Array Антология - Монстры Лавкрафта (сборник)

Возможно, хопи помнили прошлое лучше, чем эскимосы. Они сохранили память о гораздо более древних событиях, чем путешествие Флобишера. Если спросить их, они рассказали бы об Эстебане – черном рабе Кабеса де Ваки. [63] Альвар Нуньес Кабеса де Вака (1490–1559) – испанский конкистадор, исследователь Нового Света. Рассказали бы о круге из кукурузы, который они сделали, когда на их землю пришел Коронадо, [64] Франциско Васкес де Коронадо (ок. 1510–1554) – испанский конкистадор и исследователь. о схватке высших пуэбло в облаках и о том, скольким людям пришлось прыгнуть на верную смерть, когда их деревню подожгли испанцы.

Но в основном хопи помнили Эстебана, второго человека из внешнего мира, которого они видели. Они бы рассказали, что он был высоким и черным, с пухлыми губами и любил есть перец чили.

Это было в 1538 году.

В центре любого поселения пуэбло тоже есть кива, откуда первые люди из внутреннего мира явились на Землю.

Создание впервые увидело людей, когда те пересекали на лодках тихое спокойное озеро, из которого он пил. Он увидел их как едва различимые пятнышки в вечном полумраке его нового внутреннего мира. Но это, несомненно, были люди.

Создание ушло в тень сероватых деревьев с мягкой корой и задумчиво наблюдало, как они проплыли мимо и исчезли в сумраке.

Люди. Здесь люди. В его мире? Но как? Он взвесил в руке свой мушкетон. Разве могли обычные люди пробраться так глубоко внутрь Земли? Даже на кораблях, предназначенных для путешествия по Арктическому морю, даже с оружием, теплой одеждой и обладая значительной выносливостью – разве могли эти жалкие, слабые человечишки сделать то, что удалось ему? Откуда здесь люди? Откуда? Или они жили в этом подземном мире изначально? Он пожал плечами, накрытыми шкурой обезьяны, и недовольно сморщил лоб.

Я знаю, чего ожидать от людей. Я оставлю это место и уйду…

Но куда? Обратно в обезьянью пещеру? Обратно в мир жары и расплавленных скал? Или обратно в мир огромного моря?

Нет, подумал он, а затем произнес это слово вслух:

– Нет. Внутренний мир принадлежит мне. Весь. Я не буду делить его с людьми.

Он осторожно проверил свое оружие, взвалил на плечо мушкетон и двинулся на поиск этих людей.

По дороге он старался сохранять бдительность, ведь в этом мире были и другие опасности, кроме людей. Однажды он увидел, пусть и с безопасного расстояния, зверя, смутно напоминающего медведя, который разрывал чей-то скелет. Как-то раз он заметил огромную летающую рептилию, гораздо более крупную, чем те чудовища, что встречались ему прежде. Ее черный силуэт выделялся на сером мрачном небе. А в другой раз он наткнулся на след четвероногого животного, чьи лапы с когтями оставили отпечаток длиной в шесть дюймов. Только дурак мог позволить себе быть неосторожным в этом мире. Но тем не менее мысленно он витал в облаках.

«Я мог бы напасть на этих людей, – сказал он себе. – У меня есть оружие и сила. И я не могу умереть просто так. А еще я могу напасть неожиданно. Я могу ворваться в их поселение и без труда их всех перебить. А потом снова буду ходить туда, куда мне захочется. Если я не убью их сейчас, когда мне на руку все обстоятельства, они рано или поздно обнаружат меня и тогда мне все равно придется с ними сражаться. Они не станут мириться с моим существованием, когда узнают обо мне».

Но …

Он остановился, смутившись от внезапной мысли.

«Что, если эти люди отличаются от тех, кого я знал раньше? Безумная идея! Не обманывай себя. Ты знаешь людей. Они возненавидят тебя, едва завидев. Тебе не место среди них. Ты не человек, и ты не можешь жить среди людей. Но что, если…?»

Он несколько раз поел и дважды поспал, и лишь потом обнаружил наконец жалкую деревеньку на берегу узкого, но глубокого залива. Со своего наблюдательного пункта среди деревьев лоскутный человек видел, что поселение насчитывало около двух десятков хижин, грубо сделанных из кольев и шкур животных. Он видел женщин, коптящих рыбу на решетках и жующих кожу животных, чтобы размягчить ее, пока мужчины чинили свои неуклюжие лодки у кромки воды. Голые дети бегали между хижин, гоняясь за собаками и маленькими животными, напоминающими свиней.

Он заметил, что большинство мужчин были вооружены копьями, хотя некоторые носили на поясах еще и примитивные железные мечи. Он мрачно улыбнулся, представляя, какое психологическое потрясение испытают его слабо подготовленные противники от его мушкетона.

Пока он обдумывал стратегию, в его поле зрения попало длинное и низкое судно, которое вошло в устье морской гавани и быстро двинулось в сторону пляжа. Люди на берегу кричали и махали руками. Женщины отложили шкуры, а дети погнали лающую стаю собак к кромке воды. Как только каноэ подплыло к берегу, его пассажиров – их было около десяти человек – окружили со всех сторон. Все это сопровождалось звуками ликования и приветствия. Сидевшему в укрытии созданию Франкенштейна вдруг стало тяжело на душе.

«Давай, – шептала часть его. – Подкрадись и начинай убивать, пока они отвлечены».

Он взглянул на мушкетон, который держал в руках. С близкого расстояния им, наверное, можно было бы одним выстрелом убить двоих или троих. Он почувствовал, как пистолеты давят на его кожу у живота. Он закрыл глаза и увидел головы и распоротые животы и себя, идущего по деревне, размахивающим тесаком и наносящим им сокрушительные удары. Он видел мертвых и искалеченных жителей, лежавших на земле перед ним. У него зачесались ладони. Уничтожить их одного за другим.

В деревне началось торжество. По-прежнему не открывая глаз, создание слушало тонкий звонкий смех и радостные песни. Он чувствовал, будто ему в сердце вкручивался нож, и знал, что ничего не сможет сделать с этими людьми.

Ему хотелось спуститься в деревню. Хотелось быть с ними. Хотелось быть одним из них. Он и сам не знал, что был так мучительно одинок. «Мне все еще нужны люди, – уныло признался он себе. – Франкенштейн сделал из меня дурака. Я – чудовище, которое хочет иметь друзей. Я хочу быть среди людей. Я не должен быть так одинок».

Но тут вступил холодный разум: «Эти люди убьют тебя, если им представится такая возможность. Ты им не нужен. Они не хотят с тобой жить. Даже твой создатель отвернулся от тебя. Франкенштейн тебя проклял. Он сделал тебя таким, какой ты есть, и ты не можешь стать другим. Ты – чудовище. Мерзость в глазах людей…»

Франкенштейн умер.

Зато его творение все еще живет.

«Теперь у него нет надо мной власти. Я сам хозяин своей жизни».

Он поднялся на ноги и отправился в деревню, хотя крики в его душе так и не смолкали.

Ты так легко расстанешься со своей жизнью? Ты…

Я хочу жить с людьми. Хочу иметь друзей. Хочу того, что есть у других.