Алексей Большаков - Страстные приключения Изгоя

Даже для охваченной едва не приведшей к гибели империи революционной смутой России — произошедшее событие: убиение за одну ночь сразу трех именитых предпринимателей в области нефтехимической и угольной промышленности оказалось происшествием воистину экстраординарным. Газетчики, наперебой трещали, предрекая конец света, акции ряда ведущих компаний, словно стрелка барометра в шторм обрушились вниз.

Следователь по особо важным делам действительный статский советник Вадим Карташов, с помощью прибывшей журналистки Алиса Канареевой восстанавливал отнюдь непростую мозаику событий. Внимание опытнейшего Карташова привлекло два ключевых момента криминальной драмы. Светло-рыженькая, пышноволосая и симпатичная, с фигурой фотомодели Алиса восторженно описывала свои впечатления от встречи с финансовыми тузами Российской Империи:

— Вот это роскошь, даже представить себе подобное в нашей нищей стране невероятно сложно. Я их нашла среди надежно укрывающего густого леса цветущих удивительных растений и витых позолоченных с янтарной и жемчужной графикой колонн. Высоко под расписными сводами между вершинами пальм развешаны клетки с точеной серебряной украшенной камешками резьбой. В них пели на разные голоса причудливые птицы с оперением всевозможных оттенков, причем таких больших попугаев, облаченных в величественные одеяния павлинов, я никогда еще не видела. Хотя приходилось посещать августейших особ Парижа и Лондона. А немного далее большущий, словно бассейн хрустальный аквариум с рыбаками фееричной яркой раскраски. На нижнем этаже зоопарк со зверюшками всех шести континентов, к сожалению, на них я не успела взглянуть. — Девушка развела пошире тонкие, но сильные руки, и неожиданно произнесла эпическую фразу. — Но даже в самой безлюдной пустыне пение этих птиц и благоухание цветов смотрелось естественнее, чем в подобном роскошнейшем пекле.

Карташов вежливо прервал журналистку:

— Это, конечно же, интересно, но кто присутствовал при этом? Люди вот что самое главное!

Девушка-журналистка щелкнула каблучком модных туфелек по мраморному бордюру, втянула ноздрями донесенный порывом теплого ветра терпкий запах ласкового, черного моря. Ее цепкая память подмечала все или вернее почти все, что возможно в человеческих силах. Ласковым тоном произнесла:

— Два большого роста лакея у входа, своего рода охрана и в холе секретарша с красивым именем Анфиса. Дама весьма представительная… Кажется все — деловые беседы не требуют большого числе свидетелей.

— Однако вас почему-то пригласили. — Подозрительным тоном спросил помощник следователя по особо важным делам Иван Колобков.

Девушка с невинным видом ответила:

— В свое время я расскажу и об этом, но вас я вижу, интересует иное.

— Расскажите все или пребывание в вонючей камере со вшивыми воровками и цыганками вам обеспечено! — Пригрозил Вадим Карташов.

Воспоминание о подвальной тюрьме, где уже успела побывать любознательная Алиса, заставила её скривить мордашку. Девушка тихо продолжила:

Между промышленниками шел обычный спор… Или дискуссия, об не очень понятных вещах. Во всяком случае, большевики и особенно эсеры нагнали изрядно страху, о последних то и дело слышались реплики. Массивный пудов восьми Константин Боровиков что-то энергично доказывал Абраму Хинштейну сухонькому старичку с крючковатым носом и маленьким пенсе на самом кончике носа. Абрам впрочем, не был слишком стар, движения весьма энергичны, но его скаредность, уже вошла в поговорку. — Алиса вдруг закатила глаза и хитренько подмигнула. — Он так похож на Гобсека из Бальзака, если не считать отстрой, седой бородки.

Суровый Колобков жестко перебил:

— Не отвлекайтесь мадам, сходство с Гобсеком не имеет никакого отношения к данному делу.

— Ну, почему… — Не согласился, более толерантный Карташов. — Во время следствия имеет значение даже самая на первый взгляд незначительная мелочь. В частности известно раскрытие сложных убийств по одному окурку. Впрочем, вы можете привести конкретные детали спора?

Девушка неуверенно замялась:

— Они, увидев меня, приумолкли, впрочем, один из них Леонид Гофман, по-моему, вообще не вступал в разговор. Посмотрели… Так словно перед ними вообще приблудная кошка или вшивая собака, а не симпатичная журналистка.

Рассказчица сделала паузу, понятно, что она скрывает. Действительный статский советник Карташов напустив на себе предельную суровость, произнес, добавив в голос металла:

— Все же придется вас гражданка отправить в сырую камеру с крысами… За отказ помочь следствию в раскрытию особо опасного преступления и подозрения в пособничестве террористам… У нас есть право очень долго держать в предварительном заключении, до суда. Сама ведь знаешь!

Алиса, побледнев, сохранила видимость спокойствия и тихонько кивнула головкой:

— Расскажу вам… Хоть это может привести и к невинным жертвам.

Оба следователя с волчьими улыбками, надув щеки кивнули. Карташов рыкнул:

— Давай… И не вздумай хоть чего-то недоговаривать, ложь почувствуем сразу.

— Хинштейн, обратился ко мне, весьма грубо. — Журналистка сморщила лобик и смягчила выражения. — Послушай ты Алиса, женщины твоего рода, могут проникать в разные темные места. И я хочу, чтобы вы совершенно неофициально сделали для нас кое-что. Вот адрес где собрались эсеры, данном случае, три бандита.

Журналистка снова заколебалась, примолкнув. Она понимала, что продолжать значит фактически вынести смертный приговор этим людям. Может действительно сыграть в дурочку и пару месяцев провести в тюрьме… Это ей лишь прибавит популярности, не стоит играть из себя неженку. Что же если надо.

Колобков толкнул журналистку под локоть:

— Говори, кто эти люди… Немедленно!

Алиса вздрогнула, сильно побледнев, произнесла:

— Нет!

— Чего! — Рыкнул Колобков. — Повтори!

— Нет! — Уже значительно тверже сказала Алиса и добавила. — Я ничего не помню.

Карташов пронзительной трелью свистка подозвал четверых полицейских, с лицами бульдогов, и большими сапожищами. Густо обляпанные песком, что так любит, прилипать к свежей сапожной ваксе, сапоги громко цокали по булыжникам, и с них опадали кусочки. Старший следователь по особо важным делам приказал:

— Отведите её в городскую тюрьму, выбрав там камеру похуже, чтобы быстрее вспомнила фамилии заговорщиков.

Полицейские, подскочив к журналистке, без церемоний заломили руки и защелкнули их назад достаточно массивными, поржавевшими кандалами. Они сразу же оттянули ей длани, растирая запястья, выгибая своей тяжестью плечи. В довершение еще грубо ощупали, обыскав, сорвали с ног туфли и толкнули в спину: «пошла быстрее».