Роберт Киркман - Ходячие мертвецы. Дорога в Вудбери

– Что-то вроде того… да.

– А что с громилами? – вставил четвертый человек, бывший механик из Мейкона по имени Таггерт.

– С Брюсом и Гейбом? – переспросил Мартинес.

– Да… Думаете, сможем их подговорить?

Мартинес еще раз затянулся.

– Что сам думаешь?

Таггерт пожал плечами:

– Мне кажется, они никогда на такое не согласятся. Блейк их так привязал к своей заднице, что они без него и шагу не сделают.

– Именно. – Мартинес глубоко вздохнул. – Поэтому сначала нужно убрать их.

– Как по мне, – пробормотал Стиви, – большинство людей в этом городе вообще не парится по поводу Губернатора.

– Он прав, – согласился Швед, нервно кивнув. – Я бы сказал, девяносто процентов людей вообще любят этого сукина сына и спокойно относятся к тому, как здесь все устроено. Кладовые не пустеют, стена стоит, шоу продолжается… Это как немцы в 1930-х, когда чертов Адольф Гитлер…

– Так, хватит! – Мартинес швырнул окурок на забросанный шлаком пол и затушил его носком своего армейского сапога. – Слушайте… все. – Говоря низким и монотонным голосом, в котором слышалось напряжение, он встретился взглядом с каждым из мужчин. – Все случится, и случится быстро и решительно… Иначе все мы закончим свои дни на бойне, будучи разрубленными на куски для пропитания зомби. Он попадет в аварию. Больше вам знать сейчас не нужно. Хотите выйти – дверь там. И без обид. Выбор за вами. – Он несколько смягчился. – Вы, ребята, хорошие работники, честные люди… а доверие здесь заслужить нелегко. Хотите попрощаться и разойтись на этом, вопросов нет. Но уходите прямо сейчас. Потому что, как только все начнется, спрыгивать будет поздно.

Мартинес подождал.

Никто ничего не сказал, и никто не вышел.

Той ночью температура резко упала, с севера налетел ветер. Из труб вдоль главной улицы Вудбери шел дым, генераторы работали без остановки. На западе по-прежнему горели дуговые лампы гоночного трека, где шли последние приготовления к грандиозной мировой премьере, намеченной на следующий вечер.

Лилли Коул была одна в своей квартире над прачечной. Она разложила на кровати оружие и запасные боеприпасы: два полуавтоматических пистолета «ругер лайт» 22-го калибра, дополнительный магазин и коробку патронов «Стингер» на 32 грана. Пистолеты ей дал Мартинес, кратко объяснив при этом, как их перезаряжать.

Отступив от кровати и сузив глаза, Лилли посмотрела на золоченые пистолеты. Сердце ее забилось сильнее, в горле пересохло; она почувствовала давно знакомые ей панику и сомнения в себе. Она замерла, зажмурилась и отогнала свой страх подальше. Снова открыв глаза, она подняла правую руку и осмотрела ее, словно она принадлежала кому-то другому. Рука ее не тряслась. Она была тверда, как скала.

Этой ночью, а может и следующей, Лилли не собиралась спать ни минуты.

Вытащив из-под кровати большой рюкзак, она сложила в него пистолеты, патроны, мачете, фонарик, нейлоновую веревку, снотворное, изоленту, банку «Ред Булла», зажигалку, скатанный пластиковый тент, перчатки без пальцев, бинокль и запасной пуховый жилет. Затем она закрыла рюкзак на молнию и запихнула его обратно под кровать.

До миссии, которая должна была изменить весь ход ее жизни, оставалось менее двадцати четырех часов.

Лилли утеплилась, надев на себя пуховик, непромокаемые ботинки и вязаную шапку, а затем посмотрела на заводные часы, стоявшие на прикроватной тумбочке.

Пять минут спустя, в 23 часа 45 минут, она закрыла дверь в свою квартиру и вышла на улицу.

Было по-вечернему морозно. Город казался пустынным. В воздухе витал едкий запах серы и замерзшей соли. Лилли приходилось очень осмотрительно шагать по тротуарам: лед под ее ботинками громко хрустел. Она то и дело оглядывалась. На улицах никого не было. Она прошла мимо почтового отделения к дому Боба.

Деревянная лестница, на которой повесилась Меган, покрылась льдом после шторма, и ступеньки трещали при каждом осторожном шаге Лилли.

Девушка постучала в дверь Боба. Ответа не последовало. Она постучала снова. Ничего. Она шепотом позвала Боба по имени, но не услышала ни отклика, ни вообще каких-либо звуков. Проверив дверь, Лилли обнаружила, что она не заперта, и вошла внутрь.

В темной кухне царила тишина, пол был забросан осколками тарелок и другой посуды, тут и там виднелись лужи. На какую-то секунду Лилли подумала, не стоило ли ей захватить с собой пистолет. Она осмотрела гостиную справа от себя и увидела там перевернутую мебель и груды грязного белья.

Заметив на кухонной стойке работающий от батареек светильник, она взяла его, включила и пошла в глубь квартиры, позвав:

– Боб?

В свете фонаря на полу коридора поблескивали осколки стекла. На ковре лежал перевернутым один из медицинских саквояжей Боба, все его содержимое было разбросано вокруг. На стене мерцало что-то липкое. Лилли сдержала страх и пошла дальше.

– Есть кто дома?

Взгляд ее устремился в спальню в конце коридора, и там она заметила Боба, который сидел на полу, прислонившись спиной к незаправленной кровати. Голова его упала на грудь. На нем были надеты грязная майка и семейные трусы, его худые ноги были белы, как гипс. Он сидел совершенно неподвижно, и на краткий миг Лилли подумала, что он мертв.

Но затем она заметила, что грудь его медленно поднималась и опускалась, и увидела полупустую бутылку «Джима Бима», которая покоилась в его обмякшей правой руке.

– Боб!

Подбежав к нему, Лилли аккуратно подняла его голову и откинула ее на кровать. Его редеющие сальные волосы были взлохмачены, глаза с тяжелыми веками налились кровью и остекленели, и он бормотал что-то вроде:

– Их слишком много… они сейчас…

– Боб, это Лилли. Ты меня слышишь? Боб? Это я, Лилли.

Его голова снова упала.

– Они сейчас умрут… если мы не отсортируем самых тяжелых…

– Боб, проснись. Тебе снится кошмар. Все хорошо, я здесь.

– По ним ползают личинки… слишком много… ужасно…

Лилли поднялась на ноги, развернулась и спешно вышла из комнаты. Зайдя в грязную ванную на другой стороне коридора, она налила воды в немытую чашку и вернулась к Бобу. Аккуратно вынув бутылку с выпивкой из руки Боба, она швырнула ее в сторону, и та разбилась о стену, забрызгав обои с розами. Боб вздрогнул от грохота.

– Вот, выпей, – сказала Лилли и влила немного воды ему в рот. Боб закашлялся, руки его беспомощно взметнулись. Он попытался сфокусировать свой взгляд на Лилли, но глаза его не слушались. Она прикоснулась к его горячему лбу. – Я знаю, ты страдаешь, Боб. Все будет хорошо. Теперь я здесь. Давай.

Она подхватила его под мышки и с трудом затащила повисшее мертвым грузом тело Боба на постель, положив его голову на подушку. Накрыв одеялом его ноги, она подтянула другой конец прямо к его подбородку, тихо говоря при этом: