Бенджамин Перси - Красная луна

Щуплый блондин жует жвачку, растирает ее между зубами, надувает пузырь и со щелчком лопает его.

— А на улице снег, — наконец сообщает Пак.

— Здорово. — Ну прямо светская беседа о погоде. Вообще-то, про погоду обычно говорят, когда говорить больше не о чем. — Я люблю снег. — Это явная ложь, но Клэр старается, чтобы слова ее прозвучали спокойно и убедительно. Нужно, чтобы он потерял бдительность.

— Да ну? Серьезно? Мало кто его любит.

Пак медленно делает шаг вперед, потом еще один. Судя по выражению лица, он удивлен таким ответом, удивлен ее спокойным тоном.

— А я вообще люблю это время года, — развивает девушка свою мысль, — Рождество и все такое.

— Рождество — это хорошо. Но потом еще столько ждать до весны.

— Ну да, пожалуй.

— А в этих краях зимы бывают долгие, очень долгие. — Пак понижает голос.

Белки его глаз мерцают в полумраке, а зрачки темнеют двумя провалами. Они гипнотизируют Клэр. Он уже прошел пять ярдов. Девушка сидит на большом камне: это единственное, что здесь может сойти за стул. Вся сгорбилась, словно от усталости. А на самом деле приготовилась к броску, высчитывает расстояние. Стараясь вести себя как ни в чем не бывало, она почесывает ногу, и в это время ножницы выскальзывают из рукава прямо ей в ладонь.

Пак снова надувает пузырь из жвачки. От громкого звука, с которым он лопается, Клэр вздрагивает. Как в тот раз в школе, когда один мальчишка подкрался к ней сзади и дернул за резинку от лифчика.

— Надеюсь, эта стерва, твоя тетка, не выкинет какую-нибудь глупость? Не побежит в полицию? Не сдаст нас?

— Мириам никогда не станет этого делать. Не тот она человек.

— Иногда люди ломаются. Так бывает со всеми. — Пак усаживается на корточки и дотрагивается до ее лодыжки. — А ты красотка.

Клэр содрогается. Он по-прежнему слишком далеко. А еще он быстрее и сильнее. Нельзя рисковать, нельзя дать Паку время опомниться. Девушка пытается не обращать внимания на его прикосновение, но это трудно. До чего же противно: словно ползущий по лицу паук. Содрогаясь, она убирает ногу и говорит ему:

— Прекрати.

— Прекратить? — Пак перекладывает языком жвачку — фруктовая, судя по запаху. — Надеешься, что я остановлюсь? И это все прекратится? Да мы же еще только начали. Думаешь, я сейчас скажу: «Лучше уступи по-хорошему»? Или: «Ты должна меня уважать»? Нет, милая, ошибаешься. Мы здесь в слова не верим. Мы верим исключительно в поступки. К словам люди не прислушиваются. А если действуешь заодно с ними, делаешь что-нибудь по-настоящему жуткое, они слушают внимательно. А я хочу, чтобы ты слушала меня очень внимательно. Думаешь, тебя держат в плену в этом темном углу? На самом деле тебя держат под защитой. Забудь про Джереми. Я твой защитник. Я тебя защищаю. Мне достаточно щелкнуть пальцами, и тебя бросят волкам. А волки кусаются, волки любят позабавиться с женщинами. Тебя вывернут наизнанку, оттрахают мечом. Может, потом они решат ненадолго сохранить тебе жизнь, чтобы еще пару раз развлечься. А может, им наскучит твой скулеж. Тогда мы разожжем костер. Большой костер. Кинем тебя в огонь. Плоть обуглится и слезет с костей, а мы будем смеяться, и выть, и кружиться вокруг, а потом обглодаем твои почерневшие косточки. Как тебе это нравится, Клэр?

Он встает на ноги и тянется к ней. Если Пак снова до нее дотронется, Клэр, наверное, рассыплется на тысячу черных дроздов, которые будут кричать и бить крыльями, а потом темным облаком вылетят из этой пещеры и устремятся в небо. Белобрысый коротышка тянет к ней руку, ту самую изуродованную Мириам руку. И гладит ее по щеке. Ласково так гладит. Девушка закрывает глаза и, пытаясь унять дрожь, делает глубокий вдох. Вдыхает фруктовый аромат жвачки. И вдруг с ужасом понимает, что вдохнула частичку Пака, и теперь он внутри ее. Его пальцы внезапно впиваются в ее подбородок, и Клэр распахивает глаза. Лицо ее мучителя меняется, зубы превращаются в клыки, вокруг глаз появляются красные круги.

— Иногда люди ломаются. Так бывает со всеми.

Именно в это мгновение она выбрасывает вперед и вверх руку с ножницами. Прямо в Пака.

Низко над горизонтом висит испещренная кратерами половинка луны. Ее вот-вот скроют темные облака. Мириам за рулем «рамчарджера», Патрик сидит рядом, сжав ружье. Позади дребезжит сваленное на сиденье оружие. Тихонько шелестят шины, в желтых конусах света фар мелькают снежинки.

Джип сворачивает с шоссе к бензоколонке. Древние насосы. Небольшой магазинчик под крышей из кедровой дранки. Мириам проезжает в дальний конец стоянки. Там ее муж держит десять автомобилей: легковые машины и грузовики. Она рассказывает Патрику, что сегодня утром трех не было на месте. А сейчас уже вечер, и недостает уже семи. Пустые прямоугольники на асфальте чуть присыпало снегом.

— И что это значит?

— Это значит, они что-то затевают.

— Может, они и Клэр с собой забрали?

Мириам молча поворачивает руль и выезжает обратно на шоссе.

— Сомневаюсь. Девчонка только будет путаться у них под ногами.

Спустя пять минут они резко сворачивают налево, на боковую дорожку. Вокруг выстроились сосны. Проселок несколько раз разветвляется и становится все уже.

Благодаря кофеину и адреналину в голове у Патрика прояснилось. «Рамчарджер» останавливается возле огороженной сеткой трансформаторной будки из рифленого металла. На вывеске значится: «Пацифи корп». От станции по вырубленной просеке тянется двенадцать высоковольтных проводов, убегают вдаль металлические опоры. Над головой гудит электричество, словно лес захватила армия саранчи. Они выходят из джипа, вытаскивают вещи из рюкзаков и рассовывают по местам оружие. Над входом в будку горит фонарь.

Мириам велит Патрику подождать и не отвечает на вопросы. Она бросает рюкзак, закидывает за спину ружье, поправляет на груди черную нейлоновую лямку и по-кошачьи ловко перелезает через сетчатый забор. Обойдя вокруг трансформаторной будки, она находит просверленную в металлической стенке дырку, из которой тянется похожий на садовый шланг провод. Мириам снимает со спины ружье, прицеливается и палит одновременно из обоих стволов. Выстрел громом отдается в ночи.

Патрик чертыхается; укрывшись за машиной, достает пистолет и оглядывается: не бросятся ли на них из леса зловещие тени. Но все тихо. Только по-прежнему гудят провода над головой да плюется искрами перебитая линия.

Гэмбл слышит шаги Мириам, она уже успела снова перелезть через забор.

— Теперь эти люди знают, что мы тут, — укоризненно говорит он.

— Теперь они не видят ни черта. Только это их сейчас и волнует.

Патрик трусит вслед за тетей Клэр в лес. Деревья затихли и будто прислушиваются к их шагам. Минут через десять перед ними уже вход в пещеры. Гэмбл бы его и не заметил, но Мириам отдергивает рукой покрытый инеем занавес из побуревших древесных побегов и исчезает из виду.