Рэмси Кэмпбелл - Ужасы

Вернувшись к своему рабочему столу, Криск еще раз пробежал глазами по флаерсу «Глипотеха». Да, раздувать скандал из-за какого-то семинара по мотивации — это слишком.

В субботу утром, ровно в десять (О'Хара всех предупредил, что опоздания не приветствуются), Криск в числе сотни таких же, как он, сотрудников «Маре» сидел в актовом зале Грантхэм-отеля. В зале стоял приглушенный шум голосов, обычный, когда собирается такое количество людей. Оглядевшись по сторонам, Криск заметил нескольких коллег из своего офиса и кивком поприветствовал их. У самого входа в зал сидел О'Хара.

В конце зала располагалась сцена, а за ней экран, на который можно было проецировать слайды.

Кто-то у входа подал сигнал человеку в конце зала, массивные двери открылись, и появился мужчина в дорогом, превосходно сшитом костюме. Мужчина уверенным шагом прошел между рядами кресел к сцене. То, как он держался, впечатляло, казалось, его окружает аура несгибаемой уверенности в себе. А еще — по крайней мере, на взгляд Криска, — в этой уверенности сквозила некоторая доля высокомерия.

Мужчина поднялся на сцену и послал в зал обезоруживающую улыбку. Ему было около сорока пяти, ухоженные черные волосы зачесаны назад с высокого лба.

— Добро пожаловать, незнакомцы, а в скором будущем — друзья! — звонко и проникновенно произнес он.

Перед аудиторией явно стоял человек с большим опытом публичных выступлений.

— Хочу поздравить каждого, кто принял решение прийти на наш семинар, — продолжал он. — Я уверен, никто из вас никогда об этом не пожалеет. Позвольте представиться: Хастейн Эббон. Как я понимаю, — тут он опять одарил зал своей неотразимой улыбкой и насмешливым взглядом обвел собравшихся, — некоторые из вас хотели бы узнать, на что они, собственно, подписались. Одну вещь я хочу прояснить прямо сейчас. Вы можете уйти, вас никто не неволит. Это правда. Но если вы уйдете, другого шанса в этой жизни у вас уже не будет. То, что произойдет с вами в ближайшие несколько дней, можно назвать персональной революцией.

В задних рядах кто-то хихикнул. Криск глянул через плечо и увидел, что это была женщина за тридцать, очень полная, в очках, вся в черном.

— Эй, эта леди, вон в том ряду, сейчас выразила то, что у многих из вас на уме. Мол, ладно, бросьте, все это обычное выколачивание денег, так? Но это не так, друзья мои. Если вы примете то, что мы можем вам предложить, если вы действительно открыты для этого, поверьте, ваш мир изменится навсегда.

Эббон выдержал паузу.

— Кто-нибудь желает уйти?

Он не отрываясь смотрел на полную женщину. Та опустила голову, и вид у нее был смущенный.

— НЕТ?

В зале повисла напряженная тишина. Сейчас, подумал Криск, встать и уйти может только человек, обладающий такой же уверенностью в себе, как Эббон. Таковых не нашлось.

Криск вдруг почувствовал себя неуютно. Это не было похоже ни на один из тех семинаров по мотивации, которые ему приходилось посещать. А посещал он их немало, еще до того, как его наняли через агентство на работу в Японии. Сейчас происходило нечто совсем иное. И впервые Криск задумался о том, не было ли его решение сохранить лояльность по отношению к издательскому дому «Маре» ошибкой.

Эббон улыбнулся:

— Да, позвольте заметить, это необычно. Вы явно гораздо умнее последней группы, которая посещала наш семинар. Правда, в тот раз публика была из южных районов города…

Несколько человек в зале рассмеялись, и напряжение спало.

Через два часа Криск понял, что значительное количество людей в зале уже проходили курсы «Глипотеха» раньше. Они становились гидами новичков, инструктировали их, как правильно соблюдать предложенный «Глипотехом» протокол. Например, задавать вопросы без разрешения было нельзя. Дремать на занятиях непозволительно. А те несколько перерывов на перекус и кофе новенькие могли проводить только в компании с приставленными к ним гидами. В основном все разъяснения и дискуссии велись вокруг «технологии», предлагаемой «Глипотехом», часто употреблялись такие термины, как «момент эврика» и «шаблоны». Под первым, по всей видимости, понимался такой момент в жизни индивида, когда счастье находится на расстоянии вытянутой руки. В то время как под вторым подразумевались привычки индивида — например, приемы, которые человек использует, чтобы оправдать отказ делать то, что от него требуется.

Подобных терминов было множество, но вскоре Криск потерял к ним интерес и перестал слушать бесконечные разъяснения. На его взгляд, все это было убогой смесью психологии и нравоучений, для вящей привлекательности приправленной дзен-буддизмом.

То, что последовало дальше, вызвало у Криска приступ тошноты. Вернувшихся после перерыва попросили подойти к микрофону на сцене и поведать аудитории о своих слабостях, психотравмах и поражениях. К тому времени, когда подошла очередь десятой выступающей (казалось, эта леди была довольно опытна в такого рода публичных исповедях), Криск начал подозревать, что многим, подходящим к микрофону, нравится изливать душу на публике. Он даже предположил, что к этому занятию можно пристраститься. Ведь после всех этих слез и стенаний следовала бурная овация. Первые два признания публика встречала жидкими аплодисментами, но потом по щекам участников семинара начали струиться слезы. Зал захлестнула волна такой теплоты и симпатии, что Криск с великим трудом удержался от того, чтобы самому не выйти на сцену и не принять участие в публичном самобичевании.

Когда участники семинара начали поголовно исповедоваться в своих слабостях, Криск обратил внимание, что за ним неотрывно наблюдает О'Хара. Криск был единственным сотрудником «Маре», который еще не поддался царящей в зале отеля истерии.

Эббон периодически возвращался на сцену, в одно из таких своих явлений он разъяснил присутствующим понятие «монолог», над которым работает «Глипотех».

— «Монологи», — бодрым голосом сказал он и фальшиво улыбнулся, сверкнув зубами, — это способ, с помощью которого мы интерпретируем то, что с нами происходит, и пытаемся справиться с неудобной для нас ситуацией. Рассмотрим один пример. Предположим, ваш босс накричал на вас за то, что вы опоздали на работу. Ваша реакция? Вы разозлились, вы раздражены, ВЫ ИЩЕТЕ ДЛЯ СЕБЯ ОПРАВДАНИЯ! А затем вы убеждаете себя, что босс плохой человек, только потому, что он испортил вам настроение. Вы используете монолог, чтобы избежать правды. Итак, первое — посмотрите правде в глаза. Проблема не в вашем боссе. ПРОБЛЕМА В ВАС САМИХ. Да, примите это, и примите искренне. Понимаете, о чем я сейчас говорю? Монолог — это когда человек говорит с самим собой и никого больше не слушает, потому что он зол или боится. Разве кто-нибудь из вас не занят тем же прямо сейчас, ДАЖЕ КОГДА Я ГОВОРЮ?