Таящийся ужас

– Да неужели, – пробормотала Розамунда. Кажется, она стала менее сдержанной.

– Да, у нас тут община старая. Давняя община. Мы живем своими обычаями со времен Революции – и легенды свои у нас есть. – Он посмотрел на говяжий бок, который висел рядом с ним на крюке. – У нас тут есть легенда о вампирах, хеншейвских вампирах. Да я уж вам говорил, верно?

– Верно, – сказал я, покачиваясь на каблуках. – Вы сказали, что в таких делах не замешаны.

– Но кое-кто замешан, ухмыльнулся он. – Ну, я-то не верю этим россказням о бледнолицых дьяволах в черных плащах, которые пролезают в щелки и превращаются в летучих мышей. Я так считаю – вампиры должны меняться со временем, понимаете? Вампир у нас в округе Хеншейв не будет таким же, как заморский вампир. Он может быть даже веселым парнем. – Карта захихикал и покосился на нас. – Ставлю, что угодно, – он ведет себя так, как другие; никому в голову не придет, кто он такой. И он может оставаться таким до тех пор, пока… – Карта посмотрел на свои руки, узловатые от тяжелой работы. – Пока не умрет.

– Если вы хотите напугать нас… – начал я.

– Да я просто шучу, – сказал Карта. Он повернулся к говяжьему боку, висевшему на крюке, – Ерунда это все. Вы сказали, что проголодались. Как насчет бифштекса?

Розамунда торопливо сказала:

– Я передумала, я не ем мяса.

Это было вранье, но я поддержал свою жену. Карта неприятно хихикнул.

– Может, хотите выпить чего-нибудь горяченького?

– Наверное, я… как насчет виски?

– Ну ясно! Эй, Лем! – крикнул старик. – Подай-ка бутылку крепкого, быстро, а то щас возьмусь за тебя!

– Мне сунули в руки две треснутые рюмки и покрытую паутиной бутылку дешевого бурбона.

– Будьте как дома, – предложил Карта. – Где-нибудь тут натолкнетесь на мою старуху. Ну и наговорит она вам! – Он подумал о чем-то смешном и захихикал с противным масляным хлюпаньем. – Она ведь дневник ведет. Я говорю ей, что это не очень-то осмотрительно, на если Рути уперлась не чем, ее не собьешь.

Мы вернулись в гостиную, уселись перед камином и стали пить бурбон. Чашки были грязные, и мы пили из горлышка. Я сказ:

– Давненько мы не пили так. Помнишь, как мы ездили в парк с бутылкой.

Розамунда покачала головой, но улыбка ее была странно нежно.

– Мы были тогда совсем дети, Чарли. Кажется, это было так давно.

– Сейчас у нас второй медовый месяц. Я люблю тебя, дорогая, спокойно произнес я. – Не забывай, что я тебя люблю. Не обращай внимания, если я время от времени выпендриваюсь. -Я передал ей бутылку. – Вполне терпимо.

Летучая мышь ударилась снаружи об оконную раму. Буря не стихала. Гром и молния составляли к ней традиционный фон. Виски меня согрело. Я сказал:

– Пошли на разведку. Кто первый найдет скелет, тот и выиграет. Розамунда посмотрела на меня.

– Что там за труп висел у них в кладовой?

– Это был говяжий бок, – небрежно сказал я. – Ну, а теперь пошли, или тебе худо будет. Прихвати бутылку. Я возьму лампу. Берегись всяких ловушек-провалов, потайных дверей и скрюченных когтистых лап.

– А хеншейвских вампиров?

– Ловушек, – непреклонно сказал я. Мы поднялись на второй этаж по расшатанным, скрипящим ступенькам. На некоторых дверях были железные решетки. Ни одна дверь не была заперта. Все верно, раньше тут действительно был сумасшедший дом.

– Подумать только, – сказала Розамунда, отпивая виски из бутылки, – когда-то здесь держали больных. Душевнобольных.

