Эшли Дьюал - Смертельно прекрасна

Норин нервничает, проводит все время на кухне, экспериментируя с новыми отварами и настойками, а Мэри-Линетт превращается в молчаливого бледного призрака, разгуливающего по коридорам. Я пытаюсь выглядеть уверенно и постоянно подкидываю за обедом или ужином новые темы для разговора, но едва мы расходимся, в животе у меня все скручивается и я начинаю представлять суровые будни Хеллоуина.

Первый мой праздник в качестве ведьмы, прислужницы Люцифера. Что меня ждет?

Насколько мне известно, душу человек может отдать только добровольно, значит, ни Меган, ни Дьявол не сумеют воспользоваться моим проклятьем и насильно заставить меня избавиться от рассудка. Однако я почти уверена, что у нечисти есть план. Всегда есть.

Затишье – знак отвратительный. И уже на протяжении недели никто не вламывается к нам на ужин и не вселяется в тела подростков. Я бы обрадовалась, если бы не чувствовала, что самое интересное мои «друзья» оставляют напоследок, дожидаются нужного момента.

Каждый день ко мне приезжает Джейсон. Учит бить по груше и уносить ноги.

С Мэттом мы не общаемся, но он был прав: я должна уметь постоять за себя.

Хэйдан несколько раз подбегал ко мне в школе. Но я уходила до того, как он успевал сказать хотя бы слово. Я помню, что мне сказала Мойра Парки. Но еще я помню, что меня преследует Дьявол, и я бы верила в людей, держалась бы рядом с друзьями, если бы была уверена в том, что никто меня не обманет и все останутся целы и невредимы.

В школе горячка, просто гормональная лихорадка пред осенними танцами. Хеллоуин – праздник довольно популярный, ну а в Астерии чествование его противоречит учениям, проповедуемым в церкви. Потому подростки соберутся для вакханалии в спортивном зале не по случаю Самайна, а по причине, выдуманной администрацией. Осенний бал.

К счастью, я планирую закрыться на весь праздник дома, и мне не придется надевать платье и прочую дребедень, чтобы влиться в компанию оголтелых тинейджеров.

В пятницу я ложусь спать вся красная и издерганная. Валюсь на кровать, натягиваю до подбородка одеяло и замираю, понятия не имея, чего мне ожидать на рассвете. Может, я и вовсе не замечу изменений?

Нервно хихикаю и вздыхаю. Завтра будет тяжелый день. Я чувствую. И тем не менее надеюсь, что все обойдется. Я справлюсь, если буду действовать по плану, если останусь дома, помогу Мэри и прослежу за Норин. Мы все продумали, сто раз обсудили! И я не оплошаю, я выживу, а потом найду эту идеально-прекрасную Меган фон Страттен и заставлю ее пережить те же минуты волнения, что и я.

Почти уверена, эта женщина не помнит, что такое страх. Так вот я ей напомню.

Я резко вскакиваю.

Хватаюсь за ворот футболки, чувствуя, как невидимые пальцы стискивают мое горло, и в голове вдруг взрываются сотни огней, отдаваясь болью во всем теле.

Что происходит, что со мной? Диким взглядом шарю по комнате, но ничего не вижу. Ничего! А пальцы тем временем так сильно сжимают мою шею, что я кричу, стиснув зубы, дергаюсь, хриплю. Тщетно. Мне не вырваться.

– Мэри! – глухо рычу я, захлебываясь собственными словами. Что это, что же это? Я ничего не понимаю, я ничего не вижу. Я падаю на кровать, будто кто-то толкает меня со всей силы, слезы выступают на глазах, и я барабаню ладонями по постели. – Мэри!

Верчу головой и чувствую, как ледяные пальцы гладят меня по щекам, спускаются к ключицам. Извиваюсь, а кровать предательски скрипит, заглушая мои сиплые стоны. Вновь распахиваю глаза, вновь ищу противника, и только потом до меня доходит: я не вижу того, кто причиняет мне боль, потому что не мне делают больно! Я лишь воспринимаю эти ощущения, испытываю то же, что и жертва.

