Стивен Кинг - Воспламеняющая

Энди включил ее в группу с тремя другими толстухами. Они занимались физкультурой и сидели на щадящей диете – упражнения и блюда он подобрал из книг, взятых в публичной библиотеке. Он проводил с ними беседы о пользе похудания, которые в счетах проходили по графе «консультации», и время от времени каждая получала средней мощности импульс.

Миссис Герни похудела с трехсот фунтов до двухсот восьмидесяти, а потом и до двухсот семидесяти, признаваясь со страхом и радостью, что у нее исчезло желание взять добавку. Добавка утратила вкус. Если раньше она постоянно держала в холодильнике какие-то закуски (и пончики в хлебнице, и пару или тройку творожных тортов «Сара Ли» в морозилке), чтобы по вечерам не умереть от голода у телевизора, то теперь она как-то… да, это звучало глупо, но… она забывала о них. А ведь она всегда слышала, что люди, сидящие на диете, могут думать только о еде. Так, собственно, с ней и было, когда она обратилась к «Следящим за весом».

Три другие женщины делились аналогичными историями. Энди не вмешивался и наблюдал за ними, странным образом ощущая себя заботливым отцом. Все четверо изумлялись и радовались схожести происходящих с ними изменений. Вечерние занятия физкультурой, которые всегда казались такими скучными и утомительными, теперь доставляли удовольствие. И еще появилось загадочное стремление ходить пешком . Каждая по вечерам испытывала дискомфорт и тревогу, если не нагулялась за день. Миссис Герни призналась, что у нее вошло в привычку каждый день гулять до центра города и обратно, то есть проходить более двух миль. Раньше она всегда ездила на автобусе, и это было весьма логично, поскольку остановка находилась буквально у ее дома.

И однажды она села в автобус – очень болели мышцы бедер, – но ей вдруг стало не по себе, и до такой степени, что она вышла на второй остановке. Другие женщины прекрасно ее понимали. И все они благословляли за это Макги, несмотря на ноющие мышцы.

К третьему взвешиванию миссис Герни похудела до двухсот пятидесяти фунтов, а когда закончился шестинедельный курс, весила двести двадцать пять. Она сказала, что ее муж поражен достигнутым результатом, учитывая, что все предыдущие попытки использования различных диет и методик похудания заканчивались полным провалом. Он хотел, чтобы она сходила к врачу, опасался, что у нее рак. Он не верил, что можно похудеть за шесть недель на семьдесят пять фунтов только благодаря диете и физкультуре. Она показала Энди загрубевшие красные пальцы: ей приходилось непрерывно перешивать одежду. А потом крепко обняла – едва не сломав ему спину – и заплакала, уткнувшись лицом в его шею.

Выпускники его курсов обычно возвращались, как и наиболее успешные студенты: одни – чтобы поблагодарить, вторые – чтобы похвастаться своими успехами: посмотрите, ученик превзошел учителя… Хотя вряд ли это был такой уж редкий случай, по мнению Энди.

Миссис Герни относилась к первым. Она пришла, чтобы повидаться и еще раз сказать спасибо дней за десять до того, как Энди занервничал, почувствовав, что в Порт-Сити за ним начали следить. И еще до конца месяца они с Чарли отправились в Нью-Йорк.

Миссис Герни по-прежнему оставалась женщиной крупной: удивительные изменения мог заметить только тот, кто видел ее раньше – как на рекламных фотографиях «до» и «после». Во время их последней встречи она весила сто девяносто пять фунтов. Но разумеется, первостепенное значение имел не вес. Самое главное – она продолжала худеть на шесть (плюс-минус два) фунтов в неделю, и худеть ей предстояло до тех пор, пока ее вес не составит сто тридцать (плюс-минус десять) фунтов. При этом она не испытывала никаких неприятных ощущений или отвращения к еде, которые обычно вели к анорексии. Энди стремился заработать немного денег, но при этом никого не собирался убивать.

– За то, что вы делаете, вас необходимо объявить национальным достоянием, – поделилась с ним миссис Герни, предварительно рассказав о значительном улучшении ее отношений с детьми и с мужем. Энди улыбнулся и поблагодарил ее. Теперь, лежа на кровати в темноте, чувствуя надвигающуюся сонливость, он подумал, что именно это по существу и произошло с ним и Чарли: их объявили национальным достоянием.

Но его дар оказался не таким уж плохим. Учитывая, как он помог миссис Герни.

Энди улыбнулся.

И, улыбаясь, заснул.

Потом он так и не смог вспомнить подробности этого сна. Он что-то искал в лабиринте коридоров, залитых тусклым красным светом аварийных фонарей. Открывал двери в пустые комнаты, закрывал их. В некоторых комнатах валялись комки смятой бумаги, в одной он увидел перевернутую настольную лампу и свалившуюся со стены картину в стиле Уайета. Он словно оказался в некой инсталляции, которую закрыли и разобрали в страшной спешке.

Но он все-таки нашел то, что искал. Это был… что? Ящик? Сундук? Очень тяжелый, чем бы он ни был, помеченный белым черепом со скрещенными костями, как банка с крысиным ядом, которую обычно хранят на верхней полке в подвале. Каким-то образом, несмотря на вес (а весил этот предмет никак не меньше миссис Герни), ему удалось его поднять. Он чувствовал, как напряглись мышцы и натянулись сухожилия, но не испытывал никакой боли.

И это естественно, подумал он. Боли нет, потому что это сон. Расплачиваться придется позже. Боль появится позже .

Он вынес ящик из комнаты, в которой его нашел. Его следовало оттащить в какое-то место, но Энди не знал, что это за место и где оно находится…

Узнаешь, когда придешь туда , прошептал рассудок.

Поэтому он нес ящик или сундук вверх и вниз по бесконечным коридорам, с безболезненно напряженными мышцами и онемевшим затылком. И хотя мышцы не болели, начала болеть голова.

Мозг – это мышца , сообщил рассудок, и внезапно лекция превратилась в детскую считалку: Мозг – это мышца, которая может сдвинуть мир. Мозг – это мышца, которая может сдвинуть мир …

Теперь все двери превратились в двери поездов подземки, чуть выгнутые наружу, с большими окнами. И у всех окон были закругленные углы. Сквозь эти двери (если они были дверьми) он видел удивительные вещи. В одной комнате доктор Уэнлесс играл на громадном аккордеоне, напоминая безумного Лоренса Уэлка. Перед ним стоял жестяной стаканчик с карандашами, а на груди висела табличка с надписью «У КОТОРОГО ЕСТЬ ГЛАЗА, А НЕ ВИДИТ» [20]. Через другое окно Энди увидел девушку в белом кафтане, которая летала по воздуху, крича и отскакивая от стен. Он поспешил пройти мимо.

Еще в одной комнате он увидел Чарли и снова решил, что это какой-то пиратский сон, с зарытым кладом, йо-хо-хо и тому подобным, потому что Чарли разговаривала с Долговязым Джоном Сильвером. Один глаз мужчины закрывала повязка, на плече у него сидел попугай. Мужчина приторно улыбался Чарли, изображая верного друга, отчего Энди занервничал. Словно в подтверждение его мыслей, одноглазый пират обнял Чарли за плечи и хрипло крикнул: «Мы им еще покажем, детка!»