Роберт Киркман - Ходячие мертвецы. Дорога в Вудбери

Что-то глубоко внутри Меган Лафферти оборвалось столь же окончательно и бесповоротно, как замок из песка обрушивается под весом волны.

Секунду спустя Губернатор сказал:

– Можешь вставать, милочка… Приведи себя в порядок.

Он сказал это без какой-либо злобы или неприязни, так, как преподаватель может проинформировать студентов в конце экзамена, что время истекло и пора отложить карандаши.

Затем он заметил, что она уставилась на аквариум с головой Скотта Муна, и понял, что настал момент истины, представился шанс, наступил критический поворот этого веселого вечера. Решительный человек вроде Филипа Блейка всегда знает, где искать шансы. Он знает, когда извлекать выгоду из своего превосходства. Он никогда не сомневается, никогда не отступает и никогда не стесняется грязной работы.

Губернатор потянулся, нащупал резинку своих трусов, которые были спущены до лодыжек, и снова натянул их. Встав во весь рост, он посмотрел на женщину, скорчившуюся у него на полу в позе эмбриона.

– Давай, милочка… Давай-ка приведем тебя в порядок и немного поговорим с глазу на глаз.

Меган уткнула лицо в пол и пробормотала:

– Пожалуйста, пощадите меня.

Губернатор наклонился, ущипнул ее за заднюю часть шеи – не больно, просто чтобы привлечь внимание, – и сказал:

– Я больше просить не буду… Быстро дуй в ванную!

Она с трудом поднялась на ноги, держась так, словно в любой момент могла рассыпаться.

– Сюда, милочка.

Он грубо сжал ее обнаженную руку и провел Меган по комнате, через дверь, в соседнюю ванную.

Стоя на пороге и наблюдая за ней, Губернатор сожалел, что так грубо обошелся с Меган, но в то же время понимал, что Филип Блейк в такие времена никогда бы не сдался. Филип бы сделал то, что должен был, был бы сильным и решительным, и та часть Губернатора, которую когда-то звали Брайаном, должна была соответствовать.

Меган склонилась над раковиной и трясущимися руками взяла мочалку. Включив воду, она нерешительно стала обмываться, по-прежнему дрожа.

– Клянусь богом, я никому не скажу, – бормотала она сквозь слезы. – Я просто хочу домой… просто хочу побыть одна.

– Как раз об этом я и хочу с тобой поговорить, – сказал ей от двери Губернатор.

– Я не скажу…

– Посмотри на меня, милочка.

– Я не…

– Успокойся. Сделай глубокий вдох. И посмотри на меня. Меган, я сказал, посмотри на меня!

Она взглянула на него. Подбородок ее подрагивал, по щекам лились слезы.

Губернатор посмотрел на нее:

– Теперь ты с Бобом.

– Не поняла… что? – Она вытерла слезы. – Что я?

– Ты с Бобом, – ответил он. – Помнишь Боба Стуки, того парня, с которым ты приехала?

Меган кивнула.

– Теперь ты с ним. Поняла? С этого момента ты с ним.

Она еще раз медленно кивнула.

– Да, и еще кое-что, – тихо добавил Губернатор, словно чуть не забыв. – Расскажешь кому-нибудь хоть что-то… и твоя хорошенькая головка окажется в аквариуме рядом с этим наркоманом.

Через несколько минут Меган Лафферти вышла из квартиры и исчезла в темноте коридора. Дрожа и тяжело дыша, она натянула свою куртку, а Губернатор тем временем вернулся в боковую комнату. Он опустился в кресло и устремил свой взгляд на мозаику аквариумов.

Некоторое время он просидел так, смотря на аквариумы и чувствуя себя опустошенным. Сквозь стены до него долетали приглушенные стоны. Маленькая тварь, которая когда-то была девочкой, снова проголодалась. К горлу Губернатора стала подкатывать тошнота, все внутри него сжалось, глаза заслезились. Он задрожал. Ужас того, что он натворил, настиг его и обратил все его мускулы в лед.

Спустя мгновение он рванулся вперед, соскользнул с кресла и упал на колени. Его с шумом вырвало. Остатки его ужина расплескались по грязному ковру. Все содержимое его желудка вылилось на его руки и колени, а затем он откинулся на подножку кресла, хватая ртом воздух.

Часть него – глубоко похороненная часть по имени Брайан – чувствовала, как его поглощала волна отвращения. Он не мог дышать. Не мог думать. И все равно он заставил себя смотреть на раздутые, пропитанные водой лица, глядевшие на него в упор, клацавшие челюстями и пускавшие пузырьки в аквариумы.

Ему хотелось отвернуться. Хотелось выйти из комнаты и сбежать от этих дергающихся, булькающих оторванных голов. Но он понимал, что должен продолжать смотреть на них, пока его чувства не притупятся. Ему нужно было стать сильным.

Ему нужно было подготовиться к грядущему.

В западной части города, за стенами, в своей квартире на втором этаже недалеко от почтового отделения Боб Стуки услышал стук. Сидя на кровати, прислонившись к спинке, он отложил потрепанную книгу в мягкой обложке – вестерн Луиса Ламура под названием «Бандиты мескитовых деревьев» – и скользнул ногами в стоптанные тапки. Натянув штаны, он повозился с молнией – руки его дрожали.

Тем вечером он напился до бесчувствия и до сих пор ошущал слабость и опустошение. Голова кружилась, взгляд не фокусировался, живот свело. Шатаясь, он вышел из комнаты и через всю квартиру прошел к боковой двери, которая выходила на темную деревянную площадку лестницы. Боб толкнул дверь, одновременно отрыгнув и сглотнув желчь обратно.

– Боб… случилось кое-что ужасное… О боже, Боб, – причитала Меган Лафферти, стоявшая в тени лестничной клетки. Лицо ее было мокрым и осунувшимся, глаза опухли и покраснели, и выглядела она так, словно в любой момент готова была разбиться, как стеклянная статуэтка. Она дрожала от холода и придерживала руками поднятый воротник своей джинсовой куртки, спасаясь от пронизывающего ветра.

– Заходи, дорогая, заходи, – сказал Боб, открыв дверь шире. Сердце его забилось чуть быстрее. – Ради всего святого, что произошло?

Меган прошла в кухню. Боб взял ее под руки и подвел к стулу, стоявшему около загроможденного обеденного стола. Меган опустилась на стул и попыталась заговорить, но рыдания душили ее. Боб опустился рядом с ней на колени и погладил ее по плечу. Она спрятала лицо у него на груди и разревелась.

Боб обнял ее:

– Все хорошо, дорогая… что бы там ни было… мы со всем разберемся.

Она гортанно стонала, мучительно и жутко, и слезы ее насквозь пропитали его безрукавку. Он погладил ее по голове, провел рукой по влажным локонам. Прошли томительные секунды, и наконец она взглянула на него:

– Скотт мертв.

– Что?!

– Я его видела, Боб. – Она говорила отрывисто, всхлипы то и дело прерывали ее. – Он… он мертв, и… он обратился в одну из этих тварей.

– Тише, тише, дорогая. Вдохни поглубже и попытайся рассказать мне, что стряслось.

– Я не знаю, что стряслось!

– Где ты его видела?

Она подавила всхлипы и в нескольких обрывочных, неоконченных предложениях рассказала Бобу об отрезанных головах, болтавшихся в темноте.