Диана Сеттерфилд - Беллмен и Блэк, или Незнакомец в черном

Жуткая штуковина!

Содрогнувшись, он запустил камень подальше, к центру котлована. Прежде чем шлепнуться в грязь, тот описал плавную дугу, вызвавшую в памяти Беллмена что-то очень давнее, смутно знакомое.

Падение камня потревожило птицу. Расправив крылья, она сорвалась с глыбы и бесформенным черным пятном устремилась сквозь мираж Беллмена: первый взмах поднял ее к складским помещениям, второй — к торговому залу, а затем полет продолжился через служебные кабинеты, швейное ателье и прочь из здания через стеклянную крышу атриума.

Беллмен отвернулся, испытывая тягостное чувство. Скорее бы добраться до горящего камина — и снова за работу.

Тем же вечером Беллмен озвучил название фирмы в клубе «Расселл», где он регулярно проводил встречи со своими компаньонами-галантерейщиками.

— В самый раз! — одобрил Кричлоу. — Никогда не вредно упомянуть в названии двух владельцев. Это создает ощущение солидности и надежности. Один ум хорошо, а два лучше, как говорится.

Его поддержал другой компаньон:

— Очень удачно выбрано второе имя — как отсылка к черному цвету. О чем прежде всего думают люди в связи с похоронами? О черном цвете. А подумав о нем, они будут уже на полпути к мысли о нашей компании.

Третий компаньон улыбнулся:

— И хорошо воспринимается на слух, не так ли? Музыкально. Как будто эти два имени созданы для того, чтобы звучать вместе. Поддерживаю целиком и полностью. Джентльмены! — Он поднял свой бокал. — За успех «Беллмена и Блэка»!

Беллмен отхлебнул из своего бокала, но пробыл в клубе не настолько долго, чтобы его допить. У него промокли ноги, да и дел на этот день было еще предостаточно.

Открытие магазина должно было состояться через пятнадцать месяцев, из которых двенадцать отводилось на собственно строительство и еще три — на отделку и оснащение. Понаблюдав за работой Фокса, Беллмен убедился, что ему можно доверить руководство на месте, и стал появляться там гораздо реже, иногда пропуская несколько недель кряду. Это позволило ему заниматься множеством других вещей.

Беллменская фабрика наращивала производство, но все равно не могла полностью удовлетворить запросы столь крупного торгового предприятия, как «Беллмен и Блэк». И в поисках новых поставщиков он проделал сотни миль в тряских вагонах поездов, в дилижансах, а то и верхом.

В Шотландии он придирчиво осматривал угольно-черный твид и кашемир. На причалах Портсмута и Саутгемптона открывал ящики с импортными шелками, разворачивал рулоны, теребил пальцами скользящую ткань, оценивал ее вес, плотность и светопроницаемость. Он отправлялся в Спиталфилдс и далее в Норидж, разыскивая самый лучший матовый креп. Он посещал фабрики в Уэльсе, Ланкашире и Йоркшире, пересекал страну вдоль и поперек в поисках бомбазина, параматта, мерино, барежа, гренадина, баратеи.

— Покажите мне ваши черные ткани, — заявлял он тотчас по прибытии в новое место.

Он всегда начинал осмотр с черного. Этот цвет освобождал его взгляд и сознание от наносных впечатлений — очищал визуальный вкус, если можно так выразиться. Наметанным глазом он улавливал зеленоватый отблеск в одном случае, легкую синеву или багрянец в другом. За всем этим стоял сугубо коммерческий подход — в зависимости от цвета лица, глаз и волос покупателей подбирались и разные варианты черного: свой для блондинок, свой для брюнеток, свой для рыжеволосых… Иногда ему попадались ткани чисто-черного цвета, как он его именовал, но таковые были большой редкостью. Большинство людей не заметило бы разницы, но Беллмен замечал ее сразу же и заказывал такие ткани в максимально возможных количествах.

Если черные ткани данного производителя его устраивали, он просил показать ему другие материалы, подходящие для поздних стадий траура. Таким образом, каждый его визит начинался с черного цвета для самого глубокого траура с дальнейшим переходом к разным тонам серого, соответствующим обычному трауру, и в финале — к оттенкам лилового и пюсового, допустимым при полутрауре.

Постепенно у Беллмена развивалось неприятие ярких цветов. В дороге от одной фабрики до другой он глядел на яркую зелень лугов и находил ее граничащей с неприличием, а голубизна неба летним днем казалась ему вопиюще вульгарной. В то же время его все больше привлекала суровая печаль пасмурных ноябрьских пейзажей; а что до полуночного неба, то по красоте с ним не могла сравниться никакая ткань, хотя он повсюду искал что-то близкое к этому.

Из разных мест Беллмен отправлял миссис Лейн бесконечные посылки с образцами тканей и подробными инструкциями типа: «Эти образцы надлежит разрезать пополам; одну половину подвесить напротив южного окна, а другую поместить в закрытый шкаф; через месяц они будут сопоставлены в порядке теста на светостойкость». Или: «Одна половина должна быть замочена, высушена и проглажена пятьдесят раз подряд для последующего сравнения ее с другой половиной, дабы установить, насколько она выцвела и полиняла». Миссис Лейн ворчала и в ответных письмах жаловалась: разве ему неизвестно, что у нее и без того хлопот полон рот с Дорой и домашним хозяйством? В конце концов Беллмен нанял девчонку из местных, воспринимавшую все это как нелепую забаву: ну не смешно ли получать деньги за то, что трешь какие-то тряпочки о намыленную доску, раз за разом повторяя эту процедуру после их высыхания?

На севере Англии жил один старый красильщик, считавшийся несравненным специалистом по черным тканям. Он уже готовился отойти от дел и не имел сыновей, которым мог бы передать секреты своего мастерства. Беллмен написал ему, предложив круглую сумму, и старик дал согласие встретиться. Но когда Беллмен заявился к нему лично, чтобы узнать те самые секреты, привычная скрытность взяла верх и старый мастер пошел на попятную.

Сколько Беллмен его ни уговаривал, потрясая пухлым кошельком, старик лишь качал головой:

— На что мне сейчас деньги? Я уже близок к могиле и все равно не успею их потратить.

Беллмен был раздосадован: так долго сюда добирался — и все зря! И тут его осенило:

— А как насчет похорон по высшему разряду? Катафалк с шестеркой лошадей, сопровождение с венками и надгробие в виде ангела.

Перед этим предложением старик не устоял.

— Самая суть в кампешевом дереве, — поведал он. — Его еще называют кровавым деревом. Купить его можно в разных местах, но по своему опыту могу сказать, что самое лучшее поступает из Мексики, от человека по имени…

Беллмен спешно пересек страну с севера на юг и в порту нашел капитана корабля, который готовился отплыть к берегам Центральной Америки.

— На Юкатане есть один человек, — объяснил Беллмен. — Я намерен скупить все его запасы кровавого дерева. И он не должен продавать его никому другому. Привезите мне всю партию и ни в коем случае не примешивайте к ней древесину от других торговцев. — Он вывел на листке несколько цифр. — Столько я заплачу вам. А эта сумма предназначена для него.