Александр Варго - Не та дверь [сборник]

«Да и сейчас снова, — сказал следователь сам себе. — Такие фрукты смотрят и ни черта не видят. Но, может, дети смогут рассказать что-нибудь интересное. Они всегда замечают больше взрослых. А этим все карты в руки. Они находились в квартире от начала и до самого конца».

Следователь вдавил кнопку звонка, подержал немного и отпустил.

Дверь распахнулась. На пороге стоял муж.

«Вдовец», — поправил себя следователь.

— Проходите, — сказал Вася. — Алла… она в спальне. По коридору и налево.

Виктор Степанович внимательно посмотрел на него, кивнул, поманил за собой Диму и пошел в спальню. Опер Андрей отправился вслед за ними, тогда как криминалист остался на пороге и занялся дверным замком.

— Мать твою! — вырвалось у Димы, когда они приступили к осмотру тела. — Да чем же это он ее, а?

Маньяк вскрыл черепную коробку так, словно она была яйцом из киндер-сюрприза. Он разрезал кость чем-то невероятно тонким и острым. Дима приложил верхнюю часть черепа к нижней, и они совпали идеально.

Мужчины переглянулись. Они прекрасно понимали друг друга без слов. Ладно глаза и уши. В конце концов, если долго мучиться, то, наверное, можно было заточить лезвие так, что оно стало резать плоть как масло. Но кость? Здесь маньяк рассек череп, у бабки — ребра.

Тот же самый холод снова был на месте.

Дима снова снял крышку черепной коробки.

— Как в кабинете биологии, — буркнул Виктор Степанович, заглядывая ему через плечо. — Хоть сейчас учеников зови.

Маньяк не только забрал мозг с собой. Он не оставил внутри черепной коробки ни следа плоти. При свете люстры кость казалась желтоватой, старой. Виктор Степанович отвел взгляд. В сочетании с нетронутым лицом это производило сильное впечатление даже на него.

— Закрой, пожалуйста, — сдавленным голосом попросил он. — Там, у себя, еще насмотришься.

Дима с готовностью выполнил просьбу.

Следователь вздрогнул от легкого стука, с которым крышка черепной коробки встала на место, и снова посмотрел на жертву.

— «Она не думала», — вслух прочитал Дима.

Буквы были такими же тонкими, как и линия разреза.

— Видать, одним инструментом работал, — сказал судмедэксперт, имея в виду вскрытие черепной коробки и надпись. — Только здесь он его накалил.

Виктор Степанович кивнул и подумал:

«Все так же, как и в прошлые разы. Такой характерный, яркий почерк, столь сложное преступление. По-прежнему никаких следов и свидетелей. Нонсенс, небывальщина, чертовщина какая-то!»

Когда новая жертва после первого нападения осталась жива, у него появилась было надежда на зацепку, но вскоре угасла. Ничего толкового узнать не удалось.

— Ладно, — сказал он, вставая на ноги. — Ты пока тут повозись, а я с ними пойду поговорю.

Виктор Степанович вышел из спальни, остановился, прислушался и толкнул дверь напротив. Вся семья оказалась там. Вдовец сидел на кровати, дети примостились у него на коленях, обняли за шею. Никто не плакал.

Следователь взял раскладной детский стульчик, стоявший возле такого же столика, и осторожно опустился на него. Почти такая же мебель стояла и в комнате у его Макса. Он по собственному опыту знал, что стул выдержит, если, конечно, не скакать на нем по комнате.

— Привет, — без улыбки сказал он детям. — Вашу маму убил нехороший человек. — Мальчик и девочка вздрогнули, но не заплакали, только крепче прижались к отцу. — Я хочу его поймать, чтобы наказать. Тут мне нужна ваша помощь. Вы же здесь были оба?

Девочка кивнула, мальчик просто продолжал смотреть на Виктора Степановича. Каждый раз, когда следователь встречался взглядом с малышом, у него появлялось ощущение, будто тот что-то знает.

— Вот и… — Он чуть было не сказал «хорошо», но вовремя осекся. — Ладно. Расскажите, что вы тут делали, пока папа с работы не пришел.

Слушать пришлось не так уж и долго. Говорила в основном старшая девочка, которую звали Любой. С ее слов Виктор Степанович понял, что до обеда все шло как обычно. Они вместе позавтракали, затем Люба села делать уроки, которые без нее проходили в школе, а Женя потихоньку играл со своими фигурками.

— Он молодец, сегодня старался мне не мешать, — гордо сказала девочка.

Еще они попросились погулять, но мама сказала, мол, нет, сегодня с вами не пойду. Она была очень печальной. Мама вообще грустила в последние дни, но сегодня совсем сильно. После обеда сказала, что пойдет отдохнет. Попросила сидеть тихо и не мешать, а если захотят посмотреть мультики, то можно, но чтоб громко не делали.

— Мама легла, а мы к ней зашли почти сразу. Нам спросить надо было, можно «Ледниковый период» посмотреть, ведь он длинный. — При этих словах девочки ее отец дернулся, и Виктор Степанович не преминул это заметить.

— Потом мы сидели и смотрели мультик, когда он кончился — еще поиграли, — сказала Люба. — После этого я попробовала заглянуть к маме. Вдруг она уже не спит? Но дверь оказалась заперта. Я подумала, это потому, что мы тогда про мультик спрашивали, и пошла играть с братом. Время шло, а мама все не выходила. Тогда нам с Женькой стало страшно. Я начала стучать, а мама не отвечала. Там вообще было очень тихо, в спальне. Я позвонила папе, а потом мы сидели и ждали, когда он приедет.

— Ваша дочь говорила про длинный мультфильм, — сказал Виктор Степанович, внимательно смотря на вдовца. — Вас это удивило?

— Не это, а то, что они зашли. Люба мне звонила и говорила, что дверь заперта. Но она уже все объяснила вам.

Виктор Степанович кивнул.

— Это ваше? — Он достал из кармана прозрачный пакет, на дне которого лежала отвертка.

Вася вздрогнул и ответил:

— Да, моя. Дверь открывал. Выронил, наверное, где-то.

— Давайте теперь послушаем вас, Василий Андреевич. Как прошел ваш день?

— На работе, — обронил тот. — Я был там с самого утра.

— Вы всю эту неделю работали?

— Нет. Только сегодня.

— Понятно. А почему решили выйти?

На этот раз Виктору Степановичу пришлось подождать ответа. Он напрягся. Неужели лед тронулся? Или хотя бы затрещал?

— Мы… нам тяжело вместе было. — Вася тщательно подбирал слова. — Мне надо было встряхнуться. Вот я и пошел.

— Ясно. Что было дальше?

Тот снова ответил не сразу:

— Работал. Я юрист, вы знаете. Проблем много накопилось за эти дни. Разгребал. А потом позвонила Люба, и я поехал домой.

— На чем ехали?

— На такси.

— Вызывали?

— Нет. Голосовал.

— Когда вышли с работы?

Вася вспомнил, как зазвонил телефон. Он взял его и увидел на экране время — 15.53.

Виктор Степанович заметил, как взгляд вдовца поплыл, стал отсутствующим. Потом Вася зажмурился, и его лицо исказилось.

— Около четырех часов дня, — ответил он, наконец-то справившись с собой.

Столь бурная реакция показалась Виктору Степановичу интересной. Конечно, это могло быть и просто следствием пережитого за день… и все же.