Никки Келли - Лайла

– Удивительно: я разменял второй век и все еще жив, а они лежат здесь, – задумчиво произнес он, глядя на меня сверху вниз. Крупный и высокий, футов шесть ростом, Руадан выглядел очень внушительно. – Но таков порядок вещей, Чесси. Ты постареешь и однажды умрешь. Так и должно быть.

Вампир произнес эти слова с неподдельным смирением, но как мало он знал обо мне: ведь я гораздо старше него, и мне суждена вечная жизнь.

С кладбища мы свернули на узенькую улочку, прошли мимо огромного особняка, который выглядел так, точно построили его еще во времена Тюдоров.

– В начале двадцатого века здесь была школа, а потом здание перешло к частному владельцу.

Посмотреть было на что: одноэтажный дом с громадными окнами всем своим видом напоминал об ушедшей эпохе. Мне показалось даже, я слышу веселый смех детишек, которые носятся по двору в ожидании урока.

На другой стороне улочки за низенькими оградами тянулся ряд коттеджей – все, как один, с террасами, выкрашенные белой краской. Маленькие, но очень милые. Вдоль главной дороги строения жались друг к другу, но на других улицах дома становились больше и стояли свободнее. Мы вышли к старой вывеске, которая жутко скрипела, раскачиваясь на ветру: на ней была изображена конская голова, окруженная надписью «Белая лошадь».

– Местное злачное заведение, – сообщил Руадан.

Мы поравнялись со входом, и я залюбовалась фасадом. Одноэтажное кирпичное здание походило скорее на частный дом, нежели на специально построенное увеселительное заведение. Состарившиеся от времени черные балки каркаса и белые стены, у которых под гигантскими зонтами рядами стоят деревянные скамьи. Разумеется, в такой холод никто на них не сидел, зато внутри, судя по доносившемуся оттуда шуму, посетителей собралось предостаточно.

Руадан предложил зайти и на воскресный ланч. Я согласилась, и он по-джентльменски открыл передо мной первую из двух дверей. Честно говоря, есть особо не хотелось, но я успела продрогнуть – надо было хотя бы немного посидеть в тепле.

Переступив порог, я вспомнила о том, как жила совсем недавно. Приятные впечатления от здания и идиллические мысли о дружно обедающих семействах сразу же сменились ощущением холода и одиночества, которые я всегда испытывала, работая в подобных местах.

Народу набилось порядочно. За высокой деревянной стойкой замученный бармен безуспешно пытался принять заказы сразу от пяти перекрикивающих друг друга посетителей. В камине ярко горели дрова, и тепло окутывало уже с порога. Особый уют создавали низкие потолки – Руадан совсем немного не доставал макушкой до длинных потолочных балок.

– Иди прямо по залу и направо, там еще пара дверей, а за ними – павильон с обогревателями. Думаю, там у нас больше шансов найти свободное место.

– Хорошо.

– Что тебе взять?

– Что угодно – я не привередлива.

– А выпить не хочешь?

– Только сок, – ответила я, протискиваясь сквозь толпу у стойки.

Действительно, в дальнем конце павильона оказался свободный столик, который я и заняла. Через прозрачную пластиковую стенку были видны холмы. В облетевшем фруктовом саду дети играли с собаками, катались на привязанных к ветвям веревочных качелях. Очаровательно и по-деревенски, как и должно быть в идеальном английском пабе.

Помахав мне рукой от входа, Руадан подошел и опустился за столик. Водрузил на него декоративную солонку с цифрой «6», затем подал мне стакан клюквенного сока, а перед собой поставил пинту «Гиннеса».

Как любопытно!

– А что, вы пьете и едите как нормальные люди? – не удержалась я.

– Пьем, но не едим. Правда, спиртное действует на нас значительно сильнее, чем на обычных людей вроде тебя. А вот с пищей незадача. Но тебе повезло: у меня за плечами долгие годы тренировок, – рассмеялся он и отпил из кружки. Над губой у него остались усы из белой пены, и я, рассмеявшись, вытерла их салфеткой.

– Ну, Чесси, расскажи, откуда ты? Кто твои родители?

Я ответила не сразу. Руадан понравился мне с первого взгляда, и врать ему было стыдно, поэтому я решила говорить как можно правдивее, просто опуская некоторые подробности.

– Да рассказывать-то особо нечего. Я сирота. Сколько себя помню, живу сама по себе. Работала в пабе в Крейео, однажды наткнулась на Джону по пути домой. Ну, остальное вам и так известно.

– Какой же это дом? Чуть больше ракушки! Такая милая девочка и в такой развалюхе!

Точно, ведь Руадан ездил за моими вещами! Как я могла забыть?

– Ну, семьи у меня нет, заработок небольшой, а тут подвернулось какое-никакое жилье. А вы? Думаю, ваша история гораздо интереснее, – сменила я тему разговора, но Руадану, судя по тому, как он напрягся, это не понравилось.

– Что ж, я родом с Изумрудного острова, как ты уже догадываешься. – Он прервался, чтобы отхлебнуть пива. – Меня обратили в немолодом возрасте. Десять лет я служил Гуальтьеро, пока не встретился с Гэбриелом. Он освободил меня и помог восстановить человеческую природу.

Лицо Руадана сделалось печальным. А ведь казалось бы, мысль о спасении должна вызывать совсем другие чувства? Я подалась вперед, ожидая продолжения.

– Гэбриел спас меня, но приспособиться к новой жизни оказалось нелегко. У меня оставались жена и дочь… Гэбриел предупреждал, что вернуться к ним – огромный риск. Предупреждал, что я не готов, но я не послушал его.

Руадан замолчал. Настаивать было бестактно, но я не удержалась.

– Вам удалось с ними попрощаться?

– В некотором роде… Гэбриел оказался прав: у меня не хватило сил, чтобы победить инстинкт. – Он устало потер глаза.

– Но ведь вашей вины здесь нет, – прошептала я. – Вы не выбирали себе такую судьбу.

Руадан моргнул, и в его глазах заплясали зеленые искры. Он явно справлялся со своими порывами лучше, чем Джона.

– Конечно, ты права. Но чем влачить такое существование, я бы лучше покончил с ним. Однако не могу: я в долгу перед Гэбриелом – он рисковал собой ради меня.

– Это единственная причина, по которой вы продолжаете жить?

– Да. Я помогаю ему освобождать других. Надеюсь, такая помощь станет для меня своего рода искуплением грехов. Хотя я точно знаю, что потом расплатиться придется сполна и за все, что я натворил. Но мой долг – помогать Гэбриелу во всем.

Мысль о том, что такой мудрый и добрый человек однажды просто исчезнет с лица земли, не укладывалась в голове.

– То есть вы продолжаете жить только ради него?

– Да, когда Гэбриел перестанет нуждаться во мне, я попрошу его покончить со мной. Ведь я – воплощение зла, как и все мы. И неважно, по чьей воле мы стали такими. Злу в этом мире не место. Мы – и наши создатели, Чистокровные, – порождение Ада. Я очень надеюсь, что сумею отправить их обратно во Мрак, из которого они явились, прежде чем меня не станет.