы. Такой же очаг она велела сложить для Фабиуса, чтобы тот во всем блеске демонстрировал свое искусство.