Эшли Дьюал - Смертельно прекрасна

А затем появилось препятствие. Дерево, возникшее прямо перед лобовым стеклом.

Вот тогда никто уже ни о чем не думал. Тогда мы смирились со смертью и отключились. Меня ничто до сих пор так не пугало, как тот момент, как тот оглушительный хруст, прежде чем я провалилась в темноту. Я видела семью, родных, свет, а потом перестала. Быстро. В одно мгновение то, что имело значение, превратилось в пустоту.

Останавливаюсь как вкопанная, когда машина врезается в дерево, и над капотом поднимается плотный слой дыма. В груди что-то взрывается.

Слезы заливают мое лицо, а я даже не в силах вытереть их.

До боли стискиваю зубы. Мама, почему ты заставляешь меня вновь пройти через все это? Плечи трясутся. Я не могу подойти ближе. Да и зачем? Там лишь смерть.

На мое плечо опускается тяжелая рука. Ноа Морт напряженно глядит на машину. Меня покачивает. Неожиданно передняя дверь распахивается, и из салона выпадает мама. Она истекает кровью, волосы прилипли к лицу, а правую руку она прижимает к груди. Мама бросается к задней двери. Я подхожу ближе, раскрыв глаза, затаив дыхание. Я подхожу, не понимая, что двигаюсь, не осознавая, что вижу.

Мама умерла не сразу?

Реджина приставляет окровавленные ладони к стеклу, смотрит в салон, а затем вдруг взрывается таким криком, что у меня леденеет душа.

– Нет, нет! – плачет она, ударившись лбом о машину. – О боже мой, пожалуйста!

Я оказываюсь достаточно близко, чтобы увидеть, как она распахивает дверь, ныряет в салон и прижимает к себе голову Лоры. Лора мертва. Тонкие струйки крови тянутся по подбородку и застывают на ее шее.

– Девочка моя, очнись, Лора, очнись! – просит мама, но Лора не шевелится. – Прошу, я здесь, слышишь? Я рядом с тобой, солнышко, я здесь!

Но она не слышит.

Мама крепче прижимает ее к себе и падает на колени. Резко и порывисто. Так, будто все силы разом испарились. На ватных ногах я иду к матери, застываю около нее и осматриваю ее глубокие порезы на лице. Она плачет, я пытаюсь стереть мокрые дорожки, но не могу к ней прикоснуться.

– Мам, – плачу я, поджав губы, – я здесь, ты меня слышишь? Мама?

Неожиданно Реджина Монфор поднимает голову и смотрит в салон. Трясущимися руками осторожно опускает тело Лоры на землю. Мама обходит машину, опираясь о ледяной кузов.

– Ари, – выдыхает она, раскрыв дверь. Откуда в ней столько сил? Но она вдруг решительно вытаскивает меня из салона, кладет голову к себе на колени. Обнимает.

Мои рыжие волосы сделались красными от крови. Мама поправляет их и воет, покачиваясь из стороны в сторону.

– Ари, ты меня слышишь?

Я присаживаюсь рядом на корточки и вижу, как мамины слезы падают на мое бледное лицо. Мамины плечи сотрясаются от рыданий, будто бы кто-то ударяет ее снова и снова, снова и снова.

– Ари, пожалуйста! – просит она, а я, живая и невидимая, тяну к ней руки.

– Мам, я здесь!

– Пожалуйста, прости меня, Ари, посмотри на меня.

– Я здесь! Мам, все в порядке. Все хорошо!

– Мне так жаль, – сгорбившись, шепчет она и крепче сжимает мои плечи, – вы не можете уйти, не можете уйти. Ты не можешь, ты не бросишь меня, Ари. Пожалуйста, дыши. Дорогая, дыши.

– Джин, – Я поднимаю голову одновременно с мамой и замечаю Ноа Морта. Он навис над ней, будто грозовое облако. Его черный плащ развевается на ледяном ветру. Но это не тот Ноа, что пришел со мной. Это Ноа из воспоминания. Он чисто выбрит, а волосы уложены. Мне кажется, что между ними проносится что-то невероятное, как разряд тока.

