Михаил - Московский завет

Невинная прогулка тут же превращалась в блуждания по бесконечному лабиринту крестьянских изб, домов городских обывателей, помещичьих усадеб, сказочных восточных базаров, перемежаемых волчьими и медвежьими садками, а то и просто непролазными свалками да лужами, облюбованными недружелюбными семействами индюшек и гусей.

С великим трудом пробравшись через мусорные кучи и невообразимые, выросшие не за один век горы хлама, путник уже и не рассчитывал обнаружить на своем пути ничего, кроме пустыря, как по волшебству перед ним возникали поражающие роскошеством дворцы из «Тысячи и одной ночи» или ошарашивали видения аккуратных домиков и благоустроенных, геометрически выверенных парков и садов, более уместных на берегах Рейна или на живописных альпийских склонах.

Казалось, вот только что перед самым твоим носом расхаживали люди в азиатских тюрбанах и пижамах, как уже несется навстречу в своих шароварах с неизменной бутылью горилки жизнерадостный малоросс. Следом ему семенит в расшитом драконами халате учтиво кланяющийся китаец, а то неожиданно выскочит из-под земли и птицею пролетит в даль непроглядную разудалая русская тройка!

Но все эти немыслимо фантастические видения и переживания поблекнут, покажутся несущественной забавой ума, когда вы встретитесь или, чего доброго, столкнетесь с богатыми оригиналами, которыми Москва не просто заполнена, забита и даже не чрезмерно наводнена, а попросту кишит ими кишмя! Что им привычные русские забавы, такие как медвежьи да кулачные бои!

Знаменитейшая коррида, испанский бой быков может вспыхнуть прямо возле дворца сиятельного оригинала, или шествие механического оркестра в окружении актеров, выряженных античными богами, вдруг разорвет покой московских окрестностей.

Только в Москве одномоментно вы сможете стать свидетелем похорон, достойных погребения египетских фараонов, или свадебного пира с цыганами, напоминающий не то шествие безумных вакханок, не то оргию римских сибаритов.

Откуда взялись подобные причуды в Москве, вам наверняка не скажет ни один бытописатель, но московское общество к ним стало особенно благоволить со времен самодурствующей императрицы Анны Иоанновны, которая ради венчания придворных шутов и прочих так любимых ею оригинальных забав даже учредила маскарадную комиссию под председательством кабинет-министра Волынского.

И пошли по столицам разгуливать сумасшедшие ряженые рати, как грибы вырастать ледяные дворцы с пушками и мортирами, невообразимыми скульптурами сказочных чудищ, из пасти которых била горящая нефть.

С тех незапамятных и просвещенных лет в столицах Российской империи появились замечательные своими причудами влиятельные особы, чей смысл жизни состоял лишь в том, чтобы не уставать удивляться самому и не переставать поражать своими чудачествами род человеческий.

Случалось ли вам видеть карнавал, устроенный по случаю сна, привидевшегося московскому оригиналу? Уверяю вас, даже в фантасмагориях Иеронима Босха вы не найдете ничего подобного! Здесь встретятся изображающие гордыню и оттого шествующие на ходулях карлы вперемешку с чревоугодными пожирателями пирогов, едва умещающимися в телегах и готовых посрамить своим видом самого Гаргантюа. За ними следуют облеченные в маску Чумы, на чьих воздетых к небу фонарях в воздухе парят змеи и жабы. Личина за личиной перед вами явятся персонажи, олицетворяющие все семь смертных грехов с намереньем обойти всю Москву, что, разумеется, никоим образом сделать невозможно.

Никакие деньги и влиятельные связи оригинала не уберегут актеров от лихого мордобоя зевак или внезапного купеческого винопития. Оттого любой карнавал, вышедший с намереньем прогуляться по Москве, непременно теряется, истаивая на ее улицах и закоулках. Благо, если через пару недель обнаружится в добром здравии и крепком уме большая часть нанятых актеров и статистов.

Уверяю вас, что все пестрое разнообразие Парижа и Лондона немедленно меркли перед прежней Москвой, стыдливо умеряя свою спесь. Нет больше на земле подобного города, да и в прежних веках мало кто мог бы сыскаться. Разве что пестрый императорский Рим или растаявший в мифах легендарный Вавилон осмелились бы потягаться с Москвой в многообразном смешении населявших племен и архитектурных стилей, щедро представляющих все времена и народы? Бог весть! Ныне человечеством утрачены те города, впрочем, как исчезла с земного лица и прежняя Москва, одновременно ужасающая и восхищающая, составляющая в вечном несогласном единстве всевозможные стихии, явления чужеродные и никак не желающие между собой перемешаться, но каким-то образом мирно уживающиеся друг с другом.

С приходом в Москву Наполеона канула в Лету эта невообразимая живая смесь из разнообразных времен, народов и нравов, не один век любовно составляемая Судьбой.

***

В ожидании переговоров с русским царем Наполеон заметно нервничал и томился от вынужденного бездействия. Выгоревшая на две трети Москва представляла собой довольно гнетущее зрелище, отягощавшееся ежедневным разложением разношерстной Великой армии. Остановить мародерство, как и постоянные стычки с выжившим и теперь укрывавшимся в погребах и уцелевших подвалах, московским народонаселением, не представлялось никакой возможности. Однако наибольшей опасностью для армии была все нарастающая междоусобная вражда.

Прусаки, зная о распоряжении Кутузова относиться к ним как к возможным союзникам, не стесняясь грабили поляков и, запасшись впрок золотом, массово дезертировали в расположение русской армии, где их принимали как героев. Ненавидящие и опасавшиеся французов испанцы вымещали порой так яростно свою злобу на итальянцах, что Наполеону доставляли сводки об очередных попытках русских отбить Москву.

Сам император охотнее верил в непрекращавшиеся контратаки и диверсии неприятеля, по крайней мере, этим объяснял себе нежелание Александра идти на заключение мира.

«Когда русские убедятся, что наша власть тверда и Москву им невозможно будет заполучить иным путем, как только договорившись с нами, они сами запросят мира. - Словно заклинание твердил Наполеон, все больше и больше веря собственным словам. - Остается лишь запастись терпением и выждать».

Находившийся при французском штабе перебежчик Корбелецкий, прекрасно знающий обычаи и нравы москвичей, посоветовал императору, как простым и нехитрым способом заполучить симпатии не только укрывшихся городских обывателей, но и окрестного крестьянства.

К назначенному французскому генерал-губернатору Москвы и созданию полицейского корпуса из Молодой гвардии для бутафории добавились русские коллаборационисты. Так появился не обладающий никакой властью русский городской голова, купец первой гильдии Петр Находкин возглавляющий такой же никчемный муниципалитет.