Никки Келли - Лайла

Я не шевелилась: не уступлю первой, выдержу его взгляд. Он тоже ждал. Диктовал правила, а я подчинялась. Его тело почти слилось с моим, будто его притягивал мощный магнит.

Эти мгновения принадлежали Джоне.

Жаркая волна растекалась внизу живота, распространяясь по телу, обжигая. Губы вампира коснулись моих.

Щелкнули, удлинившись, клыки, скользнули по моей шее, оцарапали ее, готовые впиться в тело.

То ли я была пьяна, то ли меня настолько захватило происходящее, что я готова была молить Джону вонзить в меня клыки и выпить всю, без остатка. Распахнув глаза, я ждала. Десны ныли в предвкушении.

Но все разрушила Брук:

– Джона! Что ты делаешь! – крикнула она, стоя на пороге.

Ее голос хлестнул меня как плетью, и я начала приходить в себя. А Джона не шелохнулся: клыки по-прежнему впивались в мою шею. Брук повисла у него на спине, пытаясь оттащить от меня, но ей не хватало сил. Тогда я обеими руками уперлась в грудь вампира и оттолкнула его. Как ни странно, он отлетел и упал на спину.

Брук схватила его.

– Руадан! – закричала она.

– Убирайся! – взревел Джона, заглушив ее голос.

Я прислонилась к стойке, чтобы не упасть, ноги подкашивались. В глазах вампира еще мерцали кровавые огоньки, но свечение, напоминающее то, что я видела в ночь нашей встречи, исчезло. Несмотря на сильное возбуждение, он уже обретал контроль над собой. Мне стало легче.

Джона стряхнул с себя Брук, точно игрушку. Она затравленно взглянула на него – ведь это не из-за нее, а из-за меня пылал его взгляд – и, выпрямившись, в бешенстве повернулась ко мне.

Пробормотав, что мне нужно на воздух, я направилась к выходу во внутренний дворик.

Три года назад вампир по имени Фредерик преподал мне важный урок, но, поддавшись панике, я забыла самое важное правило.

Если вампир вышел на охоту, никогда не поворачивайтесь к нему спиной.

Как только я надавила на ручку двери, на мою спину обрушился мощный удар. Я пролетела сквозь стеклянную створку, не успев даже прикрыть лицо руками: острые осколки рассекли кожу, как нож масло.

Я упала лицом на обледенелые каменные плиты. Тело пронзали сотни кинжалов.

Времени обдумывать ситуацию не было: Брук рванула меня за предплечье и поставила на ноги.

В темноте я видела плохо, но не могла не заметить пламенеющих глаза вампирши. Зрачки ее становились все шире, втягивая в себя пространство вокруг. Я окаменела. Способа мирно разрешить конфликт с обиженной вампиршей я не видела. Насколько сильно кровоточат порезы – не знала тоже. Брук ревнует и, скорее всего, хочет просто как следует поколотить меня, но с другой стороны, перед запахом крови она вряд ли устоит – как и любой вампир. Внезапно пришло осознание: Гэбриел бросил меня одну в доме с вампирами! Эта мысль просто отправила меня в нокаут.

Брук продолжала сжимать мою руку, пока кость с хрустом не сломалась. Вдруг мертвая хватка ослабла, и в следующий миг вампирша сама с грохотом ударилась о каменные плиты, а сверху налетел Джона. Мое падение прервали две крепкие руки: Руадан успел подхватить меня. Брук извивалась и верещала. Ее пронзительный крик оглушал, лишая способности воспринимать другие звуки.

Усадив меня на землю возле садовой скамьи, Руадан помогал Джоне совладать с бьющейся в истерике Брук. Моя левая рука плетью повисла вдоль тела. Перелом, конечно, был, но кость не вышла наружу. Лишь бы зажило быстрее: если они решат напасть, как я буду защищаться?