Мама протягивает к нему руку, и он сжимает ее без колебаний. Крепко. Надежно.

– Ноа, – рыдает она, – помоги. Прошу тебя.

– Не могу, Джин, – едва слышно говорит он, – я пришел…

– Я знаю, зачем ты пришел!

– Пожалуйста. Я должен.

– Но…

– Это мой долг, Реджина. Ты же знаешь, я не могу. Не проси. Не надо.

– Она еще жива, – шепчет мама, – умоляю, Ноа, Ари еще дышит, она еще дышит!

– Твой муж мертв, и дочь мертва, – говорит Морт, – и Ари умрет. Она уже умирает.

– Не говори так, боже, не надо!

– Джин, прошу тебя, позволь мне забрать их.

– Забери меня вместо нее, – вдруг предлагает мама, а я холодею. – Ноа, ты же можешь. Ты должен забрать троих, забери меня вместо Ари.

– О чем ты говоришь, Реджина?

Ледяной ужас парализует меня.

– Я отдам ей свое дыхание, она выкарабкается.

– Я не могу.

– Черт возьми, все ты можешь! – кричит мама и поднимается с колен. Она оставляет мое тело на заснеженной земле, шагает к Смерти и шепчет уверенно и горячо. – Ты не бросишь Ари, я знаю. Она дорога тебе так же, как и мне.

– Прекрати.

– Думаешь, я не видела тебя? Не замечала, как ты появлялся у нашего дома?

– Это не имеет значения.

– Имеет, – шепчет она и гладит его по волосам.

Что здесь происходит? Как она может? Где папа, что с ним? Почему она не проверит, жив ли папа? От злости сводит скулы. Со всей силы пинаю крыло машины.

– Что вы делаете! – кричу я. – Мама! Что ты делаешь?

– Ноа, быстрее, – твердым голосом просит мама, – времени мало.

– Ариадна не простит.

– Я не смогу жить, зная, что могла спасти ее, но не спасла. А она меня поймет. Они продолжают говорить о чем-то, но я уже не слышу. Обхватываю голову руками и отворачиваюсь.

Что здесь происходит? Мама выжила? Она пытается спасти меня?

Боже, а я-то думала, что все самое паршивое уже случилось в моей жизни! Чувствую, как в груди растет ледяная дыра. Я даже кричать не могу. Этого мне не вынести. Почему? Почему она сделала это?

– Давай, – просит мама. Ноа Морт нежно прижимает ее к себе.

– Прости меня, Джин, – шепчет он, она кладет голову ему на плечо.

– Расскажи ей, – приказывает Реджина Монфор, вцепившись в плащ Морта. – Я знаю, придет время, ей придется узнать. Расскажи.

Ноа кивает. Поглаживает трясущимися руками ее волосы, закрывает глаза. С немым криком я бросаюсь вперед и внезапно проваливаюсь в бездну.

Тело кружится в невесомости, внутри все поднимается, горло перехватывает спазм – и вот я уже не на заснеженной трассе, не в Северной Дакоте. Я вновь оказываюсь в маленьком, тускло освещенном кабинете Смерти.

Я молча смотрю на свои руки, не в силах пошевелиться. Привычный мир в очередной раз рухнул. Ариадна Блэк погибла в аварии вместе с отцом и сестрой. Ариадна Блэк похоронена на Западном кладбище. Она умерла. Но тогда кто сидит в этом кабинете? Кто пялится на свои ладони?

Приподнимаю голову. Мужчина смотрит на меня прямым, бесстрастным взглядом. Не думаю, что он способен сказать мне нечто, что уймет мою боль. От жгучей вины першит в горле.

Я закрываю глаза и обхватываю себя руками.

Ты думаешь, самое плохое уже случилось, а потом жизнь делает еще хуже.

– Ариадна… Я не знаю, что сказать, – Морт приподнимает мой подбородок и хмурится. Теперь его глаза кажутся мне поразительно знакомыми, и когда я подмечаю в его лице похожие черты, живот у меня вовсе сводит.