Стивен Кинг - Воспламеняющая

Все вернулось. Вернулось в замедленной съемке, как в повторе момента футбольного матча, когда ты просматриваешь ошибку куотербека или его победный пас. В последующие дни он часто видел это во сне. Дверь открывается, гладильная доска падает, принимает горизонтальное положение со стуком, почему-то напоминающим о гильотине, и перед ним его жена, втиснутая в крохотный чулан, с тряпкой для полировки мебели во рту. Все вернулось, ярко и в мельчайших подробностях, и он знал, что сейчас закричит, а потому впился зубами в предплечье, и крик вырвался протяжным, приглушенным воем. Он крикнул дважды, что-то вышло из него, и он успокоился. Да, это было ложное спокойствие, но им следовало воспользоваться. Неопределенный страх и безотчетный ужас ушли. Пульсирующая боль в правой руке – тоже. В голове возникла мысль, такая же холодная, как и охватившее его спокойствие, холодная, как сам шок, и мысль эта состояла из одного слова: ЧАРЛИ .

Энди встал, направился к телефону, потом вернулся к лестнице. Постоял на верхней ступеньке, кусая губы, собираясь с духом, спустился. Барабан сушилки вращался и вращался. В ней лежали только его джинсы, и большая медная пуговица на поясе ритмично постукивала по стенкам, а сами джинсы поднимались и падали. Поднимались и падали. Энди выключил сушилку и повернулся к чулану для гладильной доски.

– Вики, – тихонько позвал он.

Она смотрела на него мертвыми глазами, его жена. Он гулял с ней, держал за руку, они делили ложе под покровом ночи. Ему вдруг вспомнился вечер, когда она выпила слишком много на факультетской вечеринке, и он поддерживал ей голову, пока ее рвало. И тут же перед мысленным взором возник другой день, когда он мыл «универсал», пошел в гараж, чтобы взять флакон полироля «Тертл вакс», а она побежала следом и сунула шланг ему в штаны. Он вспомнил, как они поженились, и он поцеловал ее перед всеми, наслаждаясь сочными, мягкими губами.

– Вики, – повторил он с протяжным стоном.

Он вытащил ее из чулана, освободил рот от тряпки. Голова Вики перекатывалась с плеча на плечо. Он понял, что кровь текла из правой руки: ей вырвали несколько ногтей. Под одной ноздрей также запеклась кровь – и все. Ей сломали шею одним сильным ударом.

– Вики, – прошептал он.

Чарли , шепотом откликнулся рассудок.

Все с тем же спокойствием он понял, что Чарли сейчас – самое важное, единственно важное. А предъявление обвинений можно перенести на потом.

Он вернулся в семейную гостиную, на этот раз не позаботившись включить свет. У дальней стены, возле стола для пинг-понга, стоял диван. Энди сдернул с него покрывало, с ним прошел в прачечную, накрыл Вики. Но укрытое неподвижное тело выглядело еще ужасней. Гипнотизировало его. Неужели она больше не шевельнется? Возможно ли такое?

Он откинул покрывало с лица, поцеловал Вики в губы. Холодные.

Они вырывали ей ногти , изумлялся его рассудок. Господи Иисусе, они вырывали ей ногти .

И он знал причину. Их интересовало, где Чарли. Каким-то образом они потеряли девочку из виду, когда из дневного лагеря она поехала к Терри Дуган, а не домой. Запаниковали, и на том фаза наблюдения закончилась. Вики умерла – либо ее убили намеренно, либо кто-то из агентов Конторы перестарался. Он опустился на колени рядом с Вики и подумал, что от страха она, возможно, сделала что-то неожиданное, отличное от закрывания дверцы холодильника. Отбросила одного или свалила с ног. Очень жаль, что ей не удалось швырнуть их всех в стену со скоростью миль пятьдесят в час.

