Cadillac

Все, сегодня ничего больше я сделать не смогу. Это выше моих сил. Рабочие рукавицы не спасли мои ладони от сплошных водяных мозолей, многие из которых лопнули. Мое тело, казалось, продолжало содрогаться от непрерывной вибрации отбойного молотка, кисти рук походили на обезумевшие камертоны. Голова нестерпимо болела, ныли даже зубы. Но самые большие мучения причиняла спина - позвоночник будто набили толченым стеклом.

I had cut my way through twenty-eight squares.

Twenty-eight.

Fourteen to go.

And that was only the start.

Мне удалось продолбить двадцать восемь квадратов. Двадцать восемь. Осталось четырнадцать. И это было только начало.

Never, I thought. It's impossible. Can't be done.

That cold hand again.

Yes, my darling. Yes.

«Нет, - подумал я. - Это невозможно. Я не смогу». И снова ледяная рука погладила меня по шее.

Сможешь, милый. Сможешь.

The ringing in my ears was subsiding a little now; every once in awhile I could hear an approaching engine... and then it would subside to a drone on the right as it turned onto the detour and started around the loop the Highway Department had created to bypass the construction.

Звон в ушах стал стихать. Временами я слышал рев приближающегося автомобиля, который затем превращался в жужжание, когда машина сворачивала направо, на объездную дорогу, и направлялась по петле, в объезд участка, где велась перекладка дорожного полотна.

Tomorrow was Saturday... sorry, today. Today was Saturday. Dolan was coming on Sunday. No time.

Yes, my darling.

The blast had torn her to pieces.

Завтра суббота.., нет, суббота уже сегодня. Суббота сегодня. Долан проедет здесь в воскресенье. У меня нет времени.

Есть, милый. Взрыв разорвал ее в клочья.

My darling had been torn to pieces for telling the truth to the police about what she had seen, for refusing to be intimidated, for being brave, and Dolan was still driving around in his Cadillac and drinking twenty-year-old Scotch while his Rolex glimmered on his wrist.

I'll try, I thought, and then I fell into a dreamless sleep that was like death.

Мою любимую разорвали в клочья за то, что она рассказала полиции правду о том, что видела, за то, что не испугалась угроз, за свое мужество. А Долан по-прежнему разъезжает в своем «кадиллаке» и пьет шотландское виски двадцатилетней выдержки, золотой «Ролекс» сверкает на его запястье.

«Я постараюсь», - подумал я, и провалился в бездонный сон, похожий на смерть.

I woke up with the sun, already hot at eight o'clock, shining in my face. I sat up and screamed, my throbbing hands flying to the small of my back. Work? Cut up another fourteen chunks of asphalt? I couldn't even walk.

Я проснулся в восемь утра, когда лучи солнца, уже горячие, упали мне на лицо. Я сел и вскрикнул от невыносимой боли, прижимая бесчувственные руки к пояснице. Работать? Вырубить отбойным молотком еще четырнадцать квадратов асфальта? Я не в силах был даже шелохнуться.

But I could walk, and I did.

Moving like a very old man on his way to a shuffleboard game, I worked my way to the glove compartment and opened it. I had put a bottle of Empirin there in case of such a morning after.

Had I thought I was in shape? Had I really?

Well! That was quite funny, wasn't it?

Но я должен был ходить и заставил себя. Двигаясь, словно глубокий старик, я пробрался в кабину (фургона и открыл крышку «бардачка». Там я припас флакон с эмпирином как раз на случай, что придет такое утро.

Неужели я думал, что нахожусь в хорошей физической форме? Неужели? Правда, смешно?

I took four of the Empirin with water, waited fifteen minutes for them to dissolve in my stomach, and then wolfed a breakfast of dried fruit and cold Pop-Tarts.

I looked over to where the compressor and the jackhammer waited. The yellow skin of the compressor already seemed to sizzle in the morning sunshine. Leading up to it on either side of my incision were the neatly cut squares of asphalt.

Я проглотил четыре таблетки эмпирина, запив их водой, подождал, пока они растворятся у меня в желудке, а затем жадно набросился на завтрак из сушеных фруктов и холодного пирога.

