Сара Б. Элфгрен - Огонь

Она очень сильно его любит.

И не замечает, как перестает биться ее сердце.

Двери автобуса открываются, Анна-Карин выходит. Солнце только что взошло, еще висит ночная прохлада. Анна-Карин надевает шапку и варежки, которые дедушка связал ей несколько лет назад.

Она идет по дорожке, окаймленной высокими голыми деревьями. В конце дороги находится конюшня.

Анна-Карин до сих пор смотрела на нее только издали. В детстве она мечтала ездить верхом, но в конюшне царствовали Ида, Юлия и Фелисия. Кроме того, мама сказала, что ездить верхом дорого.

Девушка открывает дверь и заходит внутрь.

Здесь так холодно, что изо рта идет пар. На глаза Анны-Карин наворачиваются слезы: запахи животных и сена напоминают ей ферму. Она идет вдоль денников, читая таблички. Вот наконец и он. Серый в яблоках жеребец с добрыми глазами.

— Привет, Трой! — шепчет Анна-Карин, заходя в денник.

Трой фыркает, когда она осторожно начинает гладить ему шею. Рука Анны-Карин поднимается к ушам, Трой закрывает глаза.

— Приятно? — спрашивает Анна-Карин.

Как всегда, когда она разговаривает с животными, у нее меняется тембр голоса, становится более певучим.

— Ты славный, Трой. Очень славный. Ида очень тебя любила.

Трой не реагирует, когда Анна-Карин произносит имя Иды. Это и понятно. Думает ли он про нее? Удивляется, почему она не приходит?

— Я обещала Иде навещать тебя, если с ней что-то случится.

Слезы жгут глаза, и она дает им волю.

Анна-Карин не делает из Иды святую. Слишком много она натерпелась от ее преследований и издевательств. Но теперь у нее есть и другие воспоминания. Теперь она лучше понимает Иду. И благодарна ей за то, что живет. И что апокалипсис не состоялся.

Дверь денника распахивается, Анна-Карин поворачивается, ожидая, что вот-вот появится Ида.

Но это не Ида, а низкая черноволосая девочка лет тринадцати. Она смотрит на Анну-Карин:

— Вы кто?

— Я подруга Иды, — говорит Анна-Карин. — Иды, которая ухаживала за Троем.

— Я знаю Иду, — говорит девочка. — Но теперь за Троем ухаживаю я.

— Я просто пришла посмотреть, как у него дела. Ида его очень любила.

— Она к нему вообще никого не подпускала.

Девочка входит в денник, ласково хлопает Троя по спине и смотрит на него с нескрываемой любовью.

«Ему будет с ней хорошо», — думает Анна-Карин.

— Я ее немножко знала, — говорит девочка. — Ну не то чтобы знала, но видела здесь много раз.

Анна-Карин кивает.

— Она была противная, — продолжает девочка, не давая Анне-Карин вставить слово. — Но с Троем хорошо обращалась. Правда, чесала ему хвост щеткой со свиной щетиной… Вы знаете, как это вредно?

Девочка смотрит на Анну-Карин почти враждебно.

— Нет…

— Теперь знайте. Но у нее всегда были самые белые скребницы.

Анна-Карин не очень понимает, о чем идет речь. Девочка прижимается щекой к морде Троя.

— А еще она классно ездила, — продолжает свой рассказ девочка. — И у нее был самый красивый вольтрап, и седло, и все остальное. И сапоги из настоящей кожи. Теперь они мои. Ее родители сказали, что им они не нужны. Правда, сапоги мне пока велики. И вообще, неприятно носить сапоги того, кто умер, поэтому не знаю, буду ли я в них ходить.

Анна-Карин не смогла сдержать улыбки. У этой девочки черные волосы и карие глаза, но в остальном она очень похожа на Иду.

— Мне пора, — говорит Анна-Карин. — До свиданья.

Дождавшись, пока Анна-Карин выйдет из денника и закроет за собой дверь, девочка вдруг говорит:

— Вы идете сегодня на похороны?

— Да, — отвечает Анна-Карин, счищая с подметки прилипшее сено.

— Передайте от меня привет. Я имею в виду, когда подойдете к гробу. Скажите, что Лиза заботится о Трое и у него все хорошо.

— Обязательно передам, — говорит Анна-Карин.

— Хотя я использую для хвоста жесткую щетку. Это намного лучше.

Раннее утро. Длинные тени деревьев лежат на дорожках детского парка. Но солнце уже заметно греет лицо. В Энгельсфорс пришла весна.

Ванесса сильнее раскачивает качели, Мелвин хохочет, и Ванесса тоже улыбается.

— Еще! — кричит он. — Еще!

У Ванессы каникулы, и она вышла с Мелвином на прогулку, чтобы дать маме немного поспать. Но не только.

Вилле сразу ответил на ее эсэмэску. Он едет сюда из Риддархюттан. И одно то, что он в такую рань уже не спит, само по себе означает, что он стал другим человеком. Возможно, у них с Ванессой еще не все потеряно.

Он собирается расстаться с Элин. В ближайшее время. Он хотел сделать это сразу по возвращении из Стокгольма, но Элин была так расстроена его исчезновением, что ему совесть не позволила расстраивать ее еще больше. Он дал ей пару недель, чтобы прийти в себя.

Две недели уже прошло.

— Еще, Несса! — кричит Мелвин и смеется.

— Больше нельзя, — говорит она. — А то улетишь на Луну.

— Хочу на Луну! — просит Мелвин.

Она любит его до боли в сердце. Он для нее лучше всяких лекарств. Он — жизнь. А Ванессе сейчас очень важно знать, что жизнь продолжается. Что на свете есть не только зло и мрак.

— Вам было известно, что Ида погибнет? — спросила она у Моны на следующий день после дня весеннего равноденствия. — Вы ей тоже лгали?

В кои-то веки у Моны нет готового ответа, она только качает головой. Вид у нее расстроенный.

— Я сказала то, что видела, — пробормотала она. — Не знаю, как это вышло. Обычно я таких вещей не пропускаю.

И все же пропустила. Потому что через несколько часов состоятся похороны Иды.

Ванесса никак не может поверить, что Ида умерла. Она видела это собственными глазами, но признать случившееся не может. И при встрече с другими Избранницами все время ждет, когда появится Ида. Теперь их осталось только четверо.

— Сними меня, — говорит Мелвин. Ванесса останавливает качели и помогает брату спуститься.

Он идет к песочнице, она за ним — проверить, нет ли в песке старых шприцев или еще каких-нибудь сюрпризов. Мелвин берет совок и начинает копать.

Раздается шум подъезжающего автомобиля, Ванесса поднимает глаза. Вилле паркует машину точно на том месте, где она когда-то застала Никке с Паулой. Хлопнув дверью, Вилле идет к ней.

— Привет, малыш, — говорит он Мелвину.

Не обращая на него внимания, Мелвин продолжает возиться в песке.

— Похоже, он меня забыл, — говорит Вилле.

— Не обращай внимания.

Вилле улыбается Ванессе. На нем черный вязаный джемпер, который ему очень идет. У Ванессы при взгляде на него, как всегда, замирает сердце.

— Поцеловать можно? — спрашивает Вилле.

— Конечно. — Ванесса отряхивает с рук песок и прижимается к Вилле.

Запах Вилле оживляет тысячи воспоминаний. Он такой знакомый и родной.

Однако что-то в нем Ванессу настораживает.