Александр Варго - Фрагменты (сборник)

Ира вытащила чемоданы в зал, закрыла дверь на лоджию и села на диван напротив самого большого чемодана. Почему он оставил их? Рука Иры потянулась к молнии на чемодане. Когда крышка была откинута, Ира прикрыла рот рукой, пытаясь сдержать крик. Крыс в чемодане не было, но… Пелена заволокла глаза, а когда дымка рассеялась, Ира вспомнила все.

Витя пришел тогда рано и с порога начал обвинять ее.

– Ты зачем звонила ей?!

– А что?

Виктор не дал ей закончить. Он ударил ее. Впервые в жизни он поднял на нее руку. Ира схватилась за пылающую щеку и заплакала.

– Что ты воешь, тварь?! Это я от тебя должен выть. Ты недоразумение с сиськами, неспособное мне родить наследника.

– Наследника чего? – не скрывая иронии, шепотом спросила Ира.

– Что?! – Витя больно схватил ее за плечо. – Что ты там блеешь, овца?!

– У тебя нет ничего! Ты, мудак! Ты даже ездишь на машине, купленной моим отцом! Или, может, у тебя заводик есть?! Тебе же для этого наследник нужен?! Или тебе нужен продолжатель твоего нищего рода?!

Она прекрасно знала, что задела его. За живое задела. Ира даже была готова к побоям. Но Витя молча схватил чемодан и начал скидывать в него вещи. Она не думала, что все зайдет так далеко. Уж лучше бы он ее побил. Побил, но остался. Если его сейчас не остановить, подумала Ира, то он уйдет навсегда.

Она подбежала к нему и, упав на колени, запричитала:

– Витенька, не бросай меня. Пожалуйста. Останься. Хочешь гулять, гуляй, только не бросай меня. Пожалуйста, давай начнем все заново, с чистого листа. Давай? Все будет так, как ты захочешь. Мы будем жить по твоим правилам. Хочешь?

Она схватила его за руку и попыталась притянуть к себе, но Виктор вырвался.

– Ты сейчас похожа на кусок собачьего дерьма, прилипший к подошве, – усмехнулся Витя. – Ты жалкая, ничтожная тварь. Нет, я больше не куплюсь на это. Я и так прожил с тобой из жалости тринадцать лет. Все, хватит!

Она не могла его отпустить. Ира хотела начать все с чистого листа, и она непременно начнет. Если придется… Она встала с колен, вытерла слезы и пошла на лоджию. Первое, что ей попалось на глаза, была стамеска. Ира взяла ее и вернулась в комнату. Дверь на лоджию осталась открытой, из-за этого в комнате стало холодно. Изо рта при дыхании вырывался пар. Виктор пытался застегнуть молнию чемодана, когда стамеска вошла в спину чуть ниже лопаток. Без особых усилий, как будто Ира воткнула раскаленный нож в кусок сливочного масла. Витя резко обернулся и начал как-то странно закидывать руки назад, словно пытался почесать спину. Ира обошла его и вынула стамеску из спины. Фонтанчик крови вырвался из открытой раны и почти сразу же затих. Ира снова обошла Виктора и без раздумий и сожалений воткнула стамеску в грудь. Она вошла с хрустом, по рукоятку. Витя захрипел, опустился перед Ириной на колени и начал заваливаться. Непроизвольно, ища опоры, Виктор схватил Иру за бедра и уткнулся лицом в низ живота. Она улыбнулась и отошла в сторону. Хрипящий Виктор упал лицом вниз и через минуту затих.

Сейчас она хорошо помнила, что просветление в мозгу было, и она испугалась. Именно поэтому ее неверный муженек оказался в чемоданах, сложенный, словно ссаные тряпки. А может, она просто хотела поделиться своим ненаглядным с этой малолетней сучкой? Именно поэтому и рассовала этого мудака по двум чемоданам? Она не жадная. Маленький Галине… ой, простите. Маленький Глебу Борисовичу Сисеву, а большой себе. Все по-честному. Тем более что Гале нужен был только его член.

Ира открыла маленький чемодан. Там лежала голова Виктора. Она взяла ее двумя руками. Бережно, будто это была хрустальная ваза, повернула к себе лицом.

– Ну и как ты теперь относишься к тому, чтобы начать все с чистого листа?

Голова едва заметно кивнула.

– Ты согласен? – Ира едва сдерживала радость.

Снова кивок.

– Ты знаешь, а я рада, что ты наконец вернулся.

Ирина готовила любимый Витин плов и все время говорила. Виктор сидел, прислонившись спиной к стене, и слушал. Она одела его в белую рубашку с длинными рукавами и черные брюки от костюма-тройки. Ира по случаю возвращения Виктора хотела нарядить его в костюм, но подумала, что в квартире и так жарко. Воротничок рубашки был расстегнут, грубые стежки на горле бросались в глаза. Веки были прихвачены к бровям, из-за этого лицо приняло удивленный вид.

– Ну а ты почему молчишь? Как ты жил без меня? Чем занимался? Постой, не говори. Я угадаю сама.

Ира присела за стол и посмотрела на мужа.

– Ты ездил на рыбалку с Гришкой? Я угадала? Нет? Ты что-то стал дистанцироваться от него, не находишь? Нет, он мне тоже не нравится, но вы же с ним с института дружите. Да ладно? Ты не хочешь о нем говорить? – Ира накрыла своими ладонями руку Вити, лежащую на столе. – Если не хочешь, не будем. Теперь у нас все будет по-другому. Мы будем делать только то, что нам будет обоим комфортно. К сожалению, у нас ничего не получится с сексом. Ты удивлен? Ну не делай такое лицо. – Ира махнула на мужа рукой и улыбнулась еще шире. – Тут нет твоей вины. Я все понимаю. Ты же знаешь, я не сумасшедшая, у меня просто бывают нервные срывы. Но мы же все равно любим друг друга, правда? А секс пусть остается молоденьким дурам, которым так не терпится затянуть в постель женатого мужчину.

Виктор кивнул и, Ирине даже показалось, улыбнулся ей.

А в паре километров от дома, где началась жизнь с чистого листа, вскрикнула девятнадцатилетняя девушка по имени Галина. Из ее рук выпал распакованный сверток, и из черного полиэтилена лениво вывалился, словно гигантский слизень, мужской половой орган.

Сергей Афанасьев зашел в темный коридор, поставил портфель на обувную полку и включил свет. Сегодня он ушел из офиса раньше, чем обычно, и намеревался закончить скульптуру. Он не был скульптором, просто у него было такое хобби.

Сергей переоделся, выпил кофе и спустился в подвал. Вдоль стен стояли готовые скульптуры. Женские, мужские и детские фигуры. Сразу у лестницы стояла Венера Милосская – эта скульптура была его гордостью, и не только потому, что у нее были на месте руки. Она была самой первой.

Дальше стоял Давид. С этим творением у него были связаны нехорошие воспоминания, но Сергей решил оставить его. Все скульптуры для Афанасьева были словно дети. Каждый раз, прежде чем продолжить начатую скульптуру, он подходил ко всем по очереди, нежно протирал тряпкой и говорил. Он говорил с ними.

Поздоровавшись со всеми, Сергей подошел к незаконченной фигуре в центре. Скульптура уже обрела пол. Это будет мужчина, решил Афанасьев. Не было в творении идеи. Кусок глины не нес ничего в массы.

Какие, к чертям, массы?! Кроме Сергея и кота Васьки, эти идейные произведения никто не видел. Но если бы Сергей придумал тему, то скульптура была бы законченной, обрела бы душу.