Я посмотрел на компрессор и отбойный молоток, которые ожидали меня. Желтое покрытие уже, казалось, кипело в утренних лучах солнца. К нему вели аккуратно вырезанные квадраты асфальта.

I didn't want to go over there and pick up that jackhammer. I thought of Harvey Blocker saying, You ain't never gonna be strong, bubba. Some people and plants take hold in the sun. Some wither up and die... Why you pulling this crap on your system?

“She was in pieces,” I croaked. “I loved her and she was in pieces.”

Мне не хотелось брать в руки отбойный молоток. Я вспомнил, что сказал мне Гарви Блокер:

- Ты никогда не станешь сильным, приятель. Некоторые люди и растения выдерживают жар солнца, становясь только крепче, а некоторые вянут и гибнут... Почему ты так насилуешь свой организм?

- Ее разорвали на куски, - прохрипел я. - Я любил ее, а они разорвали ее на куски.

As a cheer it was never going to replace “Go, Bears!” or “Hook em, horns!” but it got me moving. I siphoned gas from the van's tank, gagging at the taste and the stink, holding onto my breakfast only by a grim act of will.

Это заявление не могло превзойти победный крик «Вперед, медведи!» или «На рога их, быки!» Однако меня оно заставило двигаться. Я откачал бензин из топливного бака (фургона, задохнувшись от отвратительного вкуса и запаха и лишь крайним усилием воли удержав в желудке свой завтрак.

I wondered briefly what I was going to do if the road-crew had drained the diesel from their machines before going home for the long weekend, and quickly shoved the thought out of my mind. It made no sense to worry over things I couldn't control. More and more I felt like a man who has. jumped out of the bay of a B-52 with a parasol in his hand instead of a parachute on his back.

В голове промелькнула ужасная мысль - что я стану делать, если механики, прежде чем отправиться домой наслаждаться длинным уик-эндом, слили дизельное топливо из баков своих дорожных машин? Но я тут же выбросил эту мысль из головы. Нет смысла беспокоиться о том, что не поддается твоему контролю. Все больше и больше я чувствовал себя человеком, выбросившимся из бомбардировщика Б-52 с зонтиком в руке вместо парашюта.

I carried the gasoline can over to the compressor and poured it into the tank. I had to use my left hand to curl the fingers of my right around the handle of the compressor's starter-cord. When I pulled, more blisters broke, and as the compressor started up, I saw thick pus dripping out of my fist.

Never make it.

Please darling.

Я отнес банку с бензином к компрессору и залил в бак. Мне пришлось пальцами левой руки наложить пальцы правой вокруг стартовой рукоятки компрессора. Когда я дернул за трос, лопнули мозоли, оставшиеся целыми. Компрессор заработал, и я почувствовал, как из моего кулака сочится жидкость. Нет, мне не справиться.

Но я прошу тебя, милый!

I walked over to the jackhammer and started it again.

The first hour was the worst, and then the steady pounding of the jackhammer combined with the Empirin seemed to numb everything—my back, my hands, my head. I finished cutting out the last block of asphalt by eleven. It was time to see how much I remembered of what Tinker had told me about jump-starting road equipment.

Я подошел к отбойному молотку и принялся за работу. Первый час оказался самым трудным, а затем монотонная вибрация отбойного молотка вместе с эмпирином, казалось, прогнали боль куда-то далеко - у меня онемели руки, спина, голова. К одиннадцати часам я покончил с последним квадратом асфальта. Пришло время проверить, насколько хорошо я запомнил уроки Тинкера - как включать дорожные машины в обход системы зажигания.

I went staggering and flapping back to my van and drove a mile and a half down the road to where the road construction was going on. I saw my machine almost at once: a big Case-Jordan bucket-loader with a grapple-and-pincers attachment on the back. $135,000 worth of rolling stock. I had driven a Caterpillar for Blocker, but this one would be pretty much the same.

С трудом переставляя ноги, размахивая руками, я подошел к своему фургону и проехал полторы мили к тому месту шоссе, где велись ремонтные работы. И тут же я увидел свою машину: огромный экскаватор фирмы «Кейс-Джордан» с приспособлением для захвата сзади. Дорожная машина стоимостью 135 тысяч долларов. У Блокера я управлял катерпиллером, но эта машина мало отличалась от моей.