Алексей Иванов - Псоглавцы

Кирилл не знал, почему он сказал «Верка», а не «Вера». Видимо, деревенский порядок жизни потихоньку переформатировал его под себя. А Верка ощерилась охотно и от души. Кирилл вспомнил, как он оттаскивал Верку от Раисы Петровны, и подумал, что подол у этой хабалки он всё-таки задирал.

– Подойди, и снова задеру! – крикнул Кирилл.

– Без тебя есть кому!

Остроносая и остроглазая Верка была, конечно, не красавица, но чем-то она, безусловно, притягивала мужиков. Каким-то лихим и задорным паскудством. Бабьей бесстыжестью, которая сродни лихости ворюги или веселью хулигана.

– Саня Омский у вас?

– Ушёл!

– Куда?

– А тебе какая разница?

– Верка, подойди, – попросил Кирилл и взялся за планки забора.

Верка поставила лейку и через грядки подошла к забору.

– Верка, мне Саня нужен, а не Лёха, – по-человечески объяснил Кирилл. – Скажи, куда он ушёл.

– А они вместе ушли! – заявила Верка.

– Да плевал я на твоего Лёху! Я Саню ищу!

– Доплюёшься, он тебе ноги переломает!

– Я вообще его за три километра обойду, – пообещал Кирилл.

– Я не знаю, где они бухают!

– Знаешь, – убеждённо сказал Кирилл.

Верка осмотрела Кирилла шустрыми, умными, мышиными глазками и улыбнулась, показав острые зубки.

– Они дрова пилят. Около сарая, где дрезина у Мурыгина.

– Молодец, – похвалил Кирилл. – Так и надо было сразу ответить.

– А зачем тебе Саня?

– Он у меня телефон украл.

Верка захохотала, прикрывая рот ладонью.

– И чо, думаешь, отдаст?

– Но спросить-то я должен.

– Тебя как зовут? – неожиданно заинтересовалась Верка.

– Кирилл.

– Слушай, Кирюха, а ты правда Лизку Токареву прёшь?

– А по морде? – вежливо спросил Кирилл.

– Да ладно, чо ты, – Верка заложила руки за спину, кокетливо выставляя грудь. – Ты в Москву её заберёшь?

– Кого?

– Лизку, кого ещё. Вся деревня говорит.

Кирилл опешил от своей популярности в деревне Калитино.

– Слушай, Верка, это вообще не ваше дело.

– Ага, поматросил и бросил.

– Я вот щас перелезу забор и под жопу надаю.

– От хорошего мужика можно и под жопу, – согласилась Верка, но отступила на шаг.

– Пока, – сказал Кирилл, отцепляясь от забора.

– Погоди, – окликнула Верка. – Что вы, городские, такие нервные? Мне-то чего твоя Лизка? Забирай, хоть Лёха к ней таскаться не будет. Она, сучка, у меня уже вот где, – Верка ткнула пальцем себе в горло.

– Я в ваши отношения не лезу, – осторожно отстранился Кирилл.

– Будешь с Лёхой драться, бей ему в почки, у него всегда там болит, – посоветовала Верка. – И скажи, чтобы про Лизку забыл.

– Хорошая ты жена, – сдержанно похвалил Кирилл и пошёл прочь.

– Про Лизку ему скажи! – крикнула Верка вслед Кириллу.

Кирилл издалека услышал шорканье двуручной пилы. Лёха и Саня разбирали полусгоревший дом на окраине деревни, пилили брёвна на чурбаки, чурбаки выкатывали к дороге. Кирилл прошёл к развалинам по смятой полосе бурьяна.

Лёха и Саня как раз присели перекурить и выпить. Оба они были в мятых майках-алкоголичках. Пили самогонку из двухлитровой банки. Они даже не удивились появлению Кирилла.

– Здорово, – сказал Кирилл. – Саня, я к тебе.

– А я тебя не звал, – ответил Саня.

– Ты вчера телефон мой спёр. Отдавай.

– Докажи.

