Григорий Гончаров - Бункер 'BS-800'/ der Fluch des Reichs.

— Ёбаный стыд! — выругался Борис, увидев ящик с откинутой крышкой, на котором Света хотела развести костёр. — Так это же выстрелы от восьмидесяти одного миллиметрового миномёта! Шверер гранадверфа 34, или «СГВ-34»!

Подбежали заинтригованные, и ничего не понимающие девушки. Зрелище, открывшееся им, сразу всё расставило на свои места, и они всё поняли, по одному виду снарядов.

— Мне кажется, что Светка хотела приготовить нам незабываемый ужин! — заметил Борис, слегка обняв испуганную девушку, и не сильно прижав её к себе.

— Думаю, блюдо из репертуара «немецкой полевой кухни»! — предположил Серёга, с улыбкой глядя на девушку.

— Смотрите и запоминайте, девочки и мальчики, — сказал Аскет, — Этот лес вам не прогулочный парк — тут на каждом шагу может таиться опасность! Перед тем, как что-то сделать, хорошо подумайте, что вы хотите сделать, для чего, и как. Если кто-то чего-то не знает, или в чём-то не уверен — то не делайте этого! Спрашивайте, не стесняйтесь — жизнь дороже, чем чувство стыда, вызванное страхом нелепо выглядеть со стороны! Лучше сто раз тупануть, чем один раз сыграть в ящик! — произнёс Аскет нескладную пословицу, видимо собственного сочинения.

Некоторое время все, молча, рассматривали миномётные снаряды. Сами мины были окрашены красной краской, местами вспучившейся от влажности. Отчётливо виднелись немецкие буквы, цифры, нанесённые чёрной краской. Под хвостовыми частями мин, в специальных креплениях, были установлены круглые металлические пеналы, с наклеенными на них бумажными квадратами. На пожелтевшей бумаге было что-то по-немецки написано, виднелись синеватые расплывшиеся следы от печатей.

— Это дополнительный заряд! — склонился над ящиком Левинц. — «ДЗ» — добавил он тише, обращаясь уже к самому себе.

Он вытащил одну мину, покрутил её в руках, и положил на землю, рядом с ящиком. Затем достал закреплённый круглый пенал, открыл его, и пояснил:

— Не знаю почему, на эту штуку называют пучком дополнительного заряда! Один коришь, нашёл целый склад таких «пучков». Если нужно увеличить дальность полёта мины, то на её хвостовую часть нацепляли такие вот кольца. К каждой мине прилагается по четыре таких допзаряда.

Он вновь поднял мину:

— Взрыватель на месте — чека-предохранитель на месте. В принципе, без чеки мина готова к бою.

— Может, это дымовая мина? — спросил я.

— Нет, камрад, не тупи — на дымовых маркировка должна стоять «Nb», как на дымовых гранатах.

— Что там внутри? — с интересом разглядывая мину, спросил его Наёмник.

— Пол кило тротила, вышибной патрон, «ТЭНовый» детонатор, и взрыватель «Wgr.Z. 36», с чекой походного крепления.

И он был прав, снаряды находились в транспортировочном состоянии, и в боевую готовность их так и не привели. Но взрыв, разведи мы костёр на этом месте, произошёл бы в любом случае.

— Какого хрена этот ящик тут делает?! — как показалось, возмутился Аскет.

Я молчал, поскольку был не в силах этого объяснить. «В поле» часто попадаются подобные схроны — чего только не повидал я за время раскопок! Но таланта к объяснению природы таких вот неожиданных и нелогичных в своём происхождении находок, у меня никогда не было, — зато такой талант был у Бориса:

— Немцы припрятали боекомплект, когда поняли, что не смогут удержать свои позиции. Дело в том, — Борис выщелкнул из картонной пачки очередную папиросу, — Что эти вот мины подходят к нашему восьмидесяти двух миллиметровому батальонному миномёту — в то время, как выстрелы от нашего миномёта не подходят к немецким «s.G.W.-34». Вот они и подстраховались, припрятав боезапас, чтобы их же мины не обернулись против них!

— Почему они сами не использовали эти мины, для отражения штурма? — не понимал Аскет.

