Бентли Литтл - Хранилище

— Будь осторожен, — сказала она.

— Я всегда осторожен.

— Я по-прежнему считаю, что тебе не нужно ехать.

— Мы уже прошли все это.

Джинни снова его обняла.

— Мне страшно.

Билл обнял ее, прижимая к себе. Ему также было страшно, однако не было смысла признаваться ей в этом, это только усилило бы ее тревогу, поэтому он промолчал.

— Нам нужно поторопиться, мистер Дэвис, — кашлянув, напомнил блондин. — Нашему самолету уже дали разрешение на взлет.

Билл поцеловал жену.

— Я тебя люблю.

Та уже плакала.

— Я тебя тоже люблю.

Казалось, они расстаются навсегда, и это последнее прощание. Биллу стало не по себе. Ему захотелось задержаться, потянуть время, чтобы каким-либо образом стряхнуть с себя ощущение смертельной опасности, которое наползло на него, но он только помахал жене рукой, послал ей воздушный поцелуй и поспешил по летному полю к трапу самолета.

Сам полет прошел без каких-либо происшествий. Билл был единственным пассажиром, и весь салон оказался полностью в его распоряжении. Там были удобные кресла, бар, маленький холодильник, телевизор и видеомагнитофон. Пилот заверил Билла по громкоговорящей связи, что тот волен пользоваться всеми удобствами и угощаться любыми напитками и закусками. Билл не был голоден, но его мучила жажда, и он открыл банку кока-колы. Он нервничал, был как на иголках и поэтому не смог смотреть телевизор, несмотря на впечатляющий выбор видеокассет. Его подмывало воспользоваться сотовым телефоном и позвонить Джинни, но он понимал, что разговор будет прослушиваться, а то, что он хотел сказать жене, не предназначалось для ушей какого-то сотрудника «Хранилища». К тому же Джинни все равно сейчас еще только возвращалась в Джунипер.

Поэтому почти весь двухчасовой перелет Билл просидел в кресле, глядя в иллюминатор на проплывающую внизу пустыню.

Они уже были над Далласом, когда пилот снова обратился к нему.

— Могущество справа от вас, — объявил он по громкоговорящей связи, и Билл, выглянув в иллюминатор, увидел черный небоскреб, стоящий в нескольких кварталах от высотных зданий делового центра города. Вероятно, с земли небоскреб не выглядел таким странным, однако с этого ракурса казалось, будто «Черная башня» была изгоем среди остальных высоток, и этот символический образ произвел на Билла впечатление.

Он застегнул ремень безопасности, самолет мягко коснулся земли. Вскоре открылся люк, и тот же самый сотрудник-ариец предложил Биллу помочь сойти на землю.

Тот отказался, спустившись без посторонней помощи. Ступив на бетон, Билл огляделся вокруг. Он уже вспотел, жара стояла невыносимая, и он, подняв взгляд, поймал себя на глупой мысли, насколько же голубое небо Техаса напоминает небо Аризоны.

— Сюда, сэр.

Обернувшись на голос, Билл почувствовал, как у него волосы встают дыбом. Рядом с сотрудником «Хранилища» стоял длинный черный лимузин.

Машина из сна.

Билл не тронулся с места.

— Сэр, — произнес сотрудник, — машина подана.

Билл тупо кивнул.

Пауза.

— Мистер Кинг вас ждет.

— Я иду, — опомнившись, сказал Билл. — Уже иду.

Он пошел вперед, поочередно передвигая ноги. У него по лицу струился холодный пот. Пройдя по бетону, он заставил себя сесть в лимузин.

Его высадили прямо перед «Черной башней».

Она оказалась не похожа на всё, что он когда-либо видел.

Сами «Хранилища» олицетворяли вкус среднего американца: современные, но без изысков, какие придутся по душе рядовому посетителю блошиного рынка. Они были примечательны не столько тем, чем являлись, сколько тем, при каких обстоятельствах появились.

«Черная башня» же производила впечатление сама по себе.

При любых обстоятельствах.

Выйдя из лимузина, Билл поднял взгляд. Своей архитектурой здание не стремилось удовлетворить вкус грубой деревенщины. В нем не было никаких потуг изобразить скромность или посредственность. Это было настоящее «Хранилище», истинное «Хранилище», дом Ньюмена Кинга, и хотя он обладал внешними атрибутами обыкновенного даласского небоскреба, в его стенах прочно обосновались независимость и превосходство. «Черная башня» стояла обособленно; неповторимый артистизм ее архитектуры и качество строительных работ красноречиво говорили о том, что она является собственностью очень могущественного, важного и влиятельного человека.

Ньюмена Кинга.

Двери из матового стекла открылись, и навстречу Биллу по мраморным ступеням спустился тот же самый светловолосый сотрудник, который провожал его в аэропорту Финикса и встретил здесь, в Далласе.

Билл нахмурился. Это было невозможно.

Сотрудник подошел ближе, и Билл, присмотревшись внимательнее, рассмотрел, что это другой человек. И в Далласе его встретил не тот, кто провожал в Финиксе. Просто они были очень похожи друг на друга.

Биллу это совсем не понравилось.

— Мистер Кинг ждет вас, — улыбнулся блондин. — Я провожу вас к нему.

Билл кивнул. Он не знал, что сделает, что скажет, как будет себя вести при встрече с председателем правления «Хранилища». Он вспомнил Бена, и в глубине души у него шевельнулось сожаление о том, что он не захватил с собой пистолет, бомбу или какое-нибудь другое оружие, но он успокоил себя тем, что даже если его не станут обыскивать, ему все равно придется пройти через металлодетектор.

Вместе со своим провожатым он вошел в дверь и оказался в огромном вестибюле с потолком на уровне второго этажа. Полы были мраморные, стены были мраморные, повсюду пальмы и кактусы, скульптурные фонтаны в современном стиле. За огромным столом, под эмблемой «Хранилища» сидела одинокая секретарша, миловидная светловолосая женщина в черной коже.

Блондин провел Билла мимо секретарши, они вошли в кабину лифта и поднялись на последний этаж башни.

Стальные двери раздвинулись. Прямо за ними был просторный зал заседаний. Из сплошных окон от пола до потолка открывался панорамный вид на всю центральную часть Далласа.

Кабинет председателя правления из сна, который снился Биллу накануне.

Ощутив холодную дрожь, он оглянулся по сторонам и увидел знакомые предметы мебели на знакомых местах, образы за окном, которые уже видел.

Перед ним вокруг огромного стола из черного мрамора сидели человек пятнадцать — двадцать мужчин в строгих костюмах.

Однако значение имел только тот, который сидел во главе стола.

Ньюмен Кинг.

Было в председателе правления что-то врожденно-пугающее, что-то неестественное и жутковатое в его чересчур бледном лице, чересчур черных глазах, чересчур алых губах. По отдельности черты его лица не были необычными, однако в сочетании они казались гротескными, отклонившимися от нормы и в то же время несовместимыми. Вот только все это невозможно было запечатлеть на холсте, это нельзя было увидеть на фотографии или на экране телевизора. Несомненно, в чертах лица Ньюмена Кинга чувствовался незаурядный ум, а также исконно американская безжалостная деловая хватка, вместе с напускным «черт возьми, да я свой в доску», которое он по желанию мог подчеркивать или, наоборот, отключать, выставлять напоказ или прятать, в зависимости от необходимости. И это уже можно было перенести на фото или на экран.