Возможно, они знали не так уж много, но достаточно, чтобы нервничать, предположил он. Возможно, они получили четкий приказ: Женщина может быть исключительно опасна. Если она попытается сделать что-либо – что угодно, – ставящее под угрозу успешный исход операции, избавьтесь от нее. Быстро .

А может, они не хотели оставлять свидетеля. В конце концов, на карте стояло нечто большее, чем доля Конторы в бюджетном пироге, испеченном на деньги налогоплательщиков.

Но кровь. Он подумал о крови, которая еще не засохла, только загустела. Они уехали незадолго до его приезда.

Рассудок более настойчиво напомнил: Чарли .

– Вики, я вернусь, – пообещал он и вновь поцеловал жену.

Но больше Энди ее не увидел.

Он поднялся наверх к телефонному аппарату, нашел номер Дуганов среди самых нужных телефонов, записанных почерком Вики, набрал. Трубку сняла Джоан Дуган.

– Привет, Джоан, – поздоровался он, и теперь шок помогал ему: его голос звучал спокойно, как в любой другой день. – Могу я поговорить с Чарли?

– Чарли? – В ее голосе слышалось сомнение. – Так она уехала с двумя вашими приятелями. Этими учителями. Что… что-то не так?

Что-то внутри взлетело к небу, а потом рухнуло с высоты. Наверное, сердце. Но не имело смысла пугать эту милую женщину, которую он видел всего несколько раз. Ему это помочь не могло, Чарли – тоже.

– Черт, я надеялся застать ее у вас. Когда они уехали?

Голос миссис Дуган стал тише.

– Терри, когда уехала Чарли?

Детский голос что-то пропищал. Слов Энди не разобрал. Его рука вспотела.

– Она говорит, минут пятнадцать тому назад, – извиняющимся тоном сказала миссис Дуган. – Я стирала, и часов у меня не было. Один спустился и переговорил со мной. Надеюсь, ничего не случилось, мистер Макги? Он выглядел приличным…

Его охватило безумное желание рассмеяться и сказать: Стирала, значит? Как и моя жена. Я нашел ее труп за гладильной доской. Сегодня вам очень повезло, Джоан.

– Все хорошо, – заверил ее он. – Как я понимаю, они приедут сюда?

Вопрос переадресовали Терри, которая ответила, что не знает. Прекрасно , подумал Энди, жизнь моей дочери – в руках еще одной шестилетней девочки .

Он схватился за соломинку.

– Мне надо сходить в магазин на углу. Вы не спросите Терри, они приезжали в легковушке или микроавтобусе? Чтобы я их не пропустил.

На этот раз он услышал Терри.

– В микроавтобусе. Они уехали в сером микроавтобусе, вроде того, на котором ездит отец Дэвида Пейсиоко.

– Спасибо, – поблагодарил он миссис Дуган, и она ответила, что не за что. И вновь возникло желание крикнуть: Моя жена мертва! Моя жена мертва, и почему ты стирала белье, когда моя дочь садилась в микроавтобус с двумя незнакомыми мужчинами?

Но он не крикнул, повесил трубку и вышел из дома. Жара обрушилась на него, и он пошатнулся. Неужели когда он ехал домой, было так же жарко? По ощущениям температура заметно повысилась. Пока он находился в доме, заезжал почтальон. Из ящика торчал рекламный проспект «Вулко», который раньше отсутствовал. Почтальон заезжал, пока он сам находился в подвале, укачивал на руках убитую жену. Его бедную мертвую Вики; они вырвали ей ногти, и вот что странно – гораздо более странно, чем способность ключей накапливаться: факт смерти подступает к тебе с разных сторон под разными углами. Ты уворачиваешься, как можешь, защищаешь себя с одной стороны, но правда открывается с другой. Смерть – это футболист, подумал он, причем первоклассный. Смерть – это Франко Харрис, или Сэм Каннингем, или Несокрушимый Джо Грин. Смерть продолжает швырять тебя на землю на самой линии схватки.