Стивен Кинг - Дорожные работы

– Да нет, справедливо, – сказал он, подумав почему-то о Чарли. – В том, что касается долларов и центов, у меня нет оснований быть недовольным. Наверное, я получу за этот дом даже больше, чем если бы я сам захотел его продать.

– Так о чем же мы спорим?

– Мы не спорим, – сказал он и отхлебнул глоток коктейля. Что ж, этот человек действительно оказался коммивояжером. – У вас есть дом, мистер Феннер?

– Да, есть, – торопливо ответил Феннер. – Прекрасный дом в Гринвуде. И если вы собираетесь спросить меня, что бы я стал делать на вашем месте, то я отвечу вам откровенно: я бы ухватил Городской Совет за вымя и держал бы его до тех пор, пока не получил бы все, что можно. А потом по дороге в банк я заливался бы радостным смехом.

– Разумеется, так вы и поступили бы. – Он засмеялся, подумав о Доне и Рэе Таркингтоне, которые сначала ухватили бы Городской Совет за вымя, а потом засунули бы ему в задницу флагшток со здания суда, чтоб неповадно было впредь. – Стало быть, вы, ребята, действительно считаете, что у меня шариков не хватает?

– Мы не знаем, – благоразумно ответил Феннер. – Но согласитесь, ваше поведение в ситуации с покупкой нового здания для прачечной трудно назвать нормальным.

– Ладно, вот что я вам скажу. У меня достаточно шариков, чтобы найти себе адвоката, который не в восторге от права государства отчуждать частную собственность за компенсацию и который до сих пор верит в эту странную пословицу о том, что дом человека – это его крепость. Он вполне может добиться судебного решения о временном прекращении работ на время разбирательства, и тогда вы окажетесь в заднице на месяц или на два. При удачном стечении обстоятельств и симпатии судей мы сможем протянуть волынку, по крайней мере, до сентября.

Феннер не выглядел обескураженным. Напротив, он, казалось, испытывал удовольствие от его слов. Впрочем, он на это и рассчитывал. Наконец-то Феннер принялся думать. Посмотри, Фредди, какую наживку мы ему насадили. Тебе нравится? Да, Джордж, не могу отрицать.

– Чего вы хотите? – спросил Феннер.

– Что вы можете предложить?

– Мы увеличим сумму компенсации на пять тысяч долларов. И ни цента больше. Тогда никто не узнает о девчонке.

Он замер. Все вокруг замерло.

– Что? – прошептал он.

– О девчонке, мистер Доуз. Которую вы трахали. Она была у вас шестого и седьмого декабря.

В течение нескольких секунд в голове у него вихрем пронеслось множество мыслей. Некоторые были вполне благоразумными, хотя большинство из них исказила и обессмыслила желтая пленка страха. Но и над благоразумием, и над страхом царила слепая красная ярость, которая чуть не заставила его перепрыгнуть через стол, вцепиться в горло этому заводному человечку и сжимать его до тех пор, пока из ушей не полезут часовые пружины. Но он не должен срываться. Только не это. Только не сейчас.

– Дайте мне номер.

– Номер?

– Телефонный номер. Я позвоню вам сегодня днем и сообщу о своем решении.

– Все-таки гораздо лучше было бы уладить это дело прямо сейчас.

Лучше. Еще бы не лучше! Рефери, продлите этот раунд на тридцать секунд. Я уже прижал этого парня к канатам.

– Мне так не кажется. Прошу вас, покиньте мой дом.

Феннер равнодушно пожал плечами. – Вот моя визитная карточка. Номер указан. Скорее всего, я буду на месте между половиной третьего и четырьмя.

– Я позвоню.

Феннер ушел. В окно рядом с парадной дверью он наблюдал за тем, как он подошел к своему синему «Бьюику», сел за руль и уехал.

Потом он размахнулся и изо всех сил ударил кулаком по стене.

Он смешал себе еще один коктейль и присел за кухонный стол, чтобы хорошенько обдумать ситуацию. Они знали об Оливии. Они были готовы использовать это знание против него. Это был не самый лучший рычаг для шантажа. Конечно, с его помощью они могли разрушить его брак, но брак его и так был уже почти разрушен. Дело в другом: они следили за ним. Как?

Если бы к нему был приставлен соглядатай, то им наверняка было бы известно о прогремевшем на весь мир ба-бах та-ра-рах. Тогда бы они живо разделались с ним. Какой смысл шантажировать его такой мелочевкой, как шашни с девчонкой на стороне, если можно сразу же упрятать упорного домовладельца в тюрьму за поджог? Стало быть, они поставили ему жучок в телефон. Когда он подумал, как близок он был к тому, чтобы спьяну проболтаться о своем преступлении, на лбу у него выступили мелкие капельки холодной испарины. Слава Богу, что Мальоре вовремя заставил его заткнуться. Впрочем, и ба-бах та-ра-рах могло вызвать подозрения.

Итак, он выяснил, что его разговоры прослушиваются. Остается вопрос: как быть с предложением Феннера и как реагировать на методы его клиентов?

Он запихнул в духовку готовый обед и сел за стол с новым коктейлем, дожидаясь, пока еда подогреется. Они шпионили за ним, а потом попытались его полку пить. Чем дольше он об этом думал, тем сильнее злился.

Он вынул из духовки обед и съел его. Потом он стал расхаживать по дому, бесцельно глядя по сторонам. В голове у него зародилась одна идея.

В три часа он позвонил Феннеру и сказал, чтобы тот присылал бланки. Он подпишет уведомление о переселении, если Феннер возьмет на себя труд проследить за выполнением тех двух пунктов, которые они обсуждали в разговоре. В голосе Феннера зазвучало удовлетворение и даже облегчение. Он сказал, что с радостью проследит за выполнением их договоренности и позаботится о том, чтобы завтра же бланки были у него на руках. Также Феннер сообщил о том, как он рад, что мистер Доуз склонился к благоразумию.

– У меня есть пара условий, – сказал он.

– Условий, – повторил Феннер, и голос его внезапно зазвучал осторожно и недоверчиво.

– Не нервничайте. Условия вполне выполнимые.

– Что ж, давайте послушаем, – сказал Феннер. – Но я предупреждаю вас, Доуз, что вы выжали из нас уже все, что можно. Дальше давить не советую.

– Вы принесете бланки мне завтра домой, – сказал он. – Я заполню их и принесу к вам в контору в среду. Я хочу, чтобы там меня ждал чек на шестьдесят восемь тысяч пятьсот долларов. Понимаете? Чек на предъявителя. Я отдам вам бумаги, вы мне – чек.

– Мистер Доуз, так дела не делаются…

– Может быть, и не делаются, но вы вполне можете на это пойти. Пошли же вы на то, чтобы прослушивать мой телефон и Бог знает на что еще? Не будет чека, не будет подписи. Тогда я найму адвоката.

Феннер не отвечал. Он почти слышал, как в голове у него ворочаются мысли.

– Хорошо, – сказал он, наконец. – Второе условие? – После среды вы должны оставить меня в покое. Двадцатого января дом ваш. До этого он будет оставаться моим.

– Прекрасно, – тут же сказал Феннер, потому что, разумеется, это было никакое не условие. По закону дом оставался его собственностью до двенадцати часов ночи девятнадцатого числа. А если он подпишет уведомление о переезде и получит чек, то ни одна газета и телепрограмма не проявят к нему ни малейшего сочувствия.