— Хрен его знает! — Левинц бессильно развёл руки в стороны. — Может, поломали свой миномёт, а может, у них его просто не было, а этот боекомплект из трёх мин у них оказался случайно!

Лезвием своего ножа я проткнул землю в яме, под извлёчённым только что ящиком. Острие ножа упёрлось во что-то твёрдое, послышался глухой металлический звук. Взяв лопату, я обкопал предмет, которым оказался точно такой же ящик, с таким же содержимым.

— Симак! — сказал Чёрный, стоявший в нескольких метрах от нас, к нам спиной. — Глянь, по всей территории лагеря, может, ещё что интересное найдёшь? — он повернулся, подошёл к ящику со снарядами, убрал в него вытащенный Левинцом боеприпас, резко захлопнул крышку, ловко подхватил чемодан за ручку, схватил второй чемоданчик другой рукой и, подмигнув удивлённому Борису, ушёл прочь.

Прозвонив место, которое должно было стать нам родным домом на несколько дней, я складывал в кучу всё новые и новые находки — по большей части бытовой хлам. Семьдесят лет назад немцы выбрали то же место под свой лагерь — что и мы, сегодня. Это стало понятно по моим находкам — множеству консервных банок, и прочему соответствующему палаточному быту мусору. Находя очередной кусок алюминия, или стальной полусгнивший короб, я бросал свои находки в кучу, которая уже стала довольно большой. В одном месте, прибор снова «вошёл в штопор»: на экране отображались различные показания, от минимальных до максимальных значений, которые хаотично сменяли друг друга. Я сбавил ток, идущий на катушку, до минимума — и прибор вновь вошёл в рабочий ритм поиска. Он показывал наличие под землёй и алюминия, и меди, и чернового металла. Но, в отличие от тех значений, которые я видел на экране, когда «МД» засёк ящик с боеприпасом, — значения на экране, которые я видел сейчас, не были не чёткими. Они не соответствовали друг другу, будто бы под участком земли, одновременно находились сразу все металлы, классифицированные Менделеевым.

— Должно быть помойка! — вслух сказал я сам себе.

Начав копать, мне действительно попалась немецкая помойка, которая представляла собой яму, засыпанную по края мусором, и присыпанную сверху слоем земли. Ямы, которые немцы использовали для утилизации отходов, были искусственными, если не считать случаи, когда мусорной ямой становилась воронка от разорвавшегося снаряда, в допустимой близости от окопов или блиндажа. Иногда, когда копать не хотелось, а хранить мусор в окопах было нельзя — летом остатки еды привлекают насекомых и зверей, начинают гнить, — тогда саперы или простые солдаты просто взрывали боеприпасы. Получившуюся воронку использовали по назначению. Сами солдаты и офицеры третьего рейха были довольно ленивы, и часто перекладывали тяжелую физическую работу на плечи пленных, или использовали, — как в случае с мусорной ямой, — взрывчатку и боеприпасы, не жалея их. С этими мыслями я и принялся раскапывать помойку, так как, — пусть это звучит не очень красиво, — но в таких местах часто можно найти интересные вещи. Да, вещей, которые в те времена ничего не стоили, а теперь представляют некую ценность, в подомных местах много. Я принялся разгребать лопатой и руками, — на которые пришлось надеть перчатки. Бутылки, консервные банки, выдавленные алюминиевые тюбики из-под паст и мазей, битый фарфор, гильзы, обрывки одежд и обуви — всё лежало вперемешку с землёй. В этой «супер фрэш микс» смеси, я увидел металлический квадратик, покрытый земляным слоем. Это оказалась немецкая бляха от поясного ремня, почистив её от слоя налипшей земли, я прочёл надпись под орлом: «gau essen», вместо привычного «Got mit uns». У пряжки было оторвано крепление ремня, и видимо из-за этого её и выбросили. Положив бляху в карман, я продолжил собирать «изыскания», и нашёл интересную вещь: обломанный клинок с проржавевшим поломанным полотном лезвия. Почистив рукоятку, я увидел две маленькие рунические молнии, и орла. Отложил в сторону — если его почистить, то лезвие можно приделать от другого ножа.