– Не ломай комедию.

– У нас за базар отвечают, – предупредил Лёха. Он обшаривал Кирилла взглядом: пытался понять, с оружием Кирилл или нет.

Кирилл вдруг понял, что эта встреча ему невыносима. Не страшна, не противна, а именно невыносима, как тогда, на кладбище, ему невыносимо было думать о восстающих мертвецах.

– Нахера вам дрова? – равнодушно спросил Кирилл и покачал ногой ближайший чурбак. – Вы же торфом топите.

– Городским продаём, которые тут дома имеют, – ответил Саня и цвиркнул плевком под ноги Кириллу. – Чушкам вроде тебя.

Кирилл не ответил на оскорбление.

– Если Саня твой звонарь отработал, пиши заяву в ментовку, – нагло предложил Лёха и улыбнулся.

Кирилл задумчиво качал ногой чурбак. Надо дать этим подонкам покуражиться, не переждёшь кураж – бесполезно ждать результата.

– Саня Омский по банберу не ходит.

– Вам ваше сваливать отсюда пора.

– Обшаркались вы тут, дома мамочки заждались.

– Я у Токаревых ещё увижу твоё рыло – убью.

Кирилл угрюмо осматривался. Бурьян, заросли малины, груды деревянного мусора и битого кирпича. Уцелевшая половина дома была открыта изнутри, как сцена. Серое небо, душная жара, мгла, стрекот кузнечиков. Всё было вне разума, но и вне глупости. Вне добра и зла. Вне всего мира. Не заповедник, а запретная зона. Как вокруг Чернобыля. Только здесь не радиация, а деградация. Если в зону Чернобыля нельзя ходить, чтобы не облучиться, то сюда нельзя ходить, чтобы не упроститься до уровня животного. Если в Чернобыле станешь мутантом, то здесь… станешь оборотнем.

Вот сидят Лёха с Саней… А ведь они – не люди, они же ведут себя как волки. Разве не могут сейчас их рожи вытянуться волчьими мордами и обрасти шерстью? Кто увидит? Святой Христофор?

Жену Сани Омского разрушил алкоголь, и от бабы остался робот, как скелет под плотью. Может, в деревне Калитино всё разрушилось вместе с государством и образом жизни, и от людей остались чудища – псоглавцы? Кириллу всегда казалось, что оборотни – это люди, обладающие дополнительной способностью превращаться в зверей. А здесь, похоже, самые продвинутые звери вроде Сани и Лёхи обладали дополнительной способностью казаться людьми. И состояние зверя для них – не усилие воли, а расслабуха вроде выпивки.

Как-то Кирилл видел фильм «Остров доктора Моро», где врач-вивисектор перекраивал животных в людей. Когда врач погиб, эти человекоподобные существа начали возвращаться в исходное состояние животных. Они оказались оборотнями наоборот: не люди, на время ставшие зверями, а звери, на время ставшие людьми.

Пиджак Сани Омского висел на гвоздике, вбитом в бревенчатую стену, до которой ещё не добралась пила Сани и Лёхи.

– А я вот обшарю, – сказал Кирилл и шагнул к пиджаку.

Дома Кирилл бы не поверил, что он способен хладнокровно обшмонать одежду у чужих и взрослых людей, как надзиратель в тюрьме. Но Саня и Лёха – не люди. Если они оборотни, сейчас им самое время для трансформации.

– Не трогай клифт! – заорал Саня, дёргаясь.

С его хромотой он бы не успел остановить Кирилла. Похоже, что краденый телефон лежал в кармане пиджака. Рядом с мыльницей-портсигаром.

Саню опередил Лёха. Мгновенно, как зверь, он оказался между Кириллом и пиджаком. Кирилл напрягся, подобравшись. А Лёха уже не угрожал, он сразу нанёс удар кулаком в лицо Кириллу. Но Кирилл успел отклониться, перед глазами промелькнули сбитые в кровь костяшки Лёхиного кулака с татуировкой «ВДВ».