Александр Варго - Невыживший (сборник)

– Что ж, спасибо. Вы очень помогли, – дежурно сказал Рогожин, убирая фотографии.

– Всегда пожалуйста, – любезно ответил Кистенев.

Опер направился к выходу, но вспомнил, что забыл задать еще один вопрос. Он обернулся и окликнул владельца магазина, уже направившегося было по своим делам:

– Прошу прощения, еще один вопрос!

Кистенев вернулся. На его лице играла усмешка.

– Вы прямо как Коломбо, – заметил он. – Не можете сразу уйти.

– Да, я понимаю, о чем вы, – улыбнулся Рогожин. – Но у меня действительно есть вопрос: эти двое, они разговаривали при вас о чем-нибудь? Обсуждали дела, планы?

– Ваш коллега тоже спрашивал об этом, – сказал Кистенев. – Да, они обсуждали свадьбу.

– Чью?

– Свою.

– Но Симохин еще не успел развестись! – выпалил Рогожин. – И не знал, что жена мертва.

Кистенев пожал плечами.

– Ну, не знаю, только они говорили о гостях, которых надо пригласить. И о родственниках, конечно.

– Помните детали?

– Кажется, мужчина спросил, кто будет со стороны невесты, а женщина стала перечислять своих родственников. Потом она спросила его, приедут ли его родители. Он ответил, что не знает. Они живут в Америке, кажется.

– Вы уверены, что они говорили о своей свадьбе?

– Абсолютно.

– Ладно, наверное, это все. Еще раз спасибо.

– Обращайтесь.

Рогожин вышел на крыльцо и открыл зонт. Постоял немного на ступеньках, обдумывая то, что рассказал ему хозяин антикварного магазина. – «Симохин собирался жениться, как только получит развод, или он уже знал, что стал вдовцом? И его родители не были уверены, что приедут на свадьбу. Невеста наверняка их никогда не видела и, возможно, не увидит. А есть ли они вообще? – Рогожин медленно пошел к машине, не обращая внимания на лужи, по которым шлепал. – Может быть, муж Симохиной – один из тех мальчиков, которые воспитывались в приюте? Он мог сменить фамилию и жениться на своей подруге детства. А может, он из тех, кого усыновили?»

Рогожин сложил зонт и сел в машину. Об этом надо было сообщить Самсонову. Он достал мобильник и набрал номер старшего лейтенанта.

Теплицы тянулись вдоль шоссе, перпендикулярно ему – шесть прямоугольных построек со стеклянными крышами и стенами, огороженные забором из стальной сетки. Неужели здесь выращивали цветы? Какое же количество помещалось в этих шести оранжереях? Трудно было даже представить.

Дремин показал при въезде свое удостоверение, и охранник пропустил его на территорию. Следователь позвонил Разумовскому Виталию Андреевичу, человеку, который был либо родственником, либо тезкой брата жены Бокатова. Полицейский договорился с ним о встрече по телефону, не объясняя причину своего интереса, и теперь сообщил владельцу оранжереи, что прибыл.

– Административное здание справа от автостоянки, – сказал Разумовский. – Метров в двадцати. Видите его?

– Конечно. – Дремин вышел из машины и раскрыл зонт. Он защищал только верхнюю часть тела, потому что дождь хлестал со всех сторон под разными углами и укрыться от него полностью было просто невозможно. Хорошо, что Дремин надел плотную куртку. Кажется, она даже из какой-то непромокаемой ткани. Это жена убедила его купить ее, и младший следователь на секунду испытал теплое чувство благодарности к супруге.

– Я на втором этаже, – сказал Разумовский. – Жду вас.

Полицейский направился к бело-синей коробке, стоящей между двумя теплицами. Рядом с ними административное здание выглядело совсем крошечным.

Внутри у Дремина снова проверил документы охранник.

– Второй этаж, – сказал он.

– Знаю. – Дремин поднялся и вошел в кабинет без стука. Секретаря у Разумовского или не было, или он куда-то вышел.

– Лейтенант Дремин, – представился полицейский.

– Здравствуйте. – Разумовский подал руку.

Он был невысоким, но атлетическим мужчиной, с правильными и тонкими чертами лица, в его внешности даже было что-то вандейковское – Дремин вспомнил картины этого художника, о котором ему в детстве сотни раз рассказывала мать, специализировавшаяся на творчестве фламандских мастеров.

Разумовский был в дорогом костюме (песочного цвета в мелкую белую полоску), но галстук распустил и верхнюю пуговицу рубашки расстегнул. И его можно было понять, потому что в кабинете царила настоящая духота.

– У вас кондиционер сломался? – спросил Дремин, садясь напротив хозяина кабинета. – Как вы тут сидите?

– Как розы в парнике! – мрачно усмехнулся Разумовский. – Только им это в радость, а меня скоро удар хватит. – Он окинул полицейского цепким взглядом. – Я не понял из нашего телефонного разговора, по какому поводу я понадобился органам правопорядка.

– Мне бы хотелось знать, являетесь ли вы родственником Галины Степановной Бокатовой. Конкретнее – ее братом.

Разумовский удивленно приподнял брови.

– А в какой связи вы это спрашиваете?

– Мы расследуем одно дело, в котором фигурирует ее муж.

– Денис?

– Значит, вы с ним знакомы?

– Конечно. Я действительно Галин брат. – Разумовский нахмурился и выпрямился в кресле, сразу как-то подобравшись. – А что за дело? Я об этом ничего не знаю. В чем Денис замешан?

– Скорее всего, ни в чем, но мы вынуждены проверять многих людей, когда расследуем убийства.

– Час от часу не легче! – Разумовский окончательно сдернул галстук и бросил его на край стола. – Кого убили?

– Не могу распространяться на эту тему, – ответил Дремин.

– Говоря «многих людей», вы имеете в виду «подозреваемых»?

– Не обязательно. Для того чтобы стать подозреваемым, нужно, чтобы против тебя появились какие-то улики.

– И против Дениса они есть?

– Нет. Я же говорю, что приехал ради обычной рутинной проверки. Вы напрасно беспокоитесь.

Разумовский помолчал, подозрительно глядя на полицейского. Потом пожал плечами.

– Ладно, пусть так. Вы хотели знать, брат ли я Гали Бокатовой, я ответил. Что дальше?

– Ваш свояк приезжает сюда?

– Куда, в оранжерею?

– Да.

Разумовский покачал головой:

– Нет, с какой стати? Он автослесарем работает, а не цветы выращивает.

– Он ни разу здесь не был?

– Нет.

– И не имеет доступ в оранжереи?

– Что вы имеете в виду?

– Если он приедет, его пустит охрана?

– Мне позвонят от ворот и спросят, что делать.

– Никак иначе попасть на территорию теплиц нельзя?

– Нет. У нас камеры по периметру и даже ночью дежурят, по крайней мере, два охранника. Ну, и сигнализация, конечно.

– Никто не пытался попасть сюда несанкционированно?

– Когда?

– Ну, скажем, в течение последних пяти месяцев.

– Нет. До этого несколько раз пытались пролезть какие-то умники, но срабатывала сигнализация, и они смывались.

– Записи этих попыток проникновения остались?