В животе нарастала пульсирующая боль. Ощупав место, откуда она распространяется, я поняла, что внутрь вошел большой кусок стекла, а снаружи торчит лишь небольшой его край. Я содрогнулась. Хорошо, что в крови есть алкоголь – все-таки он притупляет ощущения.

Зажав рану ладонью, я ждала. Постепенно Руадан с Джоной успокоили Брук и смогли поднять ее с земли. Джона обвил ее руку вокруг своей шеи. Ничего, она быстро оправится: в этом мы с ней похожи. Брук рыдала у Джоны на груди, как маленькая девочка, а он смотрел на меня. Ему явно было не по себе. Он хотел знать, не слишком ли я пострадала; хотел быть рядом, но не мог – все это легко читалось на его напряженном лице.

Когда они ушли в дом, ко мне снова подошел Руадан. Убирая прилипшие к порезам волосы, он сказал:

– Бедная девочка… Я принесу воды, промою твои раны. – И ушел.

Я попыталась подняться, но рука, на которую я оперлась, подогнулась. От боли хотелось кричать. Кости срастались слишком медленно. Убрав ладонь с живота, я осмотрела рану: слева от пупка наружу выходил острый край осколка. Пытаться вытащить его сейчас, когда Гэбриел далеко, а рядом сразу три вампира, – плохая идея.

Снова прикрыв живот, другой рукой я принялась вытаскивать мелкие куски стекла, вонзившиеся в тело сквозь джинсы и блузку. Руадан настоял на том, чтобы мне помочь и принялся извлекать осколок, засевший над бровью. Он делал это с невозмутимостью хирурга и даже не поморщился, когда из раны брызнула кровь. Онемение в левой руке прошло, я начала ее чувствовать: это означало, что перелом срастается. Руадан смочил водой чистое белое полотенце, обтер мне лоб и начал чем-то смазывать порезы. Совершенно бессмысленная трата времени и сил: раны затянутся сами собой, но говорить об этом Руадану нельзя.

– Мне жаль… – произнесла я.

Руадан с недоумением посмотрел на меня и растерянно провел рукой по подбородку.

– Это я виновата. После моего появления все пошло кувырком. Я отравляю вам… существование, – объяснила я, стуча зубами.

Руадан смывал кровь с моей шеи. Задев глубокий порез, он болезненно поморщился и придвинулся ближе, чтобы рассмотреть рану.

– Джона был готов укусить тебя. Я вижу следы клыков на коже.

– Но он не укусил. Пожалуйста, не говорите Гэбриелу. Будет только хуже.

Руадан пожал плечами. И мою просьбу он, похоже, проигнорировал.

– Завтра Брук будет винить себя за то, что случилось сегодня. У них с Джоной, мягко говоря, непростые отношения, но она бы не стала тебя убивать. Просто знай об этом.

– Знаю, – солгала я, хотя на самом деле считала, что Брук пойдет на все, лишь бы Джона был с ней, и грустно добавила: – Спасибо, Руадан.

– Не благодари. Сможешь подняться?

– Да-да, идите. Дальше я сама.

– Давай я тебя провожу, – предложил он, помогая мне встать.

Нельзя, чтобы Руадан видел стекло в животе. Пока осколок внутри, кровь не идет, а значит, он не учует запаха. А вот если он заметит рану…

– Я в порядке, Руадан. Просто хочу побыть одна. Лучше идите к Брук. Вдруг Джоне нужна помощь?

Явно недовольный моим нежеланием принимать помощь, Руадан проследил, как я медленно поднялась по лестнице и захлопнула за собой дверь. Войдя в спальню, я рухнула на пол и, зажимая рану, душила в себе крик. Перелом сросся, и теперь я могла, вцепившись руками в ковер, подползти к краю кровати. Нащупав халат, брошенный поверх одеяла, я стащила его на пол, кое-как вдела руки в рукава, запахнула полы и туго завязала пояс.