Райчел Мид - Серебряные тени

– Понятия не имею. Я не представляю, кто может знать об этой схеме.

У меня имелись догадки, и я заговорила о них с Дунканом во время занятия изобразительным искусством. Эмму мои расспросы просто поставили в тупик, а Дункан был поражен.

– Нет, Сидни! Прекрати! Что за безумие! Плохо уже то, что ты отключила газ в своей комнате. Целый этаж? Это бред.

Мы продолжали лепить из глины миски: задание заключалось в том, чтобы сделать набор совершенно одинаковых емкостей, что отлично согласовывалось с принципом конформизма, принятым алхимиками.

– Безумие – то, что нажатием кнопки нас всех могут отключить за считаные секунды, – возмутилась я.

– И что? – хмыкнул Дункан. – Они так поступят, только если будет бунт. А идиотов среди нас нет.

Я промолчала, и у него округлились глаза.

– Сидни!

– То есть ты намекаешь на то, что готов остаться в центре навечно? – спросила я.

Дункан прищурился.

– Сидни, прими правила игры – и сможешь выбраться на свободу. Так гораздо проще и гораздо менее опасно. Зачем мне планировать вылазки, которые все равно ничем не кончатся?

– Вылазки в твоем стиле? – парировала я.

Дункан поежился, но мне почти не было стыдно.

– Я сделал бы все, если бы мог, – пробурчал он.

– Не верю, – заявила я. – Ты здесь практически застрял, Дункан. Ты наверняка вызубрил правила центра лучше, чем остальные заключенные, вместе взятые. Ты не высовываешься, подчиняешься алхимикам и поступаешь именно так, как они требуют, но по какой-то причине тебя до сих пор не выпустили. А знаешь почему?.. Ты боишься действовать.

Я впервые увидела в его глазах гневный огонь.

– Действовать, но как? Чего ты от меня добиваешься, Сидни? Что меня ожидает в будущем? Никакой безопасности я не получу. Перевоспитанных алхимиков отслеживают вечно. Чтобы опять здесь не оказаться, мне надо либо забыть о моих прежних взглядах на мороев или постоянно быть настороже и прятать истинные чувства. У нас нет выхода, Сидни. Мы, урожденные алхимики, стали частью системы, с которой не согласились, – и попались, Сидни! Здесь ли, на свободе – значения не имеет. Нам ничего другого не осталось!

– А как же Шанталь? – прошептала я. – Разве она не на воле?

Его руки, ловко управлявшиеся с глиной, дрогнули и опустились.

– Мне неизвестно, где она. Может, ее перенаправили на перевоспитание в другую страну. Или она покончила с собой, лишь бы не лгать всю жизнь. Возможно, ей назначили очень суровое наказание. Ты думаешь, одиночные камеры и однообразные занятия – их единственное оружие? Они способны сломать любого из нас. У них в запасе есть по-настоящему чудовищные пытки – куда до них очищению и всеобщему осмеянию! Храбрость… теоретически это звучит прекрасно, но за нее надо платить.

– Шанталь была храброй? Поэтому ты боишься, – резюмировала я.

На лице Дункана отразилась такая горечь, что мне захотелось его обнять. Но его трусость вызывала у меня желание хорошенько его встряхнуть.

– Ты испугался, Дункан! Ты боишься закончить так же, как она!

Судорожно сглотнув, он принялся лепить миску.

– Ты не понимаешь.

– Объясни мне!

Он молчал.

– Ладно! – огрызнулась я. – Сама разберусь с системой подачи газа и никогда не буду к тебе приставать. Надо полагать, это ты тоже можешь выбросить!

Я села на колени, как будто что-то обронила, и аккуратно перепрятала шприц с закрытой крышечкой иглой из своего носка в носок Дункана. Моя штанина служила отличной ширмой. Затем я снова встала к мольберту и с облегчением вздохнула: никто ничего не заметил.

– Что это? – удивился он.

– Последний из моего запаса шприцев с отторгающим принуждающую тушь раствором. Я приберегла его для тебя – но ты, видимо, не захочешь им воспользоваться. Похоже, тебе и впрямь лучше попросить, чтобы тебе сделали самую сильную татуировку: тогда не надо будет думать своей головой.

Звонок возвестил об окончании занятия, и я направилась к выходу. На миг я обернулась: Дункан стоял, не шевелясь, и глядел мне вслед изумленно выпученными глазами.

Вечером, готовясь ко сну, я заколдовала в туалете еще пару шприцев, которые тайком перенесла обратно в спальню. Потом я повторила трюк со жвачкой, прилепив ее на дверь, чтобы отключить замок после того, как нам погасят свет. Пусть я и не знала точно, где именно находится главный узел подачи газа, но на основе моей прошлой разведки могла более или менее уверенно предположить, в какую сторону надо идти.

Эмма заметила, как я прилепляю жевательную резинку, и еле слышно спросила:

– Ты что, серьезно?

Я отрывисто кивнула и легла в кровать с заранее выбранной книгой. Когда электричество отключили, я выждала некоторое время и запаслась терпением. Наконец, дежурные алхимики разбрелись по своим постам, и я начала действовать. Спрятав подушку под одеяло, я прошептала заклинание невидимости и, стиснув в кулаке ключ-карту, выскользнула наружу. Очутившись в коридоре, я столкнулась с той же ситуацией, что и накануне: никакой деятельности и уже знакомый охранник, который околачивался на пересечении двух коридоров.

Я прокралась к лифтам и провела ключ-картой по двери, которая преграждала путь на ступени черной лестницы. Огонек загорелся зеленым, и я едва не подпрыгнула от радости: доступ сохранился! Я осторожно взялась за ручку двери и замерла: створка оказалась чуть-чуть скрипучей. В целом у меня все получилось тихо – кроме того, я не хотела вызывать лифт, поскольку его прибытие сопровождалось мелодичным звоном. Приоткрыв створку до узкой щели я протиснулась внутрь, выбралась на лестничную площадку и обратила внимание на одну деталь. Пути наверх не было. Значит, можно двигаться только вниз.

«Как нам отсюда выбраться?» – пронеслось в моей голове уже в сотый раз. Этот вопрос я обдумывала с самого первого дня моего заточения. Мы же как-то сюда попали – и очевидно, работающие в центре алхимики спокойно покидают здание. Дункан объяснил мне, что у служащих есть отдельные комнаты – и они живут там по три месяца, после чего происходит смена штата. Но каким образом? Увы, загадку еще предстояло решить…

Я сосредоточилась на том, чтобы добраться до того этажа, где проводилось очищение и располагался центр наблюдения. Проверила поочередно все двери, но не обнаружила никакого технического оборудования, которое надеялась увидеть. Чувствуя, как уходит время, я бросилась на лестницу и обновила чары, получив дополнительные полчаса. Я не смогу проделывать такое всю ночь напролет – нужно потратить изрядное количество энергии, но теперь я сумею исследовать еще один этаж.

Я не была на данном уровне центра почти три недели и, выйдя с лестничной клетки, остолбенела. Именно здесь находилась клетушка, где я провела три месяца почти в полной темноте. С тех пор как я присоединилась к группе заключенных, я даже не думала о камере, но сейчас, глядя на одинаковые двери, на меня нахлынуло прошлое. Я содрогнулась, вспомнив о том, как мерзла и как у меня сводило все мышцы из-за сна на каменном полу. Воспоминание леденило, и я поразилась тому, как лучик света в раздвижной двери моей нынешней спальни изменил мое мироощущение.