Александр Варго - Невыживший (сборник)

– И до чего ты додумался? – спросил Дремин, пересаживаясь так, чтобы тоже видеть запись на экране. – Что ему конец эти тетки отчикали? – Он усмехнулся.

– Сам не знаю.

– Ну, давай включай.

Рогожин тоже подошел и встал справа от Самсонова.

– Сейчас загрузится, – сказал старший лейтенант. – Кстати, что там с дачей подружки Анисимова? – спросил он опера. – Ездил туда?

Рогожин кивнул:

– Только что вернулся.

– И как?

– Попасть внутрь не удалось. Кругом полно соседей – ты был прав. Но с ними я поговорил. Одна зоркая старушка уверяет, что кто-то приезжал на дачу по ночам раза три-четыре. Она видела машину, но не знает, кто именно там был – Анисимов или его сожительница. Утром никого уже не было.

– А петухи?

– Курятник есть, но птиц я не слышал.

– Это ничего не значит, – сказал Самсонов. – Они могли спать.

– Ну, такая мысль и мне пришла в голову. Поэтому я подошел и постучал сквозь забор по стенам. Никакой реакции, а птицы, я думаю, засуетились бы.

– Пожалуй. А соседка помнит, в какие дни приезжал Анисимов?

– Точно нет. Последний раз дней восемь назад.

– То есть до убийства медсестры.

– Думаешь, за петухом заезжал?

– Ты говоришь, птиц там нет.

– В курятнике – нет. Но ведь их можно держать и в клетках. Например, в доме или в подвале.

– Тоже верно. Надо бы расспросить подружку Анисимова. Может, они вместе там были.

– Я собираюсь к ней сегодня.

На экране появились кадры с парковки.

– Давайте посмотрим, – сказал Самсонов.

Трое полицейских прильнули к монитору, вглядываясь в нечеткие черно-белые кадры. Вот Меркальский паркуется, вот выходит из машины, запирает дверь и идет в обратную сторону. Вдруг он останавливается как вкопанный, словно что-то увидел впереди, и тут же в кадре появляются трое в темных спортивных костюмах. Они в лыжных масках. Следом за ними – еще двое. Они впятером бросаются на Меркальского, сбивают его с ног ударом дубинки по голове и принимаются избивать ногами. К ним присоединяются еще двое. У них в руках что-то очень маленькое, неразличимое на камере.

– Это пластиковые хомуты для стяжки кабеля, – прокомментировал для коллег Самсонов. – Я посмотрел в деле.

– А дело где взял? – спросил Дремин.

– У Гришки Поленова. Он занимается убийством Меркальского.

Нападавшие стянули хомутами руки и ноги психолога, один сел ему на грудь, другой – на колени, прижав к полу. Третий что-то затолкал психологу в рот вместо кляпа. Потом двое достали ножи и приступили к делу. Действовали они довольно слаженно и уверенно. Это не осталось незамеченным полицейскими.

– Профессионально, – прокомментировал Рогожин. – Явно не в первый раз работают.

– Или репетировали, – ответил Самсонов. Что-то в нападавших казалось ему странным. Может быть, слишком широкая, какая-то бесформенная одежда. Они походили на айкидоистов в свободных кимоно.

– Семеро, – сказал Дремин. – А женщин восемь.

– Одна могла стоять на стреме.

– Да, это логично.

– Семеро – слишком много для одного пожилого психолога, – проговорил Рогожин. – Тут хватило бы троих, четверых от силы.

– Согласен. – Самсонову уже и самому пришло это в голову. – Здесь явный перебор. И посмотрите на одежду. Слишком просторная. Она хорошо скрывает фигуру.

– Женскую? – быстро спросил Дремин. – Да, это возможно. Но зачем нашим женщинам вытворять такое с Меркальским?

– Ну, причина, я думаю, очевидна.

– Если даже он на них пялился, когда они были детьми… – начал было скептически Дремин, но Самсонов перебил:

– Вряд ли дело ограничивалось плотоядными взглядами.

– Ну, не совращал же он их!

– Почему нет?

– Они бы его сдали.

– Не обязательно. Он мог их запугать.

– Как?

– Угрожал убить, например.

– И ни одна из восьмерых не рискнула его спалить? – Дремин явно не считал эту версию убедительной. – Даже те, кого удочерили? Они могли все выложить новым родителям, уже чувствуя себя в безопасности. Да и потом осмотр у гинеколога показал бы, что девочки не девственницы, и последовало бы разбирательство.

Самсонов решил это не комментировать. Что готов рассказать подросток чужим людям, которых теперь ему нужно называть мамой и папой? Насколько он им доверяет? Есть ли у него уверенность, что они не отвернутся от него, если узнают…

– Предположим, Меркальский все же насиловал их, – проговорил Самсонов. – Это многое объяснило бы.

– Что, например?

– Допустим, девочки ненавидели его все эти годы после того, как покинули приют. Они находят друг друга – вернее, их собирает вместе Корчакова, которая, возможно, была травмирована сильнее других, – и составляют план мести. Решают кастрировать педофила.

– Что-то они долго ждали, – вставил Рогожин.

– Не так просто пойти на такое, – ответил Самсонов. – Вероятно, кого-то из женщин остальным пришлось уговаривать. Но, в конце концов, они договариваются. Следят за Меркальским, выбирают место для расправы. И вот на парковке совершается возмездие. Больше он не опасен ни для одного ребенка. Подруги сделали то, ради чего когда-то нашли друг друга, больше их особо ничего не связывает. У каждой своя собственная жизнь, и они постепенно перестают общаться.

– Тебе бы романы писать! – хмыкнул Дремин. – Но надо признать, звучит убедительно.

– Погоди, – отмахнулся Самсонов, – слушайте дальше. И вдруг убивают сначала одну, потом другую из женщин. Кого они могут подозревать?

– Меркальского! – сразу ответил Дремин. – Думают, что он догадался, кто его изуродовал, и решил отомстить.

– Их охватывает паника. Что делать? Корчакова уезжает. Почему? От страха? Она прячется?

– Может быть, только она и подумала, что убийца – Меркальский, – предположил Рогожин. – И догадалась, что он и до остальных доберется, вот и смылась?

– И не предупредила подруг?

– Ну, у них семьи. Если она их и предупредила, деваться им было некуда.

– Я думаю, Корчакова уехала не для того, чтобы спрятаться, – покачал головой Самсонов. – Она очень удивилась, когда узнала, что Иртемьев убит.

– И что? – спросил Дремин.

– Допустим, она считает убийцей психолога. Логично предположить, что он же прикончил и Иртемьева – мало ли по какой причине. Больше вроде ей подумать не на кого, других кандидатов на роль преступника нет. Но ведь Иртемьева убили уже после смерти Меркальского. Значит, психолог не мог этого сделать. Он был на тот момент мертв.

– Логично, – кивнул Дремин. – И что с того? К чему ты клонишь?

– А к тому, что если Корчакова считала, что Мекальский убил двух ее подруг, она могла скрыться на несколько дней, чтобы довести дело до конца. Прикончить его. Старого врага, которого они изувечили, но не добили.

– Хочешь сказать, это Корчакова его молотком забила?