Адам Нэвилл - Судные дни

Кайл улыбнулся и постарался отшутиться:

– Надеюсь, вы мне в этом поможете. Мы брали интервью у полицейского, который расследовал дело, и у сына бывшего владельца соседнего ранчо.

– Он умер? Мистер Агилар?

– Да.

Марта прищурилась за вуалью сигаретного дыма:

– Как это случилось?

– Ммм… не знаю. Его сын не говорил.

– Упокой Господь его душу. Только благодаря ему я сейчас здесь сижу.

Кайл кивнул.

– Сын очень хорошо о нем отзывался.

– Тогда полиция не лезла к ребятам вроде нас без серьезной причины. Сейчас не так. Некому было нам помочь до самого конца. Кроме мистера Агилара. Он пытался и Присси помочь.

– Сестре Присцилле?

Марта фыркнула:

– Что вы знаете о Присси?

– Немного. Только то, что мистер Агилар ее приютил. А потом она сама вернулась в Храм.

– Дура. Но я не могу ее винить.

Кайл взглянул на Дэна, чтобы оценить степень готовности к съемке.

– Почему?

– Она вернулась к сыну. Не смогла уйти дальше ранчо. Хотя, конечно, ей стоило пойти в полицию.

Она неожиданно хлопнула в ладоши, напугав Кайла с Дэном:

– Ха! Надо было, стоило бы! И так всю жизнь, – она откинула голову назад и разразилась кашляющим смехом.

Дэн занервничал, Кайл пошел за водой.

Марта вытирала глаза рукавом кардигана и дышала с присвистом, как будто сквозь мокрую марлю. Она кивком поблагодарила Кайла, который принес ей воды и погладил по плечу. Когда женщина успокоилась, Дэн сказал из-за камеры:

– Босс, я готов. Дело за тобой.

Разумеется, они снимали сцену в естественном свете. Так хотел Кайл: встревоженная морщинистая старуха курит в грязной кухне и рассказывает о заключении и убийстве своих друзей. О той жизни, из которой она так по-настоящему и не вырвалась. Это ее последний шанс что-то сделать, и она не собирается его упускать. Если не завещание, то исповедь. Вот как она должна была выглядеть в кадре.

– Марта, вы единственный выживший член Храма Судных дней, единственный взрослый человек, видевший… последние дни секты в пустыне Сонора. Весной и осенью 1975 года. Мы никогда этого не узнаем, но дети, пережившие секту, возможно, были слишком малы, когда их спасли, и ничего не помнили. А Бриджит Кловер покончила с собой в этом году, так что вы последняя, кто знает о Храме.

Марта кивнула и задрала подбородок с упрямой гордостью:

– Именно.

Интересно, подумал Кайл, что-то, кроме сигарет и виски, еще способно ее порадовать.

– Может быть, для начала вы расскажете нам, как попали в Храм?

Она рассказала очень многое. Но, как и брат Гавриил и сестра Исида, немало скрыла. К тому же Марта вела себя с той же раздражающей эксцентричностью, которая пышным цветом растет в долгой изоляции. Интересно, задумался Кайл, может, они все были двинутыми на голову еще до секты, или это она сделала их совершенно чужими для нормального мира, где они позже пытались жить? Сьюзан и Гавриил вели себя достаточно спокойно на съемках, но по обоим было видно, что они так и не смогли вернуться в общество. Стали изгоями и неудачниками. К тому же с ними не хотелось долго разговаривать или иметь дело, постоянно казалось, что они заразны. Только Макс преуспел после Катерины, но, впрочем, назвать его нормальным тоже язык не поворачивался.