«Норин», – вдруг думаю я и еще шире распахиваю глаза. Это происходит с Норин! Дьявол в ее комнате, он пришел за ней.

Я должна сопротивляться, я должна помочь тете. Перекатываюсь на бок и вдруг падаю с постели, ударившись о деревянный пол. Мне ужасно больно, но я встряхиваю головой и через силу поднимаюсь на ноги. Невидимые руки продолжают обнимать меня и душить, гладить плечи и царапать спину. Вываливаюсь в коридор и прижимаюсь к стене.

Рядом появляется Мэри-Линетт.

– Ты как, Ари?

– Он пришел за ней.

– Я слышу. Нужно отвести Норин в подвал.

– Он мучает ее, – зажмурившись, шепчу я, – он делает ей очень больно.

– Она выдержит, – уверяет меня тетя и приобнимает за плечи, – она всегда выдерживает.

– Это нужно остановить, а закрыв ее в подвале, мы ничего не исправим! Лишь дадим ему возможность остаться с ней наедине. Это отвратительный план. Чудовищный, Мэри!

– Хватит. У нас нет выбора, – тетушка глядит на меня сурово, а я послушно замолкаю. Черт возьми. Вот и сила принуждения. – Помоги мне отвести ее в подвал.

Я бегу за Мэри-Линетт и чувствую, как пальцы, будто когти, вонзаются в мои плечи, выгибаю спину и ощущаю, как тоненькие струйки крови скатываются по лопаткам.

– Ари! – тетя Мэри в один прыжок оказывается рядом. – Что с тобой? Ты…

– Быстрее, – я отталкиваюсь от стены, – давай же!

Мэри-Линетт распахивает дверь спальни Норин и замирает на пороге, увидев, что сестра, прижавшись к изголовью кровати, глядит в потолок белыми точками вместо глаз. Тетя Норин дрожит, ее грудную клетку сотрясают частые судорожные вздохи. Мэри в ужасе прикрывает рот ладонью.

– О боже, Норин? Дорогая, ты меня слышишь?

– Подойди ко мне, – хрипит Норин.

– Я здесь, я рядом, – Мэри на ватных ногах плетется к сестре.

– Ближе. Подойди ближе.

– Нет, стой, – я перехватываю руку тети, – это не она! Куда ты?

– О чем ты говоришь? Ей нужна помощь!

– Мэри, не бросай меня, Мэри, – сипло умоляет Норин, неестественно выгнув спину.

В груди горячо, в груди горит, я чувствую, что не Норин зовет к себе сестру, а Люцифер. – Мэри, помоги же мне. Помоги.

Мэри-Линетт подбегает к кровати.

– Дорогая, нужно спуститься в подвал, – шепчет она, поглаживая волосы Норин, – ты сама этого хотела, помнишь? Нужно лишь спуститься в подвал, вместе.

– Спуститься в подвал.

– Да. Пойдем.

– Пойти с тобой. С тобой, с моей Мэри, – тетя Норин прикасается щекой к руке Мэри и растягивает потрескавшиеся губы в улыбке, – Мэри всегда рядом, она любит меня, а еще она любит смотреть, как я люблю других, как любят меня. – Норин обхватывает пальцами изголовье кровати и, оскалившись, резко подается вперед.

Мэри отворачивается, а я замечаю, как ужас проскальзывает в ее изумрудных глазах.

– Мэри-Мэри, моя маленькая Мэри, – шипит Норин, прогнувшись. Она смеется. Белая пелена внезапно исчезает с ее глаз, и на нас смотрит тетушка, только совсем чужим, пропитанным злобой взглядом. Ее небесно-голубые глаза искрятся похотью. Она не прекращает улыбаться, облизывает губы. – Чистая Мэри-Линетт, чистые одежда и руки. Мэри моет руки в ванной, Мэри раздирает их до крови. Мэри думает, что у нее получится отмыть грязь, но грязь не сотрется из мыслей. Мэри прокрадывается ближе, Мэри приоткрывает щелку, Мэри видит, как он покрывает поцелуями мою шею. И я вижу ее, но она не уходит. Она смотрит. Она слышит. Маленькая проказница Мэри.