Рэмси Кэмпбелл - Ужасы

В тот миг я понял, что, если я сейчас побегу, эта тварь наверняка увидит меня и погонится за мной. Поэтому я медленно и осторожно стал пятиться за угол, на следующую лестницу, где прятался Пикеринг. Надо сказать, вид у него был так себе. Похоже, он напугался не меньше, чем я.

Потом мы услышали, как в правой части холла, которую нам не было видно с лестницы, открылась дверь. Мы, задрожав, присели и стали из-за угла наблюдать за тем, что происходит внизу. Больше всего мы боялись, как бы та тварь не пошла по лестнице вслед за нами. Тут из-за угла показалась вторая тень. Она была ужасно горбатая и передвигалась при помощи двух черных палок, причем это получалось у нее даже быстрее, чем у первой. На ней было грязное черное платье. Тварь издала свистящий звук, такой противный и пронзительный, что у меня кровь застыла в жилах.

Пикеринг побледнел как полотно. В его глазах читался почти животный ужас.

— Кто это? — спросил он еле слышно.

Я схватил его за руку:

— Какая разница? Давай лучше думать, как нам теперь отсюда выбираться. Может, в этом доме есть еще одна дверь? Или выпрыгнем из окна? В любом случае, я думаю, надо подняться на второй этаж и попытаться найти какой-нибудь выход.

Напоследок я решил посмотреть, что происходит внизу, в холле. Но лучше бы я сдержал свое любопытство. Теперь там было уже четыре твари. Одно существо, вроде бы мужского пола, очень высокое, с ногами, похожими на ходули, казалось, смотрело прямо на меня — при этом лицо его оставалось абсолютно неподвижным. Да и какой мимики можно было ожидать от лица, на котором не было ни носа, ни губ, ни даже век. Существо было облачено в старый жилет и замасленный сюртук, с пояса свисали часы на золотой цепочке. Перед собой этот не слишком благообразный джентльмен катил инвалидное кресло, а в нем восседала еще одна тварь, замотанная в изъеденный молью клетчатый плед. Из-под пледа торчала только маленькая голова в кепи. Лицо инвалида было желтым, как консервированная кукуруза. Эти двое стояли прямо возле открытой двери, так что путь к отступлению был отрезан.

Мы рванули вверх по лестнице. На втором этаже оказалось еще жарче и темнее, чем на первом, — я задыхался, ноги у меня подгибались. Пикеринг бежал впереди и на бегу изо всех сил толкал меня локтями так, чтобы я не мог его обогнать. Вдруг он остановился, и я со всего маху налетел на него. Бедняга давился собственными слезами и никак не мог перевести дух.

— Они гонятся за нами? Гонятся? — повторял он без конца.

Отвечать не было сил. Мы побежали дальше по длинному коридору с бесконечным количеством дверей. Я старался смотреть только прямо перед собой и точно знал, что, если сейчас одна из этих дверей откроется, я наверняка потеряю сознание. Впрочем, мы с Пикерингом так ужасно топали, что я совсем не удивился, когда за спиной явственно услышал легкий щелчок открывшегося замка. Мы обернулись на звук — и это было нашей роковой ошибкой.

Еще одно непонятное существо в длинном сером саване, выйдя в коридор, неистово махало руками — нам понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что означали эти жесты: тварь видела нас и сзывала сюда прочих обитателей дома. Непонятным было, только как это страшилище умудрилось разглядеть нас из-под грязных бинтов, которыми была замотана его голова. На лестнице раздался тяжелый топот целой армии преследователей. Двери соседних комнат начали открываться, выпуская в коридор все новых и новых отвратительных существ.

Мы сами не поняли, как очутились в конце коридора, — там была еще одна лестница, чуть более освещенная, чем та, по которой мы сюда поднялись. Но свет, проникавший через запыленное окошко в крыше, был совсем тусклый, словно мы с Пикерингом оказались глубоко под водой. Перед лестницей Пикеринг на мгновение остановился — я увидел, что он плачет и по штанам у него расползается темное пятно.

Никогда не забуду, как мы бежали вниз по этой чертовой лестнице. Мы тогда совсем выбились из сил. До смерти перепуганные, мы чувствовали, что задыхаемся, — сухой, спертый воздух обжигал легкие. Рубашка у меня прилипла к спине. Пикеринг тоже весь вспотел и бежал все медленнее, так что в конце концов я все-таки обогнал его.

Спустившись с лестницы, я оказался в очередном длинном, пустом и темном коридоре, по обеим сторонам которого тоже было бесконечное множество дверей. К тому времени я совсем обессилел, и коридор показался мне бесконечным. В полном отчаянии я опустился на колени. Бежавший позади Пикеринг налетел на меня в темноте, и я упал. Он перепрыгнул через меня, больно наступив мне на руку.

— Они уже совсем близко! — крикнул он не своим голосом и понесся дальше по коридору.

Я с трудом поднялся и побежал за ним. И тут до меня дошло, что этот коридор наверняка выходит на лестницу, ведущую в холл, так что если кто-нибудь из тех тварей остался ждать у парадных дверей, а остальные гонятся за нами, то, вернувшись к дверям, мы окажемся в ловушке — они окружат нас, и тогда нам не спастись. Бежать дальше не имело смысла. Скорее стоило попробовать проникнуть в одну из комнат и выбраться оттуда через окно. Когда мы неслись по коридору второго этажа, эти твари, сердитые и заспанные, выходили из некоторых комнат, но вроде бы не из всех. А значит, у нас оставался шанс. Во всяком случае, стоило попытать счастья — другого выхода все равно не было. Я окликнул Пикеринга и велел ему остановиться. Правда, крик у меня получился так себе — сдавленный, сиплый, как у астматика Билли из нашего класса. Поэтому Пикеринг, скорее всего, меня не услышал — он все бежал и бежал по коридору. Я стал осматриваться, решая, в какую комнату войти. И тут у меня за спиной раздался тихий голос:

— Ты можешь спрятаться здесь, если хочешь.

От неожиданности я подпрыгнул и взвизгнул, как девчонка. В темноте мне никак не удавалось разглядеть обладательницу еле слышного голоска. Наконец я увидел, что большая коричневая дверь за моей спиной чуть приоткрыта. Из узкой щели на меня смотрели чьи-то внимательные глаза.

— Заходи, здесь они тебя точно не найдут. Я покажу тебе своих кукол.

Дверь открылась чуть шире, и я увидел бледную девочку в черной шляпке с длинными лентами. Ее карие глаза показались мне очень грустными, веки покраснели и припухли, словно девочка до этого долго-предолго плакала.

Сердце больно колотилось у меня в груди, струйки пота сбегали со лба прямо в глаза. Я плохо соображал. Пикеринга было уже все равно не догнать — его топот доносился из дальнего конца коридора. Бежать я больше не мог. Поэтому я с готовностью принял приглашение девочки.

— Скорее заходи, — шепнула она, словно мы с ней были заговорщики, потом выглянула в коридор: к счастью, кроме нас, там никого не было. — Они почти не видят, зато слух у них отличный.