Рассказ Марты о первых днях в секте придется сильно редактировать и пустить за кадром. Совершенно типичная история: девочка из бедной семьи, жестокий и редко появляющийся отец, пьющая мать. Бросила школу, убежала в Сан-Франциско. Наркотики, жизнь коммуной, эйфория шестидесятых. Ее занесло в Лос-Анджелес с каким-то байкером, приторговывавшим наркотиками, и там, на бульваре Санта-Моника, она встретила загадочных людей из Храма, наряженных в мантии, говорящих о Боге в себе, спасении и рае.

Они стали новой семьей, которую она искала. Они дали ей смысл. Марта верила в предсказанный Армагеддон и верила, что избрана пережить его. Терапевтическая сила самопознания в бедной жизни, где ничего подобного сроду не было, в сочетании с наркотиками, которые в секте ели горстями, как конфеты, сильно изменила Марту. Так она попала в пустыню, а потом уже стало слишком поздно, потому что возвращаться было некуда, даже сама планета в семьдесят пятом году казалась ей древней и ветхой. Худшее, что с ней тогда могло случиться, – это слава.

– Марта, многие из людей, которые пришли в Храм Судных дней с семьдесят четвертого по семьдесят пятый год, никогда не видели сестру Катерину. Но в семьдесят втором, когда секта еще действовала в Лос-Анджелесе, и в первый год жизни в шахте сестра Катерина еще появлялась среди своей паствы, и вы ее встречали.

– Да.

– Я читал ваши интервью Ирвину Левину, но, может, со временем вы вспомнили что-то еще.

Марта ткнула сигаретой в сторону Кайла:

– Вот что я вам скажу. Люди считают, что Левин написал какую-то чушь. Что он все сочинил. Так вот – нет. Большую часть моих слов и Бриджит он передал вообще без изменений. Но это выглядит так дико, что люди просто не верят. А многое из того, что я рассказала, он так и не использовал. Потому что там все еще хуже.

– Вы могли бы привести пример?

Марта лукаво улыбнулась:

– Мы до этого доберемся. Но, как я говорила Максу, нужен контекст. Иначе нет смысла.

– Конечно.

– Вы все, киношники, одинаковые. Ирвин был детективом. Ну, в смысле репортером. Суды. Полиция. Убийства. Наркотики. Тюрьма. Изнасилования. Всякое такое. Все, что кончается судом. Он хотел, чтобы все читали его труд как книгу о Чарли Мэнсоне. Поэтому часть из того, что я рассказала, он не использовал. Просто не поверил. Подумал, что мы все напридумывали под наркотой. Странно, что сейчас всех интересует именно это.

– Всех?

Марта оскалилась:

– Вы же поэтому хотите скорее перейти к сути? Макс мне рассказал о том, что его действительно интересует. О тех, других .

Кайл подавил приступ гнева. Не в первый раз он подумал о том, кто, черт возьми, снимает этот фильм. Откашлялся:

– Значит, эти две вещи нераздельны: патология Катерины и странности в истории Храма?

– Умный мальчик, – при смешке в горле Марты клокотала мокрота, – Макс тебя здорово задел, да? Он вообще такой. Денег больше, чем здравого смысла. Но я ему уже сказала, что одно без другого не бывает. За всем стояла Катерина. Даже если ее не было, она там присутствовала , если ты понимаешь, о чем я. Она обо всем знала, потому что мы сами все ей рассказывали, так или иначе. Мы все шпионили для нее. Если она отсутствовала, то Семеро передавали ей любую ерунду, которую кто-нибудь говорил.

Марта приподняла бровь и стала играть с зажигалкой.

– Со временем я прекрасно поняла, что мы все были частью ее замысла с самого начала, еще с Лос-Анджелеса. О да, планы у нее были уже тогда. А может, еще раньше. Меня бы это не удивило. Она увела нас, идиотов, в пещеру и дрессировала, как собак. Зачем? Это сообщали только посвященным. Правда, думаю, она до самого конца держала все козыри при себе. Слава богу, тогда меня там уже не было. Нас всех к чему-то готовили. Я никогда в этом не сомневалась. И именно это так интересует Макса.