– Ага, – согласился я. – Судя по семейке Карта, эта болезнь заразительна. – Мы остановились, глядя сквозь решетку на комнатушку, которая была занята. В ее углу молча сидела женщина, со вкусом одетая в смирительную рубашку, прикованная к стеке. Возле нее стояла лампа. У нее было плоское как тарелка лицо, мертвенно-бледное и безобразное, большие зеленые глаза; на губах играла кривая улыбка.

Я толкнул дверь, она послушно отворилась. Женщина посмотрела на нас без всякого любопытства.

– Вы… больная? – слабым голосом спросил я.

Она вылезла из смирительной рубашки, стряхнула с себя цепи и встала.

– Нет, нет, – сказала она с той же застывшей кривой улыбкой. – Я Рут Карта. Джед сказал мне, что вы здесь. – Очевидно чувствуя, что необходимо объясниться, она добавила, глядя на смирительную рубашку: – Я провела несколько лет в психиатрической лечебнице. Это было очень давно. Меня выписали, признав выздоровевшей, но я иногда скучаю по тому месту.

– Ну да, – едко сказал я. – Могу это понять. Как вампир, который каждое утро возвращается в свою могилку.

Она замерла, и ее пустые глаза блеснули, словно зеленые стекляшки.

– Что вам наговорил Джед?

– Просто местные сплетни, миссис Карта. – Я протянул ей бутылку. – Выпьете?

– Вот этого? – Ее улыбка стала кислой как уксус. – Нет уж, спасибо!

Казалось, разговор зашел в тупик. Руга смотрела на нас своими зелеными непроницаемыми глазищами с замершей на губах улыбкой, и затхлый запах, исходящий от всего окружающего, душил меня. Что дальше?

Розамунда нарушила молчание.

– Вы миссис Карта? – спросила она. – Как это у вас та же фамилия, что и у…

– Молчи, – тихо сказал я. – Если мы с тобой женаты, это не значит, что и другие.

Но Рут Карта нисколько не была обижена.

– Джед – мой отец, а Лем – мой сын, – объяснила она. – Я вышла замуж за Эдди Карта, моего двоюродного брата. Он умер много лет назад. Потому-то меня и отправили в сумасшедший дом.

– Шок? – предположил я.

– Нет, – ответила она. – Я его убила. Помню только, что все вокруг стало красным. – Ее улыбка не изменилась, но в ней промелькнуло что-то издевательское. – Это было задолго до того, как судьи перестали принимать всерьез подобный способ защиты. В моем случае все так и было. Состояние аффекта. Люди ошибаются, полагая, что набившие оскомину, сто раз описанные ситуации никогда не соответствуют действительности.

– Мне кажется, вы получили гораздо лучшее образование, чем Джед или Лем, – заметил я.

– Я училась в школе для девушек на востоке, когда была молода. Мне хотелось продолжать учиться, но Джед не мог позволить себе этого. Я порядочно обозлилась от того, что была привязана к этой каторге, но теперь ничего не имею против здешней жизни.

Как бы мне хотелось, чтобы Рути перестала улыбаться. Розамунда потянулась к бутылке и сказала:

– Я понимаю, как вы должны себя чувствовать.

Миссис Карта подалась назад и прижала ладони к стене. Ее глаза неестественно блестели. Голос превратился в хриплый вой.

– Вы не можете понять. Такая, как вы… Вы не можете поня что это значит – увидеть кусочек подлинной жизни, блеска, развлечений, красивых платьев и настоящих мужчин, а потом вернуться сюда и жить как в тюрьме, мыть полы, варить капусту и выйти замуж за идиота с мозгами обезьяны. Я сидела у кухонного окна, смотрел наружу и ненавидела всех и вся. Эдди никогда не мог понять меня. Сколько я просила повезти меня в город, но он всякий раз говори что не может себе этого позволить. Как-то мне удалось наскрести немного денег, чтобы поехать в Чикаго. Я об этом долго мечтала; Но, когда я приехала туда, я больше не была ребенком. Люди на улицах глазели на мое платье. Мне хотелось плакать.