Таня Фрей - Магнит

Я скривилась. Какой чёрт позволил моим родителям дать мне это имя? И ведь самое обидное то, что оно всем нравится. Всем, кроме меня самой. Будто это имя принадлежит не мне, живому, как мне ещё кажется, человеку, со своими эмоциями, чувствами, желаниями, а какой-то вещи.

— Естественно, — не долго думая, ответила я. Вернее, лучше сказать, бросила. Он кивнул.

— А ты что скажешь, Томас?

— Это смотря относительно чего, — сказал Томас. — Вот относительно стола она неподвижна, а относительно, например, вас движется.

— Правильно, Сайфер. Напомни мне потом, чтобы я поставил оценку тебе в журнал.

Ну конечно. Если Томас отвечает, то уж точно правильно, и совершенно железно — на оценку. Хорошую. Даже если говорит всего два слова.

— Ну, относительно меня она неподвижна, — говорю я, и через секунду мне кажется, будто я ляпнула что-то лишнее.

— И ты, и Томас — вы оба правы, — заверил меня мистер Мэден. — Как я уже говорил, правд в жизни много. А вот истина… она одна.

— Какая же? — раздался голос Ала, сидевшего в конце класса. Ал… такой забавный мальчишка. Веселится, радуется жизни. А у нас что? Дурдом.

— "Моя правда — самая истинная", — со значительным видом процитировал мистер Мэден. Он всегда менял голос, когда что-то цитировал. И ещё рукой взмахивал, будто начинал петь оперную партию. — Это из "Женитьбы Фигаро". Читали? Нет? Почитайте. Моя любимая комедия. Фигаро был славный малый. Он ещё говорил, что "есть такая правда, которую все знают, но о которой умалчивают, потому что не всякую правду можно говорить.".

— "Есть такая правда, которую все расхваливают, да не от чистого сердца…" — на всеобщее удивление вдруг задумчиво подхватила Бриджет.

— "…потому что не всякой правде можно верить", — закончил за неё мистер Мэден.

— Вы… вы оба… вы серьёзно знаете её наизусть? — ошеломлённо отозвался Тобиас, который как обычно сидел рядом с Алом. При этом он не смотрел на Мэдена, он смотрел на Бри. А Бри сидела как ни в чём не бывало, будто это и не она вовсе сейчас выстрелила цитатой из любимой нашим физиком комедии.

В ответ мистер Мэден лишь лукаво подмигнул ему. А я закатила глаза. Уж что-что, а этот вечный цирк с нравоучениями меня уже начинал раздражать.

Хорошо, что звонок прозвучал меньше чем через полминуты после вопроса Тобиаса. Мэден быстро разъяснил нам, что стоит прочитать в учебнике, хотя читать это будут лишь Томас и Бриджет, и мы, собрав свои тетрадки, устремились к выходу из класса.

И снова мы должны были встретиться в столовой. Понимаю, звучит странно. Будто у нас в школе мест других нет. Знаете, иногда мне тоже так кажется. Потому что коридоры всегда забиты учениками, как улья пчёлами, и там не протолкнуться. Упустишь момент — и всё, тебя ужалили. Кабинеты, хоть они и симпатичные, не вызывают острого желания провести там больше, чем время, отведённое для урока. Вот и получается, что единственное адекватное место во всей школе — столовая. В женский туалет же, который, кстати говоря, у нас не из лучших, ни Томаса, ни Билли не пустят. Хотя Билли, я уверена, с радостью пошёл бы на такой трюк. С него станется.

***

Хейли любила наряжаться, считая, что она принцесса. Помню, как она была разочарована, когда поняла, что ни короны, ни диадемы ей не видать.

Я ненавижу все эти магазины одежды. Ненавижу все эти модные кофточки, платьица, ещё что-то такое же странное. А Хейли любила таскать меня в эти магазины, проводя там ну если не по несколько часов, то всё равно немало времени.

Помню, однажды ей пришло в голову прикупить новых платьев. Угадайте, какова была моя реакция?

Тем не менее, мне пришлось пойти с ней.

— Почему ты не любишь ходить в магазины, которые не связаны ни с книгами, ни с едой? — спросила она меня тогда.

— Забежать в магазин сувениров я не против, — возразила я, но тут встретила её возмущённый взгляд.

— Дурочку из себя не строй, — сказала Хейли, оперевшись рукой на стенд с вешалками, на которых висели разноцветные майки со странными и не очень надписями. — Все девочки любят красиво одеваться.

— Может, я не девочка, — пошутила я. — Я люблю удобно одеваться. А красиво… некрасивые вещи я же не куплю, так ведь?

— Всё равно когда ты со мной, все будут смотреть на меня, — захохотав, сказала она.

Казалось бы, все и так смотрели на неё. Но нет, ей захотелось больше внимания. Или ради чего она вступила в эту секту? Или чем это сборище являлось.

Лексе удалось раскрыть другие переписки. В принципе, ничего в них интересного не было. Типа "привет, как дела", "до скорого, пока". И ни слова про шабаш. Это было странно.

Личный дневник для нас оставался чем-то священным. Нет, мы не молились ему. И не приносили жертвы. Но мы хранили его до лучших времён, понимая, что в нём мы сможем найти что-то действительно важное. Хотя о каких лучших временах мы можем говорить, когда всё и так уже хуже некуда?

Бриджет была рада принимать во всём этом участие. Она словно почувствовала себя частью чего-то очень важного. Не скажу точно, как я к этому относилась. Сидни вон радовалась, будто в лотерею выиграла. А мне, если честно, вообще по барабану.

Но в то же время это задевало меня, ведь, как оказалось, всё это касалось Хейли. Моей лучшей подруги. Не их.

И по идее, это не их проблемы.

Хотя Бриджет потеряла Джо. Наверное, её можно понять. Мы с ней в каком-то смысле первые жертвы, ведь Хейли с Джо… им уже не плохо, они ж мертвы. А нам плохо.

***

В личном дневнике Хейли был разворот, исписанный одним словом: лес.

Лес, лес, лес…

— Почему лес? — спросил Билли, увидев это.

— Шабаш был в лесу, — напомнила я. — Возможно, дело в этом.

— Возможно, — фыркнул Томас. — Совершенно точно! Но зачем писать это миллион раз?

— Может, она сошла с ума? — осторожно предположила Бри.

Вполне вероятно.

Хотя совсем недавно сумасшедшей мы считали именно Бри.

— Это странная история, — проговорил Томас, и я еле подавила в себе желание воскликнуть что-то вроде: "Да неужели! Как ты догадался?". — И я думаю, надо сходить туда.

— Куда? — непонимающе спросила Сидни.

— В лес.

Тот дикий лес, дремучий и грозящий,

Чей давний ужас в памяти несу!

— Данте Алигьери "Божественная комедия"

Томас

— Да, в лес. И нечего тут смеяться! Не до шуток.

Я вытер рот бумажной салфеткой и снова посмотрел на своих друзей. Те явно не пылали желанием поддержать мою идею. Безумную ли? Это уж можно решать, лишь посмотрев на ситуацию под разными углами.

— Никто не смеётся, Томми, — сказала Чарли. — Просто это сумасшествие.

— Знаю. Прекрасно знаю. Но у тебя есть какие-то другие предложения?

— Ага, конечно есть. Сидеть дома и не высовываться. И покончить с этим! Хватит играть в сыщиков, — разозлившись, она поспешила встать из-за стола.