Дина Оттом - Двери в полночь

В стрессовых ситуациях в человеке просыпаются скрытые от него силы — он начинает двигаться быстрее, видеть четче и поднимать тяжелее. Что уж говорить о нас, нелюдях, чьи инстинкты и так обострены почти до предела.

Секунду назад мне еще было плохо и казалось, вот-вот стошнит прямо перед лицом вампира. Но дурнота вдруг отступила, а до мозга, наконец, дошло понимание сделанного. Я только что оголила шею с пульсирующими (я чувствовала, как сильно бьется кровь) венами менее чем в метре от вампира. Молодец. Шеф меня точно похвалит. Если я выживу.

Дальше все было очень медленно. Группа у меня за спиной еще не успела понять, что случилось. На лице Черта только проступало понимание моей дикой глупости. Казалось, сейчас есть только я и вампир передо мной.

Выражение полной бесстрастности вдруг соскользнуло с его лица, и на мгновение на нем проступил дикий азарт. Ноздри дрогнули, ловя мой запах, а тело на миллиметр дернулось вперед. Глаза больше не сканировали мое лицо — они впились в подставленное горло. Он почти не изменился, но и этого хватало, чтобы понять, в какой опасности я нахожусь. Я видела, как он умеет двигаться. Я бы разве что булькнуть успела.

Через секунду вампир уже взял себя в руки. Его взгляд обдал меня холодом, а губы презрительно скривились:

— Зря стараешься, животное, мы не едим нелюдей. От вашей крови дурно пахнет.

— А мне казалось, вам понравилось, — вдруг произнесла я и с ужасом заметила в своей интонации иронию. Боже, что же я несу!.. Я была словно мышка, которой пренебрегла кошка, а она возвращается и спрашивает, неужели цвет шкурки не тот.

Его глаза чуть дрогнули, сузившись, и снова распахнулись.

— Ты не волк, верно? — спросил он, и я с удивлением поняла, что его голос смягчился.

Я быстро помотала головой и добавила:

— Летучая мышь.

Вампир издал звук, который должен был бы означать хмыканье, если бы он умел улыбаться.

— Забавно. Летучие мыши издавна считались нашими союзниками, — он внимательно посмотрел на меня, будто в его словах скрывался двойной смысл, и от того, что я сейчас отвечу, зависело все наше совместное будущее.

— Да, я слышала об этом, — промямлила я, лихорадочно пытаясь придумать что-то более многообещающее, — думаю… это так и есть.

Вампир еще раз смерил меня взглядом, но в нем уже не было того глухого презрения, что раньше. Он едва заметно фыркнул, а губы чуть изогнулись в подобии улыбки.

И тут все снова стало двигаться как раньше. За спиной почти хором ахнули Вел и Крапива, Черт резко дернулся, переводя взгляд с вампира на меня и обратно. Но тот уже незаметно сделал шаг назад, и его поза перестала походить на готовность к броску. Черт непонимающе округлил глаза. Я пожала плечами, так же удивленно глядя на него.

Виктор поднял глаза на капитана.

— Не такая дура, как кажется, — произнес он, и его губы снова чуть дрогнули.

Я облегченно выдохнула. Пронесло.

Прошло всего несколько минут, но я уже чувствовала себя вымотанной. Черт подтолкнул меня ближе к Михалычу, и если вначале я не была в восторге от медвежьих объятий для переноса вниз, то сейчас чуть ли не сама прыгнула ему на шею — так хотелось почувствовать рядом живое тепло. Но, к моему удивлению, Михалыч просто взял меня за руку.

— И что, этого достаточно? — Я удивленно закинула голову, глядя на медведя.

— Ну можешь глаза прикрыть, у некоторых голова кружится, — поразмыслив, посоветовал оборотень.

О как. Хорошо, что первая к нему не кинулась, — поди потом объясни, что я ничего такого в виду не имела.

— Э… — Я почесала в затылке свободной рукой. — Я, видимо, Ше… Александра Дмитриевича немного не так поняла.

Медведь кивнул.

Первым прыгнул Черт — так и полагалось капитану. Дальше прошли Крапива и Вел, последним должен уходить второй по силе оборотень, но, поскольку Михалыч был сегодня пристегнут ко мне, замыкающим остался Виктор.

— Ты готова? — пробасил медведь, подходя вплотную к ограде Столба.

Я ни черта не была готова. Шефу можно было показать, что я боюсь, что мне не по себе или еще что-то. Рядом с ним еще можно было позволить себе быть маленькой девочкой, непонимающей и испуганной. Но тут я — уже полноправный член группы, взрослый и равный. И мои страхи и неуверенность никого не касаются. Так что я кивнула, покрепче вцепившись в горячую руку медведя.

Мы разом перепрыгнули заграждение, сделали шаг вперед, Михалыч скомандовал:

— Глаза! — И все опять взорвалось.

Не сказать чтобы я прямо боялась прыжка в Город, но немного нервничала. Из памяти еще не стерлось то чувство боли, которое я почувствовала в прошлый раз. А что, если сейчас будет так же? И не перед Шефом — а перед чужими людьми!

Все оказалось примерно как в первый раз, даже немного проще. Я знала, что увижу, когда открою глаза, а теплая лапа Михалыча (слово «рука» тут как-то не подходило) вселяла некоторую уверенность. Все стихло в одно мгновение, и мне под ноги бросилась земля, будто желая повалить навзничь. Я пошатнулась, но медведь поймал меня и придержал за плечи.

— Прилетели, — услышала я над собой его густой бас, — можешь открывать.

Все еще держа его за руку для верности, я осторожно приоткрыла один глаз, потом другой. Ночь и темнота — все как я и помнила. Я потянула носом воздух, и голова у меня снова закружилась. Нет, не так я помнила этот Город, это блаженство — в тысячу, тысячу раз слабее, скучнее и преснее! Как влюбленный, живущий воспоминаниями о первом свидании и вдруг встретивший ее на улице, я едва не теряла голову от счастья и радости. Этот Город пьянил, обнимал, манил куда-то в темноту своих улиц, звал миллионами запахов, обещал что-то неведомое и в то же время удивительно свое и родное!.. Я была дома…

— Да, держи ее крепко, — полунасмешливый голос Черта частично вернул меня к реальности. Я мотнула головой и обнаружила, что до сих пор сжимаю руку медведя.

Проследив за моим взглядом, Михалыч усмехнулся:

— Да, вцепилась конкретно. Знать, сильно тебя здесь прижимает!

Я смущенно кивнула и перевела взгляд на Черта.

— Значит, так, слушай меня, — он закинул в рот сигарету и сейчас сосредоточенно пытался совместить ее кончик и пламя зажигалки, — от Михалыча не больше чем на два метра. Без разрешения никуда — подчеркиваю — никуда — не лезть. Даже если кажется, что там спокойно, как у мамы под кроватью. Ходи, смотри, слушай, вникай. Но не лезь. Ясно?

— Ясно, — я бодро кивнула, борясь с желанием подергать, как ребенок, Михалыча за руку, чтобы мы шли быстрее.

— Все готовы? — Капитан повернулся к группе.

Я взглянула на остальных. Крапива спустила наконец капюшон, и ее огненные волосы почти что светились в темноте Города. Никогда не стихающий здесь ветер мягко дотрагивался до ее лица, и оно становилось спокойнее, даже краснота сошла с заплаканных глаз. Она поймала мой взгляд и слегка кивнула — то, чего я ждала еще в кабинете Оскара. Признания и ободрения. Я чуть улыбнулась ей в ответ. Вел деловито вставляла в уши розовые капельки наушников.